В ночь нашего с Дженни рождения (мы были близнецами) как раз было полнолуние.
А призрак Оливии решил преследовать меня, или, пожалуй, ей удалось привлечь лишь мое внимание.
– Это просто, – сказала я, раздраженная уверенностью Миши в том, что я раздуваю из мухи слона. – Одна смерть на каждый лунный цикл.
– Слушай, не хочу разрушать твою астрологическую теорию, но, согласно ей, я должна была умереть 26 ноября, перед новолунием. А я была в школе в тот день. Мне пришлось принести дурацкую запеканку из батата на чаепитие в честь Дня благодарения. Проклятье должно быть разрушено. Иначе как я до сих пор осталась в живых, если смерть не обошла меня стороной? – Она достала из кармана зимней куртки мятый платок, вытерла нос и завела машину, чтобы включить обогреватель.
– Возможно, что-то помешало проклятью настигнуть тебя 26 ноября, знаешь, что-то вроде силового поля, – предположила я. – Вспомни, ты что-нибудь делала в том месяце, чтобы защитить себя?
Миша закатила глаза.
– Ты имеешь в виду купание в святой воде и кулон из чеснока на шее? Нет. Конечно же, нет! Я ничего подобного не делала, я думала, что в безопасности. К тому же я была немного занята адаптацией к новой жизни. Ты не единственная, кто поменял школу, помнишь?
– Знаю, знаю, – ответила я, понимая, что Миша не представляла себе, насколько мои условия обучения были хуже, чем ее. Было несправедливо с моей стороны даже ожидать, что она сможет это понять.
– А вообще, если подумать, возможно, ежедневное пребывание в школе Святого Патрика – уже своего рода защита. Ты ведь в окружении одних монахинь там, да?
Мгновение Миша молчала, напряженно вспоминая, что могло сохранять ей жизнь с начала ноября.
– Настоятельница, руководящая школой, пригласила меня на собеседование, прежде чем мне разрешили зарегистрироваться. Она слышала о смерти Оливии и Кэндис и поинтересовалась, связан ли мой перевод в школу с этим. Так что я рассказала ей правду – не всю, конечно же. Только что мы были подругами и я думала, что в их гибели виноват кто-то из моих одноклассников в Уиллоу.
– Ты рассказала ей об игре? – удивилась я. Мы с Треем очень тщательно выбирали, кому из взрослых раскрыть наши подозрения о том, что Вайолет убила моих подруг. Бедняжка Кэндис рассказала о случившемся всему городу и была отправлена в психиатрическую больницу на лечение, прежде чем сбылось предсказание Вайолет о Гавайях. Я прекрасно понимала, что тоже сошла бы за сумасшедшую, если бы начала рассказывать всем о девушке, которая может предсказывать человеку смерть, просто рассказав ему историю в игре.
– Я не рассказывала ей подробности! – настаивала Миша. – Я действительно хотела, чтобы меня приняли в эту школу, а не быть отверженной всю оставшуюся жизнь. Я лишь сказала, что мы ненамеренно вмешались в какие-то дьявольские дела с плохими последствиями. Она не задавала никаких вопросов, но заставила меня прийти на специальную мессу, прежде чем я могла появиться на уроках. Как-то чересчур, не так ли? Заставлять еврейку пойти на службу в католическую церковь?
– Какая была служба?
Миша воскликнула:
– Не имею понятия! Разве они бывают нескольких видов?
Ничего удивительного, что Миша не знала, на какую мессу ее пригласили, – а мы с мамой перестали регулярно посещать церковь восемь лет назад, когда умерла моя сестра. Едва ли я разбиралась в вотивных мессах[1].
– Возможно, этого было достаточно для того, чтобы защитить тебя от проклятия в эти несколько недель? Как думаешь?
– Я ничего такого не думаю! – выкрикнула Миша. Ее нижняя губа дрожала, а в уголках глаз выступили слезы. – Я не хочу думать, что меня что-то оберегает! Я хочу думать, что вы с Треем спасли меня от действий Вайолет и что все закончилось.
Снег кружил вокруг машины Миши, будто танцевал на зимнем ветру. Ей не принес бы никакого утешения рассказ о моих переживаниях о том, что она могла умереть в течение суток. И все же страх того, что нам не удастся ее спасти, заставлял меня трястись, будто от холода. Смерть Оливии была неожиданной, а смерть Кэндис подтверждала ужасные догадки о причастности Вайолет. Если Миша умрет, то лишь из-за моей неспособности перехитрить Вайолет. Я знала Мишу с дошкольного возраста, и мы были также связаны этой дьявольской игрой. Если я ее потеряю, то останусь единственным человеком с вечеринки Оливии. Воспоминание об этом вместе с болью потери всех трех подруг детства, с которыми мы многое пережили, было бы невыносимым.
Я не могла объяснить Мише, почему я была так уверена в том, что нам не удалось остановить Вайолет. Вернувшись в Уиллоу, ближе к дому Ричмондов, где происходила игра, – и ближе к Вайолет, – я была убеждена: смерть Миши неминуема. Я как будто чувствовала едкий и гнилой запах смерти, исходящий от нее.
– Еще не все кончено. Мне правда жаль, Миша. Мы с Треем пытались, но это еще не все. И у нас не так много времени покончить с этим до того, как я вернусь в школу, – тихо сказала я.
– А мне что делать, если мы не выясним, как она это сделала со мной и зачем, прежде чем ты снова уйдешь?
Горькие слезы стекали по лицу Миши, но она не стала их вытирать. Ее голос перешел в хриплый шепот.
– Я не хочу умирать. Не так, как она предсказала. Чтобы посинело лицо и кровеносные сосуды полопались у меня в глазах? И появилось ощущение, что сердце разрывается в грудной клетке, пока я задыхаюсь?
У меня пробежали по коже мурашки. Я помнила, что Вайолет предсказала Мише удушье, но во время игры не обратила внимание на детали, когда был ее черед.
– Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю. Мы сделаем все возможное, чтобы победить эту сволочь в эти восемь дней.
– Каким образом? – спросила Миша между всхлипываниями. – Она умнее нас. Ты же знаешь, что она уже сделала. У нас нет шансов против нее.
Я не хотела, чтобы Миша знала, что и у меня есть сомнения в победе над Вайолет. Несмотря на то что она имела полное право бояться приближающейся смерти, нам всем нужна была мотивация, чтобы сражаться. А еще мне было необходимо, чтобы Миша отвезла меня в Чикаго: судья округа Шавано, мистер Робертс, аннулировал мои водительские права.
– Слушай, вот мой план. Мы должны выяснить, как и почему Вайолет предсказывает смерти людей. Если мы это узнаем, у нас будет больше шансов ее остановить. Но сейчас нам также нужно понять, что уберегло тебя от смерти в прошлом месяце. Возможно, кто-то умер вместо тебя.
– Уиллоу – маленький город. Если бы кто-то умер в ноябре, я бы знала об этом.
– Хорошо, – сказала я, пытаясь не отвлекаться. – Значит, должна быть другая причина, почему смерть обошла тебя. Если кто-то сможет нам помочь и все объяснит, мы продолжим, выиграв время.
Миша смотрела через стекло на снегопад.
– Как мы все успеем за восемь дней? Мы и так потратили слишком много времени осенью – и все напрасно.
Я старалась звучать жизнерадостно.
– Я же сказала, у меня есть план: в северной части Чикаго есть книжный магазин, специализирующийся на колдовстве.
– У меня нет времени на книги! – Она махнула лунным календарем и скомкала его. – Завтра новолуние! Это значит, что я могу умереть сегодня ночью. Как бы меня ни защитили монахини в ноябре, защита наверняка перестала действовать, как только нас отпустили на зимние каникулы в пятницу.
Новая луна растет в течение тридцати шести часов, то есть полтора дня. Я не упомянула об этом – испугала бы Мишу еще больше, чем известие о том, что возвращаюсь в Шеридан 1 января. К тому же она должна была сама это понять, взглянув на лунный календарь.
– Мы не будем читать книги, понимаешь? Мы просто спросим совета у того, кто в этом лучше разбирается, – сказала я, чувствуя странное, но знакомое покалывание кожи головы. – Моя соседка по комнате в Шеридане рассказала мне об одном месте, я нашла его на «Йелп»[2]. По владелице можно сказать, что это приличное заведение.
