Всего-то два часа. Последнюю неделю нередко выходило так, что он лежал всю ночь, не в состоянии найти нужную позу и нужную температуру. Он вертелся, желая поскорее провалиться в сон и забыться, но не в состоянии этого сделать. А когда, наконец, проваливался, его возвращал обратно любой маломальский шум: всхрапывание Финкса, бормотание во сне Шалнарка, скрип рассохшихся оконных рам.

Каждый день выходило по часу или по два. Скоро синяки под глазами станут такими же черными, как и большая часть его гардероба. Конечности давно стали ватными, и он с ужасом для себя заметил, что ему недостает скорости и выносливости.

Он знал причину. Причина каждый день появлялась в школе, болтала со своими новыми подружками и радовалась, в целом, жизни. Причина как две капли воды походила на человека, превратившего его жизнь в кошмар.

Двухчасовой сон принес немного бодрости. Достаточно для того, чтобы не замирать, уставившись на собственные пальцы или складки одежды. Остальное сделает кофе. Фейтан вылез из-под одеяла и прошлепал босыми ногами к двери. В доме было тихо. Большинство членов труппы любило поспать подольше, хорошо если в это время хоть кто-то на ногах. Утро Фейтану нравилось именно за то, что все еще спят.

Снова ванная и отражения в двух ненавистных ему зеркалах. Волосы, намоченные несколько часов назад, высохли: на той стороне, что он спал — слежавшиеся и торчащие под невообразимым углом, повторяя форму подушки, а на противоположной — прилизанные и гладкие. Это теперь ни одной расческой не исправишь. Мешки под глазами с каждым утром становились все чернее и чернее, а кожа — серее и будто бы прозрачнее. У него даже комментариев не было для подобного вида.

Фейтан разделся и лег в ванную. Теплая вода, льющаяся из душа, лениво мочила его волосы. Чертово зеркало! Даже здесь не сбежать от своего лица — злого и мокрого. Несмотря на это, после душа ему стало немного полегче. Тело как будто бы даже перестало быть таким ватным. Раздражение, правда, никуда не ушло. Закутавшись в полотенце и наскоро почистив зубы, он вернулся в комнату. К черту эту комнату с его лицами, смотрящими, казалось бы, отовсюду. Он нырнул в чистую одежду и спустился вниз.

На кухне уже сидел Куроро, попивая свежий кофе и читая книгу. Он, в отличие от Фейтана, светился миролюбием и бодростью, насколько это вообще было возможно для лидера преступной группировки.

— Доброе утро, — поприветствовал он Фейтана, не отрываясь от книги. В кухне не было дверей, только широченная арка. Оттуда было видно входную дверь, лестницу, гостиную, в общем почти все, что находилось на первом этаже. — Я сварил кофе, там еще осталось. Если хочешь — пей.

Фейтан кивнул головой. Куроро продолжал читать, однако, кивнул ему в ответ. «Атлант расправил плечи» — написано на корешке. Фейтан налил себе чашечку кофе и кухню наполнил прекрасный аромат.

— Не с той ноги встал? — мирно поинтересовался Куроро, переворачивая страницу. Фейтан сел напротив, отпивая из кружки.

Кто-то оставил на столе свои сигареты. Обычно это ничем хорошим не заканчивалось: в труппе курило по меньшей мере три человека, а изредка выкурить одну или две за разговором мог почти каждый. Фейтан щелкнул зажигалкой и затянулся.

— Я плохо спал сегодня, — уклончиво ответил он. Честнее было бы сказать, что у него проблемы со сном последний год, и эту неделю в частности, но он опустил подробности.

— Паку вчера так и не вернулась, — вздохнул Куроро и потер пальцами глаза. — Сегодня заходил к ней, в комнате ничего не поменялось.

— Наверное, решила с кем-нибудь выпить, — предположил Фейтан, чувствуя, как тело приятно расслабляет. — В конце концов, у Паку могут быть свои дела.

— Мачи это очень не понравилось, ей кажется, с ней что-то стряслось. Ты ведь знаешь её интуицию…

— Рано или поздно Паку все равно придет, — Фейтан поднялся из-за стола и поставил пустую кружку в раковину. Ещё раз затянулся. — Она не может просто так умереть.

— Доброго утра, — с верхнего этажа, махая рукой, на них смотрел Шалнарк. На его лице было чересчур радостное выражение, впрочем, как и обычно. Сегодня это бесило по-особому. Он присоединился к ним, не отрываясь от своего телефона.

— Еще громче, блять, поздоровайся, — раздался из комнаты ворчливый голос Финкса, а вскоре показался и он сам. Любимая пора постепенно начала омрачаться появлением его дражайших друзей. Фейтан никогда не любил большие и шумные компании, но жить отдельно от труппы почему-то не хотел. Какими бы раздражающими они ни были, эти люди — его семья.

— Доброго, — спокойно улыбнулся Куроро, — Тут есть кофе, недавно сварил. Спускайся, если хочешь.

— Кофе это хорошо, — сказал Финкс, разминая спину и руки. Под его кожей, блестящей от недавнего загара, перекатывались мышцы.

— Оденься, придурок, — бросил ему Фейтан. Финкс рассмеялся.

— Какие мы стеснительные. Ладно, черт с тобой, если ты зажжешь мне сигарету.

— Будешь тормозить — хрен тебе, а не сигарета. Я собирался успеть пробежаться.

— Фей сегодня такой грубый с утра пораньше, — улыбнулся Шалнарк, наливая кофе себе и Финксу. — Хотите ещё кружечку, босс?

Через несколько минут в кухню спустилась Мачи, завернутая в домашний халат, за ней подошел и Финкс, к счастью, одетый. У Фейтана всегда были хорошие отношения с ним, но он терпеть не мог, когда Финкс начинал понтоваться своими мышцами. Фейтан протянул ему дымящуюся сигарету и, пробурчав себе под нос, какой Финкс законченный выпендрежник, выскользнул на улицу. Не стоило забывать о тренировках, даже если сил на них совсем не оставалось.

Мачи Комачине

— Ты вот жалуешься на Фея, а сам-то помнишь хоть одно утро, когда он сверкал радостной улыбкой? — усмехнулся Финкс, после того, как дверь за Фейтаном закрылась.

— Не особо, — Шалнарк сник, опускаясь на место, на котором раньше сидел Фейтан.

— Он просто такой человек, отстаньте вы от него, — в проходе показался Нобунага. Он вылил остатки кофе к себе в кружку, пододвинул табуретку к столу и уселся между Куроро и Финксом.

— По-моему с ним что-то не так в последнее время. Ты видел его лицо? — в голосе Шалнарка появились тревожные нотки.

— Видел. Обычная злобная китайская рожа, — ответил Финкс. Нобунага прыснул в чашку с кофе.

— Мачи, а ты чего не садишься? — спросил Куроро, глядя ей в глаза.

Она перевела взгляд на лидера. Всё это время Мачи стояла, прислонившись к косяку, увлекшаяся обычными утренними разговорами. Слушать болтливого Шалнарка в кои-то веки было приятнее, чем вариться в собственных мыслях.

Сегодня ей приснилось, что в их дом нагрянули полицейские, притащив с собой безжизненное тело Пакуноды. Помещение наполнилось неприятным гнилостным запахом. На губах покойной запеклась кровь, а в карих глазах застыл укор. Паку винила их всех, что они не пошли искать её вечером, что не нашли, не спасли. А один из полицейских сорвался на неё, крича, что её смерть — целиком и полностью вина Мачи.

Она вскочила в постели, чувствуя, как сердце долбится о грудину, словно просит выпустить. Тревожный сон сменился не менее тревожной реальностью — кровать Паку идеально застелена, как и когда она ложилась спать. Тогда всё внутри вопило об опасности. Сейчас вопит.

— Извини, босс. Просто задумалась, — она вымученно улыбнулась, присаживаясь между Шалнарком и Финксом.

— Все еще переживаешь за Паку? — спросил он. Мачи встретилась с ним взглядом. Куроро смотрел очень нежно и ей на секунду показалось, что она уловила волнение в его взгляде. Она молча кивнула.

В воздухе повисла тишина. Шалнарк молча погладил её по плечу, и Мачи не стала стряхивать его руки. Сердце билось чаще обычного, внутри зрело ощущение, что произошло что-то ужасное, и ничего тут не исправить. Она была беспомощна и её наполняла бессильная злоба.

Куроро отложил книгу и поднялся с места. Он положил обе руки ей на плечи, легонько сжав их. Они с Куроро никогда не играли на публику, демонстрируя всем и каждому, что между ними что-то большее, чем просто дружба. За годы отношений он знал, как успокоить её, не прибегая к излишним демонстрациям.