Джинн кивнула, принимая его условия. Это было вполне разумное требование, да и ей оно не создавало никаких серьезных проблем. В конце концов, здесь речь шла вовсе не о какой-либо новой информации.

Джинн закрыла глаза, погрузившись в прошлое Гиры, и улыбнулась, отыскав там подходящий момент.

— Несмотря на то, как ваши с Кали отношения выглядят со стороны, в них верховодит именно она, – открыв глаза, начала Джинн. Ее улыбка никуда не исчезла, став лишь еще шире. – Иногда “верховодит” в самом что ни на есть буквальном смысле, не так ли? Милая и вежливая домохозяйка вполне способна, если ей захочется, продемонстрировать и дикую сторону своего характера. Вы сказали Блейк, что те шрамы на спине вам оставил Беовульф, и это была не совсем ложь. Иногда Кали становится даже опаснее каких-то там Гриммов, особенно когда увлекается.

Гира смущенно откашлялся.

— Ладно, ты можешь остаться.

И это было просто замечательно.

========== Глава 36 ==========

Жон вытер пот с лица Нео специальной тряпочкой.

Он понятия не имел, чем еще мог ей помочь, да и эта самая тряпочка тут вовсе не требовалась. Просто Жон видел в фильмах, что именно так поступали с ранеными и больными людьми.

Если Нео сейчас очнется, то, скорее всего, закатит глаза. Ну, или надерет ему задницу. Она была все-таки не из тех, кто предпочитал выражать свои чувства нежностью и лаской.

С другой стороны, подобный процесс помогал Жону не ощущать себя совсем уж бесполезным.

— Как она? – спросил Озпин, лежавший на соседней кровати.

— Выздоравливает, – ответил ему Жон, неохотно отступив от Нео. – Кицуне говорит, что большая часть яда уже нейтрализована. Теперь нам остается только ждать, когда Нео восстановит силы и очнется.

Немного подумав, он все-таки перевел взгляд на Озпина.

— Ты сам-то как себя чувствуешь?

— Скажу только, что если бы мы с Оскаром не делили одно тело на двоих, то я бы счел подобное состояние жестоким обращением с ребенком.

— Всё настолько плохо?

— Вывихнутое плечо, порванные связки, несколько сломанных ребер, треснувшая бедренная кость… Это не так уж и ужасно, как, должно быть, звучит, но Оскар к подобным вещам еще не привык и потому не хочет брать контроль на себя. Глупо, если честно. Сейчас в нас закачали столько обезболивающего, что можно учуять запах такой вещи, как цвет.

Конец своей фразы Озпин произнес чуть громче, чем ее начало. Скорее всего, он сейчас обращался именно к Оскару.

— Не желаешь съесть фиолетовый? А зря. Настоящая вкуснятина.

Жон улыбнулся.

— Я бы, наверное, не отказался как-нибудь попробовать то, что тебе сейчас дали.

— А я бы не отказался попробовать то, что осталось в твоей кружке, – отозвался Озпин.

— Вряд ли мне стоит-…

— Не сомневайся, Жон. Просто не сомневайся.

Поскольку Кицуне куда-то ушла, никто не мог ему помешать. Жон подошел к кровати Озпина и поднес кружку к его губам. Тот закрыл глаза, жадно глотая каждую каплю кофе. Наверное, он бы и вовсе отобрал кружку, опрокинув ее в себя, если бы его руки не были надежно зафиксированы. Официально это оказалось сделано для “предотвращения причинения случайного вреда здоровью”, но Жон подозревал, что Кицуне просто осталась верна своим привычкам.

— Ох… Именно то, что надо.

— Сомневаюсь, что должен участвовать в подсаживании пятнадцатилетнего подростка на кофе.

— Лучше уж это, чем сигареты или алкоголь.

— А как насчет полного отсутствия вредных привычек?

— Лично я бы не стал доверять такому человеку, – покачал головой Озпин. – Отсутствие вредных привычек выглядит совершенно противоестественно. У каждого хоть что-нибудь есть: у меня – кофе, у Кроу – выпивка, а у Айронвуда – булочки с корицей.

— Булочки с корицей?..

— Да. Только не говори ему, что узнал о них от меня. Такое количество обезболивающего развязывает язык получше, чем учебные планы Питера. И нет, это было вовсе не приглашение устроить мне допрос насчет моего прошлого – любой из сотен прожитых мной жизней. Не стоит, Жон, а то вдруг выяснится, что я когда-то переспал с кем-либо из твоих предков.

— А такое вообще возможно?

— Кто знает? Боги показали себя теми еще капризными детьми – забрали мячик и ушли с нашей полянки, оставив тут полный бардак. Я до сих пор так и не понял, откуда взялись фавны. Когда умер, человеческая цивилизация еще существовала, а когда воскрес, то от нее остались жалкие руины, количество людей серьезно сократилось, и среди них появились гибриды с животными. Но больше всего меня смутило то, что те представители рода человеческого, с которыми я пытался поговорить на эту тему, начинали нервничать и отказывались что-либо отвечать, – вздохнул Озпин. – В итоге я решил, что разум мне все-таки дороже, и перестал спрашивать.

Обезболивающее и вправду сделало его гораздо более разговорчивым. В нормальном состоянии Озпин крайне редко соглашался обсуждать события столь далекого прошлого. Жон придвинул к кровати стул, присел на него, забрал пустую кружку и поставил ее на столик.

— Но если ты не желаешь говорить о моих предках и вообще о прошлом, то о чем тогда у нас пойдет речь?

— О настоящем и будущем. Больше ничего и не остается.

— Ладно. От хорошего совета я бы точно не отказался.

— Постараюсь его тебе дать, Жон. Но я сейчас нахожусь далеко не в идеальном состоянии. Кроме того… – облизнул губы Озпин. – Мне бы и самому пригодился кое-какой совет. И с этим делом можешь помочь, пожалуй, только ты.

— Да? – удивился Жон.

— Угу. Но давай сначала разберемся с твоей проблемой, – произнес Озпин, похоже, совсем не горя желанием первым демонстрировать собственную слабость.

— Ладно. Это насчет Синдер…

Вежливый интерес Озпина, с которым тот начал слушать историю Жона, постепенно перерос в изумление, а брови поднимались всё выше и выше, вскоре исчезнув под челкой. Под конец он явно пожелал закрыть лицо руками, но поскольку те по-прежнему были привязаны к кровати, ограничился лишь тяжелым вздохом.

— И теперь я просто не знаю, как мне следует поступить, – завершил свой рассказ Жон. – Синдер хочет, чтобы я ее освободил и оставил рядом с собой. Определенная польза от нее, конечно, будет. Вот только после всего того, что она натворила, я бы предпочел поискать какой-нибудь альтернативный вариант. К тому же Айронвуд внезапно стал подозрительно молчаливым, и меня не покидает такое чувство, что это очень плохой знак.

— Насчет последнего ты прав. Джеймс никогда не стеснялся высказывать свое мнение по тому или иному поводу. Что же касается Синдер… – вновь вздохнул Озпин. – Имеется у меня одна идея, и я попрошу тебя хорошенько ее обдумать. Попробуй зарядить Синдер в пушку и выстрелить ей в сторону солнца.

— Всё еще злишься из-за того, что она тебя убила?

— Есть немного.

— Понимаю, – кивнул Жон.

У него и самого имелось к ней немало претензий: стресс, ожоги, раны и кошмары по ночам, провокация Винтер на арест и даже нынешнее состояние Нео, пусть в последнем Синдер была виновата лишь косвенно.

— Я бы не отказался закинуть ее на солнце, но у нас нет ни подходящей пушки, ни уверенности в том, что удастся запихнуть туда Синдер. А теперь можешь ответить серьезно?

— Что ты хочешь от меня услышать? – в очередной раз вздохнув, поинтересовался Озпин. – Очевидный вариант – это воспользоваться ее заблуждением, сделать из Синдер союзника и надеяться на то, что она погибнет в ходе борьбы с Салем еще до того, как узнает правду. Сам, наверное, понимаешь, что нужды общества перевешивают личное благо отдельных людей. В данном случае нам с тобой придется поступиться желанием заставить ее страдать ради той пользы, которую она способна принести Ремнанту.

— Угу, – печально опустив плечи, согласился с ним Жон. – Примерно так я и думал…

Чем-то они с Озпином сейчас напоминали двух стариков на лавочке.

— По крайней мере, Воттс мертв, – заметил тот.

— Да, верно.

— Но пожалуйста, не пытайся назначить ее преподавательницей, иначе студенты взбунтуются.