Они с Винтер улыбнулись и пожали друг другу руки под вспышки фотоаппарата.

— Я полагала, что ты уже научился различать настоящие и фальшивые эмоции. По крайней мере, в твоих отношениях с Глиндой у тебя должно было оказаться немало соответствующей практики.

— И что это вообще значит? Что ее любовь ко мне была поддельной?

— Только то, что она подделывала кое-что другое, – пояснила Винтер.

Жон почувствовал, как слегка покраснел.

— У нас хотя бы были эти самые отношения. И нет, твое обращение “сэр” к Айронвуду за БДСМ-игры не считается, – произнес он, ухмыльнувшись, когда Винтер закашлялась от неожиданности. – Впрочем, возможно, я чего-то не знаю, и у вас действительно что-нибудь было. По крайней мере, тогда стало бы понятно, почему ты ходишь так, словно тебе в задницу засунули целую жердь…

— И улыбочку.

Они на секунду прервались, вновь пожали друг другу руки под вспышки фотоаппарата, а затем вернулись обратно к своей словесной дуэли:

— Это называется выправкой. Кроме того, между мной и генералом Айронвудом такого рода отношений нет и никогда не было. В Атласе совсем не одобряется подобное злоупотребление своим положением, особенно когда дело касается подчиненных, да еще и вдвое младше тебя. Сколько там Глинде лет?

— В душе ей всегда будет не больше двадцати одного.

— Ага, конечно.

Винтер вновь улыбнулась, посмотрев в объектив камеры.

Фотографии требовались для пресс-релиза, который подтвердит слухи о переговорах между Атласом и Биконом, а также о возможном снятии эмбарго с последнего. Разумеется, они еще не пришли ни к каким соглашениям, но даже подобная информация могла очень неплохо поднять моральный дух населения Вейла.

Вот как раз в этом, как выяснилось, и заключалась суть дипломатии.

Значение тут имело лишь то, как всё выглядело со стороны. Жон с Винтер могли спорить хоть до посинения, но пока у каждого из них были на руках козыри – то есть доступ к Синдер и снятие эмбарго – никаких решительных действий никто предпринимать не собирался. Винтер желала допросить Синдер, а Жону требовалось хоть иногда бывать в городе.

Глинда заверила его, что для Бикона подобные переговоры ничем особенным не являлись. Озпин с Айронвудом тоже спорили и даже кричали, а затем приходили к какому-нибудь соглашению и спокойно пожимали друг другу руки перед объективами телекамер. К тому же они дружили, но как замечала Глинда, лично она ни за что бы не пожелала внезапно оказаться между двумя такими, с позволения сказать, “друзьями”.

Жон с Винтер всего лишь продолжали устоявшуюся традицию. Кроме того, его нынешняя собеседница была еще и наиболее вероятной кандидаткой на различные посты Айронвуда, когда тот все-таки уйдет в отставку.

— Фотографии готовы. Теперь можете вести себя как обычно.

Винтер с Жоном тут же отпрянули друг от друга. Первая демонстративно вытерла ладонь носовым платком, в то время как второй просто постарался ничем не показать то, насколько болели отдавленные пальцы. Как Винтер вообще удавалось стискивать их сильнее, чем Айронвуд с его железной рукой?

— Надеюсь, я от тебя ничего не подхвачу.

— Даже если и подхватишь, то в твоем случае это будет все-таки улучшением.

— Да неужели? – фыркнула Винтер, убрав платок обратно в карман. – Пожалуй, откажусь. И думаю, нам всё же стоит перейти к делу, пока наш спор не зашел слишком далеко.

— Боишься? – усмехнулся Жон.

— Только того, что сорвусь и кастрирую тебя, тем самым бесповоротно испортив переговорный процесс, – покачала головой Винтер. – Если я доведу тебя до нервного срыва, то не получу от этого абсолютно никакой пользы.

— Знаешь, мой отец часто говорил мне о том, что самой важной вещью в жизни является уверенность в себе. Но я в кои-то веки могу опровергнуть его утверждение, приведя в пример тебя.

Жон отодвинул для себя стул, демонстративно не став делать того же самого для Винтер. Она устроилась напротив него, а Глинда принесла им обоим воды.

Честно говоря, он ожидал чуть более эмоциональной реакции на подобные оскорбления, но Винтер практически равнодушно пропускала их мимо ушей, что говорило о немалой практике.

“Неужели Айронвуд с Озпином действительно вели себя точно так же во время каждой встречи?..”

— Итак, – произнес Жон, решив все-таки перейти к делу. – Ты прибыла сюда ради Синдер. Мне бы хотелось узнать твои планы насчет нее, поскольку нам самим никакого результата добиться пока не удалось.

— Хм, – протянула Винтер, сделав глоток воды. – Я собираюсь попробовать несколько иной подход.

— И какой же?

— Успешный, – ухмыльнулась она.

Глаз Жона едва заметно дернулся.

— Надеюсь, твое понимание термина “успех” изменилось с тех пор, как ты арестовала меня и выпустила в беззащитный город своих роботов-убийц. Кстати, я так и не получил от вас никакой благодарности за предотвращение катастрофы мирового масштаба.

— Жак Шни хочет выдать меня за тебя замуж как раз в качестве благодарности за это.

— Проехали! – воскликнул Жон. – Как-нибудь обойдусь!

— Да не волнуйся ты так. Мне нравятся мужчины, а потому в данном плане ты меня нисколько не привлекаешь, – пожала плечами Винтер, сделав небольшую паузу, чтобы Жон успел осознать, как конкретно его оскорбили, а затем продолжив, чтобы он не смог ничего ей ответить. – Итак, Синдер. Мы намерены предложить ей своего рода сделку. Если она согласится передать нам информацию о своей предыдущей нанимательнице и будет следовать определенным правилам, то мы предложим ей жизнь в Атласе.

— И способ уйти от ответственности за совершенные преступления? Так почему же я должен допускать нечто подобное?

— Синдер вовсе не избежит наказания – просто расплатится за всё это несколько иным способом. Известные ей сведения могут поспособствовать поражению Салем. Кроме того, она проведет долгие годы в заключении в Атласе.

— Повторю мой вопрос: почему я должен это допускать?

— Потому что данный путь с наибольшей вероятностью завершится успехом. Потому что твои собственные усилия оказались совершенно бесполезными – даже бесполезнее обычного, – ответила Винтер, подавшись немного вперед. – А как насчет того, что эта война важнее одной женщины?

Жон слегка приподнял бровь.

Винтер вздохнула.

— Ладно, я готова чуть-чуть подсластить сделку.

— Вот теперь ты говоришь на моем языке.

— Ага, на языке взяток и коррупции, – пробормотала она. – У меня есть полномочия изменить введенное против Бикона эмбарго. Например, немного смягчить кое-какие его положения…

Если бы их переговоры проходили еще вчера, то Жон наверняка бы принял ее условия, но прошлым вечером Барт с Романом устроили для него небольшую лекцию насчет того, как именно следовало вести себя во время подобных встреч, заодно пробежавшись по наиболее распространенным уловкам. Барт специально сделал акцент на некоторых стратегиях, которые имели весьма неплохие шансы привести к довольно интересным результатам.

— Смягчить? Как насчет того, чтобы полностью его снять?

Винтер твердо посмотрела в глаза Жону.

— Это не в моей власти.

— Думаю, что все-таки в твоей, – произнес он, приблизив к ней лицо и тем самым заставив Винтер немного отпрянуть. – Видишь ли, я совершенно точно знаю, что Айронвуд дал тебе полное право свободно решать судьбу эмбарго для того, чтобы ты гарантированно смогла добраться до Синдер.

Некоторое время они бодались взглядами.

— Откуда? – наконец не выдержала Винтер. – Об этом никому не было известно – даже Вайсс. К тому же ей так и не представилась возможность поговорить с тобой до встречи с собственной командой.

— Одна птичка напела. Итак, ты собираешься и дальше продолжать делать вид, будто не имеешь права снять эмбарго, надеясь добиться моего сотрудничества и без подобных мер? – поинтересовался Жон, постучав пальцем по виску. – Мы ведь вполне можем попытаться проделать с Синдер то же самое. В конце концов, я рисковал жизнью ради того, чтобы ее поймать. Да, ненависть Синдер ко мне может сравниться разве что с твоим самомнением, но это ведь не значит, что нужно отдать ее тебе, не получив совсем ничего взамен.