Майка и джинсы с лёгким шорохом упали на пол ванной комнаты. Глянув на своё отражение в зеркале, я скривилась. Всё же, в этом месяце придётся потратить на еду чуть больше обычного. Рёбра отчётливо проглядывались, растяжки художественными штрихами покрывали почти всё тело, некогда округлые формы и те, пытались завалиться обратно. Голодный обморок на работе не сулил ничего радужного.

От размышлений о солнцеедах и бретарианцах меня отвлёк телефонный звонок.

– Алло.

– Здоров, Сеньора! Как оно?

– Да ничего, – я вышла на кухню голышом, и включила чайник, – мама сказала, ты опять отличник?

– А то! Эта сессия вообще лёгкая, ещё год и досвидос, жду не дождусь… – начал бурчать Вадим.

– Да ты брось, лучше запомни эти сладкие годки, потом будешь мечтать о возвращении…

– Ну ещё чего, ненавижу всю эту дребеду, я к тому и звоню, так сказать кинуть тебе повод для гордости. Мне работу предложили в Вирне, уже сунули на ознакомление контракт, с гарантией прохождения у них практики и предположительной темой диплома. Если получится разобраться в вопросе сулят по выпуску помощника руководителя в отделе! Ты прикинь! Маме только не брякни, я ещё не согласился.

Я стояла, разинув от удивления рот. Работа… в одном из крупнейших IT предприятий в городе? За год до выпуска?!

– А когда учиться?..

Предложение показалось мне странным.

– Параллельно. Вместо пар специализированная практика. Нафига им выпускник, который понятия не имеет о реальном рабочем процессе? Сами и учат, и зачётки заполняют, и с дипломом помогут. Боятся, что меня кто-то переманит, вот и суетятся почти за полтора года. Хе-х.

– Ты дочку директора обрюхатил?

– Дура что ли?! Какое тут время на баб найти!

– Ты п…

– Да предохраняюсь, не волнуйся! Вечно одно и тоже у вас. Кто б похвалил?! Короче, терпи ещё год, если у меня получится я тебя подтяну в дизайнерский отдел, будешь малевать круглые сутки. А может и сразу в сентябре тебя пробьём. Не может же у меня быть менее гениальная сестра?!

– Как-то неожиданно…

Мне с трудом верилось в происходящее. Вирна была настолько далёким и презентабельным местом, что об этом я и мечтать не могла. Связи в трудоустройстве, решали, но у нас даже в филиал никто попасть не мог.

– Собирай портфолио! Всё, я пошёл, васильки тикают, люблю тебя, маму не беси, соври уже наконец про какого-нибудь лысеющего ухажёра! А то она поседеет быстрее, чем бабушкой станет. Чмоки!

Гудки в трубке сливались с тяжёлым трепетом сердца, готового пробить рёбра. Я отключила протестующий чайник и кинулась к столу, отшвыривая чуть ли не в центр выкатившийся стул.

Засохший на экране планшета йогурт слезал с него вместе с осколками стекла. Последняя надежда рухнула, когда основа начала тонкой струйкой заволакивать невидимые до этого трещины. Падал он у меня не раз, но критичных повреждений не выказывал, видимо, роковая ложка скальпелем всковырнула копившиеся двадцать лет раны.

– Дерьмо…

Сомнений, что у брата получится выбиться в люди, никогда не было, и хоть я старше на пять лет, отношения между нами всегда складывались очень доверительные и до неестественного родственные. Временами казалось, что я люблю его сильнее, чем мать.

По-быстрому закинув в кружку заварку, я утопила её в кипятке, одной рукой подтянула стул, уселась у экрана центра и открыла виртуальную папку, в которой в полнейшем хаосе хранились всё работы. Информатор поспешил уведомить, что там числится две тысячи триста двадцать один файл.

Копаться в этих рисунках придётся долго, я не сомневалась, что найдётся с десяток стоящих, но выуживать их придётся не один месяц. По-хорошему, нужно вносить правки, подкручивать цвета, добавлять детали…

Взгляд опять упал на разбитый планшет, который теперь даже для разделочной доски не годился.

Сопровождая мысленный процесс хрупом разминаемых суставов, я сходила в комнату за халатом. В миг разгорячённое новостью тело стремительно остывало, требовало еды и ныло от суток сна, проведенных на полу.

Дура! Нет бы вместо ежедневных занятий самобичиванием технику рисунка совершенствовать!

Рухнув под стол, я нащупала ещё закрытую упаковку таблеток и ринулась к унитазу. Один-два-три… одна за другой они тонули в мутной воде, с каждым приглушённым бульком вызывая в голове воспоминания о бесцельно проведённых днях.

Я пыталась соображать, что же наконец можно сделать для того светлого будущего, о котором постоянно мечтала, и к которому, как выяснилось, оказалась совсем не готова.

Синий

Я в оцепенении смотрел на отца, что спустя пять часов непрерывной работы не смог растерять и грамма своего цельнометаллического спокойствия. Поддаваясь его серьёзно-деловой ауре, я распрямил плечи и постарался придать себе как можно более бодрый вид, совсем не выжатого насухо пацана, что за два часа наблюдая за людьми в халатах уже в уме позаражался всем излечимым и нет.

Выдерживая деловитость, отец, смущённо поправлял синий наряд и пытался отодрать от своих ног плачущую в счастье женщину. Он почти каждый день спасал людей. Мы слышали от мамы, что в подобной работе шансов на благоприятный исход куда меньше, чем на летальный, но в его лице нам никогда не удавалось разглядеть и намёка на прошедший день.

Вообще, я ни разу не видел его ни уставшим, ни грустным. Он бывал с нами строг, но я не мог на него злиться или обижаться. Он всегда прав, потому что предельно честен со совей семьёй и с собой.

Обед, что мама сунула мне передать в преддверии его тяжёлого трудового дня, уже остыл.

– Давно ждёшь? – потрепал меня по голове отец.

– Нет.

Мы шли по длинному коридору, и ловя восторженные взгляды, я не мог им не гордиться. И, если честно, собой тоже не мог…

– Что у нас там сегодня? – указал он на ланч-бокс.

– Овощное рагу со свининой.

– Вкуснятина! – принял он у меня коробочку и аккуратно, даже с любовью, положил в мусорное ведро.

– Пицца?

– Да, уже должны подвезти. Вина? – откупоривал отец красивую бутылку с изображением какого-то замка.

– Мама бы тебя убила.

– Я бы предпочёл, чтоб ты разбирался в алкоголе и вместо заливания водки в институте, вел себя достойно, – заполнился мой бокал алыми каплями.

Наверное, спаивание детей и вечно пополняющие мусорку обеды, было единственным, что выбивалось из картины порядочного семьянина…

Глава 3. Ромашка

Кастрюля с грохотом заняла главенствующую позицию на плите. Слухи ходят, что на голодный желудок думается лучше, но что-то мне подсказывает мой орган чуть больше, чем просто голодный. Идею закидывать двойную порцию пельменей я отмела сразу, последнее психованное объедание привело меня на недельный больничный с потерей в зарплате.

Конечно, полагаться на брата полностью нельзя, но дело было даже не в этом. Ну попадись мне сегодня на глаза та заветная вакансия: Вера, мы вас ждём! И всему научим, и платить будем пятерной налог!

Что бы я смогла с ней сделать? Да ничего!

Пока закипала вода я старалась успокоиться и вспоминала всё, чему меня нравоучали в детстве. Порядок на столе, – порядок в голове, например. Оглядывая кухню я только в очередной раз порадовалась, что убранство было настолько скудным, а полуфабрикаты дешёвыми, что я тут ничем толком не пользовалась, и мыть, кроме полов, было нечего.

Зайдя в спальню, я стянула уже трехнедельное постельное бельё и запихнула его в машинку вместе с одеждой. Заправив свежее цветочное покрывало, я направилась к шкафу, чтобы в кое-то веке педантично подобрать себе одеяние на завтра, сложить его ровной стопочкой на комоде и не нестись с утра сломя голову, в страхе потерять работу из-за минутного опоздания.

Очередные джинсы и чёрная футболка с голубыми квадратами, сверкая ровными углами заняли подготовительную позицию. Я уже закрывала шкаф, когда молнией меня пронзило ещё одно упущение. Распахнув обратно все дверцы, я начала перебирать весящие на вешалках платья. Представив, что завтра меня приглашают собеседоваться на работу мечты, началась примерка. И к своему ужасу, параллельно с донесшимся из кухни запахом гари я обнаружила, что вся моя одежда на вешалках смотрелась куда симпатичней, чем на мне.