— Спасибо, что помогаешь мне, Киллуа, — вернее было сказать, что без его помощи его ждала бы неотвратимая гибель. Киллуа поманил его рукой, и Курапика поднялся с дивана.

— Я пообещал брату кое-что взамен. Это, конечно, та ещё заноза в заднице, но чего не сделаешь ради друга? — усмехнулся Киллуа. Они шли по длинному коридору, освещенному тусклыми голубоватыми фонарями. На стенах висели чьи-то портреты, а мягкий ковер поглощал звуки их шагов. Удивительное и пугающее место.

— Я даже не знаю, что могу сделать взамен, — смутился Курапика, проходя мимо украшенной лепниной лестницы наверх. Киллуа неопределенно пожал плечами.

— Я был в огромном долгу перед вами, так что считай, что я просто плачу по счетам, — он шутливо ткнул его в бок. — Поверни направо и иди до конца коридора. Комната Иллуми будет в самом конце. Я сказал ему о тебе.

Киллуа удалился, лениво помахав ему на прощание. Вскоре Курапика остался наедине с подступающей все ближе тревогой. Все началось два часа назад. Он получил сообщение. Номер не был записан в телефонную книгу, но Курапика знал, кто отправитель.

«♠Фейтан вернулся домой и поставил очень забавное условие за выдачу твоего имени. Смекаешь, что это значит? ♥»

Какая разница, что за условие? Время не ждет, у него нет времени выспрашивать. Ещё немного и в городе почти не будет места, где он смог бы укрыться и почувствовать себя в безопасности. Стоит поторопиться и спрятаться как можно лучше. Счет идет буквально на секунды.

Оказавшись в особняке Золдиков, чудом не встретившись ни с кем из «Пауков», Курапика выдохнул с облегчением. Всё бы хорошо, только вот слова Хисоки… Он вспомнил Фейтана, обвитого цепями, но продолжающего держать Асами на руках и дерзко ухмыляться. Воспоминание заставило его поморщиться. Он достал телефон и написал: «Что за условие? Они согласны его выполнять?». «Отправить».

Курапика остановился перед дверью в конце коридора и глубоко вздохнул. Он никогда раньше даже не разговаривал с Иллуми — тот всегда казался немного не от мира сего. Набрав в грудь побольше воздуха, Курапика постучался. Дверь почти тут же открылась.

— А, Курута, — Иллуми выглянул из-за двери и уставился на Курапику.

Иллуми разговаривал медленно и монотонно. Выглядел он так, словно только что встал с постели. Огромные скорбные глаза смотрят сквозь предметы, губы расслаблены и приоткрыты, тяжёлые чёрные пряди беспорядочно падают на лицо и плечи.

— Здравствуй… — растерянно произнёс Курапика, проходя в комнату.

— Киллуа рассказал мне о твоей идее. Я не мастер менять чужую внешность, только свою, — Иллуми оценивающе посмотрел на Курапику. — Но я бы поэкспериментировал. Это займёт много времени и будет очень больно. Надеюсь, ты готов к этому.

Курапика сглотнул. Ну, а что ему остаётся? Тут либо мучиться, либо умирать от рук «Пауков».

— Раздевайся и ложись на кровать, — скомандовал Иллуми, заставляя щеки Курапики вспыхнуть. — Если хочешь, чтобы тебя никто не узнал, придётся поработать над всем телом.

Иллуми прав. Курапика снял рубашку и стянул через голову футболку. Ради всего, что он собирается сделать, ему придётся отбросить стеснение. Если такие мелочи будут его останавливать, он никогда не отомстит за свою семью. Курапика лёг на кровать, предусмотрительно накрытую прохладной пластиковой плёнкой, и попытался расслабиться. Сделать это под тяжёлым взглядом Иллуми было совершенно невозможно.

— С чего хочешь начать: с лица или с тела? — спросил он, стягивая тяжёлые пряди в хвост на макушке. — Лицо больнее, тело дольше.

— С тела, — Курапика сглотнул.

— Хорошо. План такой: большая часть игл будет находиться в твоих боках и бёдрах. Несколько в груди. Ты сможешь спать на спине. Начну с ног, с ними должно быть проще всего.

Иллуми достал из ящика несколько запаянных упаковок с иглами и бутыль с антисептиком. Запахло больницей. Он откупорил бутыль и вылил немного Курапике на бедро. Его прохладные пальцы поддели кожу и… Курапика закричал от неожиданности. Это было больнее, чем просто игла, вошедшая в мышцу. Вместе с ней в ногу вгрызлась аура Иллуми, тягучая и давящая. Болезненная.

— Первое время всегда больно, — проговорил Иллуми. Звучало бы успокаивающе, не будь его голос таким безразличным. Курапика прикусил губу, пытаясь сдержать вырывающийся крик. — Потом привыкнешь.

Шесть игл в бедро, ещё шесть в другое, по четыре в живот с каждой стороны, по восемь в грудь, по семь в плечи. Некоторые иглы пришлось вынимать и вставлять заново по нескольку раз. Курапика лежал залитый антисептиком и раздавленный аурой Иллуми, струящейся по его телу вместе с кровью. Мышцы буквально выворачивало от боли, разрывало на куски и собирало обратно. Голос он безнадёжно сорвал, и теперь вместо криков хрипел и стонал. Ужасная боль, и терпеть её придётся несколько дней, если не недель.

Спустя пять часов Иллуми объявил, что с телом закончено. Курапика поднялся на локтях и оглядел своё новое тело. Его бедра округлились и стали шире, талия тоньше, а изгибы изящнее. Грудь увеличилась, и теперь вряд-ли кто-то мог предположить, что перед ним мужчина.

— Пойду перекурю, пожалуй, а потом займёмся лицом.

Курапика поднялся на ноги. Туловище и ноги тут же заныли, едва не заставив упасть обратно на кровать. Аура Иллуми будто мешала нормально двигаться — каждое движение стало вязким, будто приходилось пробираться через мед. Ходьба, однако, почти не приносила боли, особенно если не спешить. Он доковылял до сумки и проверил сообщения.

Хисока: «Он попросил всех отстать от Орихары. Здорово, не правда ли? За исключением того, что у тебя теперь есть конкурент. Они согласились, естественно, и уже ищут тебя».

Черт бы побрал этого Хисоку. Вечно он лезет туда, где его комментарии не нужны. Он застучал по кнопкам, благо в руки Иллуми ничего не втыкал. Сообщение: «Хисока, это не твое дело!» кануло в неизвестном направлении.

Что за невезение? Почему постоянно приходится делить дорогих ему девушек с какой-то сволочью? Нет, Орихара, конечно же, не так дорога ему, как Мисаки, но чувство внутри возникло гадкое. Их с Асами пути разошлись. Но если и так, хорошо, что она в безопасности.

Вернулся Иллуми, и пытка продолжилась. Иглы он выбрал поменьше и покороче, но их было больше. Иллуми мял и сдвигал кожу так и эдак, перекраивая черты лица на новый манер. Когда он закончил, Курапика был измотан до предела. Прошло восемь часов криков, боли и мучений, после которых хотелось провалиться в сон и больше из него не вываливаться.

Иллуми жестом показал ему в сторону ванной и Курапика похромал туда. В роскошном зеркале на полстены отражалась испуганная рыжеволосая девушка. Пышные губы, выпирающие скулы, зеленые глаза. Непривычно длинные волосы. Из щек и уголков губ торчали головки игл, но, если не всматриваться, можно принять за пирсинг. Грудь от одного вида которой Курапика начинал краснеть.

— Не забывай, что всё это обман, — в дверях показался Иллуми. Он зажег сигарету и выдохнул сероватое облачко дыма. — Ты выглядишь как девушка, но голос, например, я тебе поменять не могу. Ещё тебя можно узнать по ауре, как твоей, так и моей. Используй зецу. А ещё из тебя торчат иголки, так что на твоем месте я бы не носил обтягивающую одежду и не собирал бы волосы — у тебя вся голова бугристая. А в остальном тебя не узнать, если сам глупостей делать не будешь.

— Спасибо, — пробормотал Курапика, немного удивляясь тому, что девушка в зеркале говорит мужским голосом. Он повертел головой. Девушка в зеркале повторила за ней. Как же сложно будет привыкнуть к новой внешности.

— А теперь поэкспериментируем с количеством ауры. Нужно чтобы ты мог нормально двигаться, и маскировка при этом не распадалась.

К счастью, получилось у него довольно быстро. Боль в мышцах оставалась, но гнетущее чувство слабости ушло почти полностью. В таком состоянии Курапика смог бы даже сражаться.

— Больно должно быть только от уколов. Когда они заживут, должно стать терпимо, — флегматично сообщил Иллуми, затушив окурок о струю воды. Иглы в ногах уже болели не так сильно, а если он использует цепь большого пальца должно совсем полегчать.