Улыбаясь, он показал безымянный палец с кольцом. У Марины кольца не было, не было у неё и никакого раскаяния по поводу того, что происходило между ней и Владиславом. Она вообще мало говорила. Алёна уставилась на неё как удав на кролика, однако то, как Марина держала голову Славы, как она гладила его по волосам, отдельные, редкие, но крупные, как прекрасные мотыльки, слова, обращённые к нему, пустили трещину по гордому гербу на щите Алёны Хорь.

   У Владислава осталась семья в Питере - жена и ребёнок, девочка шести лет. О дочери он говорил с нежностью, о жене - как о несчастном случае, не смертельном, но неприятном, случившемся довольно давно - но недостаточно давно, чтобы забыть. Судя по тому, что жили они в этой гостинице уже не первый месяц, его брак был давно и безнадёжно разрушен. Если не де-юре, то де-факто.

   - Я перегонщик машин, - небрежно ответил Слава на вопрос Юры. Он всё ещё улыбался: - Последний заказ стоит на заднем дворе. Ставлю бутылку Джека против "Колокольчика", что заказчик уже нанял бандитов. Порше гэ тэ девятьсот одиннадцать, девяносто восьмого года. Могу дать покататься.

   Он отхлебнул вина и прибавил:

   - Я пытался даже сдаться мужику из двадцать шестого номера - он точно следак, всё время что-то вынюхивает, - но я его не заинтересовал. Видимо, занят рыбой покрупнее. Хотя его дело, видимо, зашло в тупик. Целыми вечерами сидит и пялится в телек.

   Он обнял подругу за плечи и притянул к себе.

   - Марина тоже приехала издалека. Правда, милая? Расскажи.

   - Из Азова, - сказала она, больше ничего не прибавив.

   - Она путешествовала автостопом, - сказал Слава, сделав большие глаза. - Всё сложилось бы по-другому, мчись я по трассе на скорости в сто пятьдесят как раз в то время, когда она голосовала, выставив вверх свой совершенный большой пальчик, измученная дорогой, но всё равно прекрасная... я бы подобрал её, и мы укатили бы в закат. Замечательная история, правда? Но всё вышло гораздо прозаичнее: мы встретились прямо здесь, за завтраком.

   Марина фыркнула.

   - Автомобили меня не интересуют.

   - Даже "Порше"? - игриво спросил её кавалер.

   - Мы это уже обсудили. Она всё равно не твоя.

   Слава притворно закатил глаза. Юра улыбнулся, и даже Алёна не смогла удержаться от смешка.

   Марина тоже пила, и изрядно, её спокойная уверенность медленно превращалась в пизанскую башню. Не прошло и двух часов, как супруги наблюдали страстный поцелуй в исполнении новых знакомых - они трогали друг друга за плечи, как подростки. Глядя на жену, Юрий думал: посмотри! Только ли молодость это? Из обоюдной нежности, которую эти двое испытывали друг к другу, можно возводить города. Алёна думала о том же - под столом она положила руку на его колено.

   - Мы сбежим, - заговорщически сообщил Слава, нагнувшись и практически распластавшись на столешнице. От него разило спиртным и чесночными гренками. - Этой штучке нечего терять, а я... я позвоню домой и объяснюсь.

   - А что ты скажешь ребёнку? С девочкой тоже объяснишься? - спросила Алёна. Её голос звучал миролюбиво, но Юрию было очевидно, что там щёлкают взводимые курки. Он надеялся, что Слава тоже их слышал.

   - Её зовут Снежанна, - Слава сразу посерьёзнел. - Настоящая милашка, и мне... положа руку на сердце, будет очень грустно, если она не захочет меня видеть. Я не собираюсь от неё отказываться, но её мать...

   Он действительно положил руку на сердце, на лице появилось какое-то новое выражение. Что-то, похожее на горстку хвороста, который вспыхнул от случайной искры и сгорел за несколько секунд. Марина высвободилась из его объятий, окинула своего кавалера долгим и, кажется, сочувствующим взглядом. Сжала своей рукой, тонкой и изящной, его руку, всю в мозолях от руля.

   - По крайней мере, я собираюсь посылать ей деньги. Быть может, даже оплачу образование - если будет всё в порядке с работой.

   Юра пожал плечами, видя как Алёна втягивает коготки обратно. Может быть, просто остыл семейный очаг - такое бывает. Но то, как он говорил о дочери, а ещё очаровательная небрежность в речи, одежде, причёске располагали к нему сразу и безоговорочно. Он с ухмылкой рассказывал, как их сторонятся местные жители и постояльцы гостиницы, делился несущественными секретами, мило спорил с Мариной, умел слушать, и даже спросил, зачем они сюда приехали.

   Вопрос оказался настолько неожиданным, что Юра с Алёной переглянулись в замешательстве. Хорь видел, как дёрнулся вниз уголок её рта, как расширились зрачки, и поэтому соврал, вспомнив недавнее плодотворное общение с Александрой:

   - Да на улице буклет всучили. "Зелёный ключ", написано, пристанище для усталых. Мы оба как следует уработались за прошлую неделю, поэтому быстренько собрали пожитки, взяли отпуска и прикатили сюда. Только, кажется, немного опоздали.

   Слава смеялся так, что на хрустальном подносе возле мойки зазвенели стаканы.

   - Ну, озеро и леса никуда не делись, - сказал он, - Так что гуляй - не хочу. А многие здешние постояльцы вполне потянут на тихопомешанных. Так что не извольте беспокоиться, мой господин, вы прибыли по назначению.

   У Юрия заложило нос - последствия дневной прогулки и нервного напряжения - но он был этому только рад. Он не чувствовал запахов, но ощущал, как они плавали вокруг, погружая его будто бы в горячее молоко. Бокал, из которого отпивала Марина, светился изнутри, превращаясь в затейливые песочные часы, отмеряющие, сколько времени осталось до конца его воздержания. И, чёрт подери, Юрий готов был поклясться, что песка в верхней части почти не осталось!

   Что такого, если он напьётся? В конце концов, они в отпуске. Будет ли это сюрпризом для Алёнки? Да я вас умоляю, она, наверное, давно бы уже делала на него ставки, если бы было с кем! "Пять сотен на то, что он будет в стельку пьян уже к пятнице!"

   Голос разума не спал; именно он своими заскорузлыми пальцами с длинными ногтями заткнул ему ноздри. "Ты подведёшь её".