Кажется, Наталья так и не заметила, что у Виля Сергеевича не хватает некоторых частей тела. Она качала головой каким-то своим мыслям и бездумно плевала на пол кожурки от семечек. Потом посмотрела на Юру, так, будто что-то вспомнила. Приблизив губы вплотную к его уху, прошептала:

   - Он сказал, что если вы не сможете, тогда я должна убить его! Разве так бывает? Убивают только врачи, пьяные шофёры, да закоренелые убийцы. А я ни та, ни другая, ни третья... может вы - один из них, а? Тогда вы действительно должны это сделать. Только не говорите мне нет! Я не хочу знать. Не хочу быть замешанной в таких вещах.

   Юра вновь не ответил. Когда Наталья отодвинулась, не попытавшись вновь его соблазнить, он ощутил разочарование. Некое подобие его, наверное, чувствуют звери в зоопарке, когда видят, как соседям в клетке через дорогу дают корм. Он обещал детективу, да... но обещал и Алёне. Обещал, что будет её оберегать, что доставит домой в целости и невредимости. Разве имеют смысл другие обещания, если не смог выполнить главного?

   Жизнь ведь не кончилась, верно? - зазвучал в голове голос жены. - И было бы неплохо постараться, как сказала бы Саша, накрасить губы, даже если лицо пестрит синяками.

   Юра постарался найти достойный ответ, но не смог.

   Что Наталья не покинула его, учитель осознал далеко не сразу. Почувствовал запах ментола, напомнивший запах брелка-освежителя в машине, и увидел, что она курит, сидя на кровати жены и подогнув под себя ноги. Туфли валялись внизу, как парочка растоптанных детских игрушек.

   - Я могу быть с вами откровенной? - спросила она, не замечая взгляда, которым он её наградил. Прямо сейчас Юра желал, чтобы эта корчащая из себя невинную овечку прислужница дьявола умерла от какой-нибудь из двухста шестидесяти девяти хворей из списка "Двести семьдесят болезней, смерть от которых наступает внезапно" - потому, что Юра помнил как минимум одну, что, поражая мозг, воздействует на центр удовольствия, заставляя несчастного испытывать один экстаз за другим. - Хочу попросить вас о том же, о чём просил детектив. Если Моше и в самом деле хочет, чтобы я была с ним, если он меня простил - я собираюсь идти к нему. Я бы шагнула из окна, но здесь слишком низко, чтобы сломать даже ногу. Я бы приняла таблетки, но совершенно в них не разбираюсь. Кроме обезболивающих и Карсила, которые мне прописывал врач. Я бы утопилась, но это озеро... оно вгоняет в тоску, а я предпочла бы умереть с положительными эмоциями и под какую-нибудь хорошую музыку. Под Луи Армстронга, например.

   Она сделала паузу, чтобы затянуться сигаретой и проверить слушает ли Юра. Он слушал. Против воли, но слушал. Тогда она открыла рот и вдруг зашипела, как кошка, которой наступили на хвост. На секунду миловидное, правильное лицо исказилось, став лицом старухи - и в то же время очень молодой женщины, которая не растеряла волю к жизни. Словно с помощью сложной системы зеркал соединили две портретных фотографии одного человека, сделанных с разницей в пятьдесят лет. Этот симбиоз напугал Юру, выдернув его из безвременья, в которое он себя вогнал.

   - И, самое главное - я не хочу умирать просто так, - сказала она тихо, но властно. - Не для этого я так долго жила. Ваш друг сказал одну поразительную вещь. Будто этот отель закрылся давным-давно, и все, кто сейчас здесь обитает, изгнаны из цивилизованного общества. Что это сплошь маньяки и антисоциальные элементы. И я подумала: "А ведь и в самом деле!" Угораздило же меня связаться с такой компанией!

   Она в театральном отчаянии растопырила пальцы. Юра слушал. Без каких-либо эмоций он ждал, когда придёт время спустить курок оружия, которое она вставила себе в рот.

   - Я не удивлена, - продолжила Наталья, затушив сигарету о спинку кровати и наблюдая, как по спирали летят вниз искры. Одна упала на простыню и прожгла дыру. - Мне они уже давно кажутся какими-то... странными что ли. Но дело даже не в этом. Это райское местечко подарило мне несколько десятилетий жизни, и сейчас я чувствую стыд за эти десятилетия, словно занималась чем-то не вполне достойным леди. Что ж, я пыталась уговорить Моше поехать со мной - он не захотел. Выбор, который он сделал, сейчас мне видится единственно правильным. Теперь его очередь звать меня с собой, и я приняла решение уйти к нему.

   Она вздрогнула и сказала голосом побитой собачонки:

   - Память подводит меня. Преследуют разные видения. Как будто я делала ужасные вещи. Я просыпаюсь в баре над стаканом горячительного, не помня себя, не помня, как пришла туда. Но самое главное, я чувствую, что сыщик прав, и все остальные точно такие же. Даже хуже. Не знаю, да и не хочу знать всех подробностей. Долгая история, правда? Много говорю, а вам всё равно. Но умоляю, побудьте со мной ещё немного - я чувствую, что было бы неправильным уйти одной. Вы новый человек здесь, а мои глаза затуманены. Из вашего разговора с этим сыщиком, Вилем, я поняла, что вы здесь вроде засланного казачка, Рэймонда Шоу из "Манчжурского кандидата", а значит, подскажете самый лучший вариант.

   Она была права только отчасти. Он слушал, и очень внимательно, ощущая в голове ледышку, в которую превратилась префронтальная кора и ощупывая языком верхние зубы. Проветрив лёгкие, Юра мягко, почти ласково нажал на спусковой крючок:

   - Спенси. Карлик, шибко говорливый уродец.

   - О, я его знаю, - рот Натальи скривился. - На редкость отвратительный персонаж. Каждый раз, видя его, я спрашивала себя: как можно провиниться перед богом, чтоб он наградил тебя таким телом! Не говоря уж о том, что он любит выскакивать из тёмных помещений, хватать за ноги и спрашивать ужасно нелепые вещи. Или разъезжать на своей инвалидной коляске по коридорам ранним утром. Откуда только взялось это вычурное имя?

   - Из фильма Дэвида Линча.

   - Ах, Линч, - она закусила губу, глядя в пространство. - Великий кинематографист, мастер масок. Этот Спенси... могу я узнать, что он совершил?

   - Сохранил разум, в отличие от всех остальных, - бросил Юра, уже не скрывая злость. - Он подскажет тебе самую лучшую музыку для твоего последнего танца. Найди его и предложи свои услуги.

   Юра резко отвернулся и взглянул вниз, на быстро темнеющее озеро. Скоро за тучами взойдёт луна и вновь не найдёт ни единой лазейки, чтобы осветить подвластные ей земли. Размышляя об этом, Хорь слышал, как Наталья соскользнула с кровати, как вползли в уродливую обувь на высоком каблуке её похожие на поделки из папье-маше ноги. Отзвуки выстрела всё ещё гуляли от одного стекла к другому, когда шаги затихли внизу.