Оскар откуда-то знал, что именно так всё и было.

— Но не стану исключать и вариант, что дело все-таки во лжи. Я понимаю Глинду. Она имеет право на меня злиться и называть разными нехорошими словами. Не стоило сближаться с ней при помощи обмана. Просто тогда мое противостояние с Синдер складывалось катастрофическим образом, и мне требовалась хоть какая-то опора – даже самый крохотный кусочек счастья.

— Да, наверное. Хотя по отношению к ней это было всё равно не слишком честно.

— Ага. С Нео всё гораздо проще – она изначально знала о моих поддельных документах. Между нами никогда не было никаких секретов. Думаю, Нео вообще считает меня своей собственностью, но в ее случае это практически равносильно любви. К тому же она ясно дала понять, что желает несколько большего, чем просто жить со мной в одной комнате.

Оскар невольно поежился.

— Мне необходимо постоянно беспокоиться о Синдер с Салем, руководить Биконом и следить за командой RWBY, – продолжил Жон. – Я знаю, что Янг в меня влюблена. Да и Руби, скорее всего, тоже. По крайней мере, для Блейк, несмотря на все ее заскоки, я остаюсь просто отличным источником новой информации о Белом Клыке. Как считаешь, это плохо, что ее копание в ящиках моего рабочего стола устраивает меня гораздо больше, чем интерес к моей персоне со стороны красивой девушки?

— Ну… наверное. Я не знаю. А что вы собираетесь делать со всей этой ситуацией вокруг мисс Гудвитч и Нео?

— Понятия не имею. Может быть, ты мне что-нибудь посоветуешь?

— Я?! – удивленно воскликнул Оскар. – Нет! Я не знаю, как тут стоит поступить!

— А в отношениях с Айронвудом?

— Прекратить его злить?

— Ага, до такого варианта я уже и сам додумался, – вздохнул Жон. – Но спасибо за попытку помочь. Да и за то, что выслушал. Мне действительно немного полегчало.

— Несмотря на то, что мой совет оказался совершенно бесполезным? – уточнил Оскар.

— Да, – кивнул Жон. – Когда держишь всё в себе, то становится лишь хуже. Я чувствовал себя полным дерьмом всякий раз, когда смотрел на Глинду и не знал, что ей сказать. Мне даже поговорить об этом было не с кем. Кто бы меня стал слушать? Члены команды RWBY? Айронвуд? Синдер?!

Он фыркнул, а затем добавил:

— Даже с Озпином на такие темы общаться бесполезно, потому что-…

— Это слишком мелкий и незначительный вопрос, – закончил за него Оскар. – Потому что всегда есть и более серьезные проблемы.

Жон посмотрел на него и улыбнулся.

— Ага. Именно так.

— Но ведь он прав, – заметил Оскар.

— Разве нам его правота хоть как-то облегчит жизнь? – поинтересовался Жон. – Давай, признай уже, что никакие “более серьезные проблемы” вовсе не уменьшают твоего беспокойства по поводу “внезапного магического исчезновения”. Я вот со своими тревогами ни с кем в Биконе поговорить не могу. Там попросту не найдется достаточно нейтрального собеседника. Питер, Барт и Кицуне моментально встанут на сторону Глинды, а Роман поддержит именно Нео. Мне кажется, он ее считает своей приемной дочерью.

Наверное, Жону было крайне неловко поднимать в их присутствии подобные вопросы, и потому вряд ли стоило удивляться его желанию поговорить с не имеющим ни малейшего интереса в данном деле Оскаром.

К кому еще он мог обратиться? К своей семье? Ну, это было бы еще менее уместно, чем беседа с друзьями. В такого рода вопросах к родителям люди обычно шли в самую последнюю очередь, поскольку их советы всё равно оказывались крайне банальными и невероятно сложными в исполнении. Ага, “будь мужчиной” или “возьми себя в руки”, например…

— Я хочу быть с Нео, – произнес Жон. – Даже когда приглашал Глинду на свидание, то и сам не понимал, действительно ли мне требовалось именно это, или же я желал просто вернуть себе то, что когда-то было моим. Кроме того, что бы произошло, если бы она согласилась? Вряд ли бы мне удалось уговорить их как-то “ужиться” друг с другом, а потому наверняка пришлось бы выбирать. Всё равно одна из них осталась бы недовольной. Да и сейчас останется. Сомневаюсь, что у меня получится сделать вид, будто никакой проблемы здесь нет.

— Не получится, – подтвердил Оскар. – Но я по-прежнему не знаю, как следует поступить в данной ситуации.

— Никто не знает, – рассмеялся Жон. – И спасибо тебе, Оскар.

— За что? Я ведь ничем не помог.

— Ты меня выслушал. Позволил выговориться. Это само по себе помогло.

Оскар вовсе не был идиотом и прекрасно понимал, к чему всё шло. Но даже несмотря на свое понимание, он ощутил довольно странное чувство.

У них с Жоном теперь имелась общая тайна – нечто такое, о чем знали лишь они вдвоем. Даже Озпин не был в курсе тех проблем в личной жизни, о которых сейчас рассказал Жон. Наверное, это тоже хоть что-то да значило – как минимум доверие.

Оскар закрыл глаза.

— Я не хочу умирать… Понимаю, что никто не хочет, но я оказался просто не готов к тому, что мне придется вскоре это сделать… Как будто у меня диагностировали страшную болезнь в терминальной стадии, только она еще и разговаривает, а также иногда берет под контроль мое тело. Да и быть мной у нее получается даже лучше, чем у меня самого.

— Озпин отвратительно играет твою роль, Оскар. Любому нормальному человеку сразу же становится понятно, что перед ним находится старик в юном теле, а вовсе не подросток.

Оскар рассмеялся. Искренне рассмеялся.

— Я… хрк… не совсем это имел в виду, – сумел выдавить он из себя, вытирая слезы. Впрочем, последнее могло быть связано и не со смехом. – Просто… миру нужен герой, и им являюсь вовсе не я. Миру необходим Озпин. Он сражается с Салем и защищает людей от Гриммов, а я… остаюсь всё тем же подростком с фермы, каким был всегда. Чем скорее я умру, и Озпин займет мое тело, тем всем будет лучше. И не надо говорить, что это не так! Я же не тупой!

Жон промолчал.

Если бы он начал возражать, то Оскар бы просто покинул комнату. В такого рода жалости он точно не нуждался. В конце концов, все понимали, что для противостояния Салем и Гриммам требовался кто-то сильный и умелый, а в данных качествах у Озпина было крайне мало конкурентов. И еще имелись Реликвии…

А что вообще мог Оскар? Перекидывать лопатой с места на место навоз?

— Знаю, что это прозвучало так, будто я напрашиваюсь на жалость, но Озпин гораздо полезнее меня. И вряд ли кто-либо способен поспорить с данным утверждением.

— Да, – кивнул Жон. – Извини.

— Всё в порядке.

И как ни странно, это действительно было так. Если бы они с Озпином оказались братьями, и кто-нибудь заявил, что Оскар являлся менее важным, то ему было бы очень обидно. Но разница в тысячи лет опыта делала свое дело. Озпин и вправду играл в судьбе всего Ремнанта гораздо более значимую роль, чем какой-то там Оскар.

— Чего ты хочешь? – спросил Жон. – Что бы ты пожелал в идеальном мире?

— Прожить свою собственную жизнь. Быть самим собой.

— А… в чуть менее идеальном мире, где это невозможно?

Оскар вздохнул.

— Я не знаю.

— А мне кажется, что знаешь, – произнес Жон, приподнявшись с кровати. – Ну же, Оскар. Я ведь делился с тобой довольно постыдными секретами. Не стесняйся. Чего-то ты должен хотеть. Что-нибудь такое, о чем всегда мечтал.

— Что-то вроде последнего желания? Или вы говорите, что мне нужно составить список всего того, чего бы я хотел добиться в жизни?

— Ага, – согласился Жон, улыбнувшись, когда Оскар шокировано уставился на него. – Но я ведь и не утверждал, что мои советы окажутся хорошими, верно?

Секундой позже улыбка пропала с его лица.

— К сожалению, я не способен предотвратить то, что должно произойти. Но может быть, тебе не стоит игнорировать собственные желания? Именно этого хочет Озпин, правильно? Чтобы вы оба не задумывались о грядущем, пока оно не станет настоящим.

Оскар кивнул.

Пусть Озпин ничего подобного не говорил, но понять его желания особого труда не составляло.

— Почему-то я так и подумал. На него это вообще похоже. Но ты держишься, пожалуй, даже чересчур спокойно. Разозлись, что ли. Да, выплескивать наружу боль не всегда приятно, но копить ее внутри и того хуже. Ты правильно назвал свое состояние “болезнью в терминальной стадии”, – произнес Жон, положив ладонь ему на плечо. – И как ни жаль, я с ней ничего поделать не могу.