Но Спенси не обманул. Алёна Хорь лежала на допотопной кровати в окружении старинной резной мебели. Кто-то будто решил воссоздать старую фотографию, демонстрирующую прощание с безвременно усопшей, поместив её в качестве композиционного центра.

   - Ничего не получается, милый, - сказала она, повернув в его сторону лицо. - Я пытаюсь с ним связаться, но ничего не получается.

   - Что с тобой случилось? - Юра подошёл к кровати, опустился на колени. - Что они с тобой делали? Даже если это был самый обычный разговор, скажи мне! Это крайне опасные люди. Они могут манипулировать сознанием. Как ты вообще сюда попала?

   - Я? - жена приподнялась на локтях, облизала губы. - Зачем ты спрашиваешь? Снова хочешь меня в чём-то обвинить? Я просто спала и видела сон. В том сне я свалилась в подземный ручей и долго по нему плыла, пытаясь выбраться... думаю, расстояние, которое я преодолела, каким-то образом наложилось на реальный мир.

   - Где ты была до этого?

   - В квартире Валентина. Я...

   Юра стукнул кулаком по каркасу кровати.

   - Всё никак не можешь отделаться от своей навязчивой идеи?

   Алёна вздрогнула. Она смотрела на него как на чужака, который ворвался в дом и, приставив нож к горлу, требует наличность. Театральным шёпотом Хорь продолжил:

   - Ещё немного, и я узнаю, что здесь происходит. Выведу их всех на чистую воду. И знаешь, я больше чем уверен, что этот Валентин такой же, как и все остальные в этом городе. Он написал этот дневник, чтобы заманить нас в ловушку. Ты слишком наивна, если купилась на такое. Помнишь клоунов и бедного мальчишку, Фёдора? С ним приключилось несчастье, ужасное, огромное... я пытался помочь, но не смог. В этом городе происходят страшные вещи, исподволь, если ты позволишь мне употребить это слово. Каждый здесь живёт в страхе, а все остальные, кто полностью израсходовал все свои эмоции, - в вечной пустоте. Они живут с дырами в груди, понимаешь? Но есть ещё другие, люди ли, нелюди - пока не знаю. Те, кто здесь всем заправляют. Орден, тайное общество. Они как-то связаны с этим местом.

   - Я понимаю, - сказала Алёна. Через прерии кровати она потянулась к мужу, коснувшись пальцами трепещущей жилки на его шее. Её волосы, раньше всегда аккуратно расчёсанные или забранные в узел на затылке, были грязными и уже начали кое-где сбиваться в колтуны, мочки ушей почернели, будто их основательно пожевали мыши. Юра подумал, что он никогда ещё не видел супругу такой. Она как русалка... как утопленница, что вдруг вспомнила, что ей ещё рано умирать, выбралась по столбам мостков и побежала решать свои повседневные дела. - Я тоже их встречала. Но Валентин... возможно, он сумеет нам помочь. Расскажет всё, что знает - он же прожил здесь много лет, разве ты забыл? - и мы, все мы, спасёмся.

   Обессиленная, она откинулась на подушку.

   - Вот только у меня не получается. Это как... пытаться бежать, преодолевая сопротивление сильного ветра. Есть только два возможных пути. Или в гигантскую пасть, или обратно, сюда, в реальный мир. Должен быть ещё третий, туда, к свету, к выходу из пещеры, и я пытаюсь его найти, но...

   Она вновь повернула голову и посмотрела прямо в глаза Юре. Только теперь он подобрал определение этому взгляду. Одержимый. Эхо его приближения он слышал, выжимая педаль газа на шоссе... как давно это было? Почти неделю назад.

   Алёна говорила, задыхаясь:

   - Иногда мне кажется, что там, в полукруге света, кто-то стоит. Вглядывается в темноту, пытаясь меня увидеть, но я слишком далеко. Мне удалось погрузиться четыре раза, и в предпоследний я увидела его так же чётко, как тебя.

   - Тогда тебе лучше поторопиться и выяснить, кто это был, - ощущая в горле сердитую вибрацию, сказал Юра. - Потому что скоро я заберу тебя. Ты будешь сопротивляться, и тогда я свяжу тебя, как скотину. Ты ещё скажешь мне спасибо... как только мы окажемся дома. Или позже. Я готов буду подождать.

   В её глаза вернулась доля осмысленности.

   - Прежде я должна поговорить с Валентином.

   Юра почувствовал, как к голове прилила кровь. В затылке покалывало, будто кто-то потехи ради нарисовал там мишень и играл в дартс.

   - Сколько раз тебе повторять, что он такой же, как те, кто убил Виля Сергеевича... да, он мёртв, можешь себе представить! Если ты хочешь добровольно нас выдать, то знай - с этого момента я запрещаю тебе видеть сны. Мы не уйдём отсюда до тех пор, пока я не исследую это место от подвала до чердака, не поговорю с каждым, кого встречу в этом клоповнике. Ты останешься здесь... но я буду за тобой приглядывать. Если увижу, что ты спишь, я сделаю так, что ты забудешь что такое сон, на долгое время. Очень долгое.

   Учитель оборвал себя и поднял голову. В стёклах очков отражались ветки с остатками листвы, качающиеся перед окнами. Не покидало ощущение, что за ними наблюдают. Он быстро огляделся, а потом покачал головой. Если бы следом кто-то крался, он бы услышал.

   Юра поднялся на ноги.

   - У меня есть один знакомый. Неприятный на вид малый, но с ним, кажется, можно иметь дело. Его зовут Спенси, как всклокоченного беднягу из фильма "Голова-ластик". Попрошу приглядеть за тобой, пока не выясню, что здесь к чему.

   - Уходи, - сказала Алёна. Голос едва различим за шорохом штор, которые шевелились сами по себе, словно десяток-другой шпионов никак не мог поделить между собой наблюдательный пост. Женщина повернулась набок, к стене, рывком подтянув к животу колени. Видимая Юре сторона её лица дёрнулась от боли.

   - Ты добился своего, - продолжила она. - Теперь я точно не усну.

   Ни слова не говоря, Юра вышел, с силой опуская ноги на спины ступеней.

   Блог на livejournal.com. 17 мая, 12:17. О разном.

   ...В комнате девочек дышалось легче. Серьёзно, откуда бы здесь взяться свежему воздуху? Я забрёл туда совершенно случайно - и остался надолго, принюхиваясь, водя глазами по стенам, держа ушки на макушке. Кровати оставались так, как я их поставил. Картинки цвели аляповатыми пятнами. Здесь даже думалось лучше. Куда делись ещё две сестры, Ольга, и младшенькая, Мария? Она могла умереть и быть похороненной в скромной маленькой могиле где-нибудь на самом краю местного кладбища. Однажды я заглянул туда - так, из чистого любопытства. Кладбищенский сторож приметил меня, отвёл в сторожку, откуда открывался грустный вид на ветхие кресты, и напоил замечательно сваренным кофе.