— Что это за песня? — всхлипывая от внезапно нахлынувшей тоски, спрашиваю тихим шёпотом у Павла.

— Не знаю, Маш, — так же тихо отзывается он. — Здесь её называют просто — Песнь уходящего лета. Она частенько звучит на закрытии сезона, когда приходит время прощаться.

— Не хочу, чтобы лето заканчивалось…

— Я тоже не хочу, Маш, но, к сожалению, всему, даже самому прекрасному в нашей жизни, рано или поздно наступает конец.

Он смотрит мне в глаза, разделяя со мной горечь предстоящей через пару дней разлуки. Вот же упрямый! Если бы он только рискнул попробовать, нам обоим не пришлось бы страдать.

— Поехали домой, Машенька, — склоняясь к моему лицу, выдыхает Павел Александрович. — Не могу больше. Сдаюсь.

Я с готовностью киваю, берусь за протянутую руку, поднимаясь с земли, и чуть ли не вприпрыжку поспеваю за его нетерпеливым темпом.

Он начинает целовать меня ещё во дворе. Стоит нам только покинуть салон автомобиля, как мужчина подхватывает меня на руки и, целуя жадно и ненасытно, заносит в дом. Так просто, словно я нисколечко не вешу, взбегает по лестнице на второй этаж и опускает на кровать.

Теряясь на краткий миг, всё же тянет подол сарафана вверх, но спрашивает:

— Ты точно уверена, Маш?

— Да, — облизываю пересохшие губы. — Уверена. Я готова. До самого конца.

В его глазах плещутся нежность и страсть. Невероятный коктейль. С этого момента и на всю мою жизнь мой любимый.

— Нам будет хорошо, Маш, — говорит мне хрипло, — но я не стану забирать твой подарок.

Лишая меня возможности ответить или начать умолять, он помогает мне снять сарафан и раздевается сам. Я с любопытством осматриваю каждый сантиметр его тела, пока он с восхищением любуется мной.

А потом он нависает сверху, подминая под себя моё тело, и начинает наш полёт.

Хруст простыни под спиной, лёгкие поцелуи по всему телу, аккуратные прикосновения грубых пальцев, томные вздохи, тихие стоны… Это мог бы быть мой идеальный первый раз. С мужчиной, которому я хочу подарить свою невинность.

Но дальше откровенных ласк дело не заходит, как бы я не просила о большем.

— Я не хочу, чтобы ты пожалела, — шепчет он, покрывая поцелуями мою шею. — Пусть будет так.

Пусть будет так! Это и проклятие, и пожелание. Скоро я уеду, и всё превратится в прекрасные воспоминания.

Пусть будет так! Руки, блуждающие по телу. Ненасытные поцелуи. Страсть, обжигающая жарче южного солнца.

Пусть будет так! Стоны, заблудившиеся в его поцелуях. Точечные прикосновения к разгорячённой плоти. Горячая твёрдость у белёсых бёдер. Пальцы, сжимающие чувствительную кожу. Губы, смыкающиеся вокруг чувствительной кожи. Возносящие на самую вершину блаженства. Дарующие чудеса…

Искры из глаз. Мурашки по коже… О Боже! О Боже! О Боже!

Пусть будет так! Потерявшись во времени и пространстве, я представляю, что это не конец. А самое начало.

Словно совсем скоро мы не расстанемся навсегда. Словно всё только начинается.

Пусть будет так! Только, пожалуйста, никогда не заканчивается!

Если бы у нас было чуть больше времени, я бы не согласилась на выдвинутые условия. Но сегодня… Пусть будет так!

До самого последнего вздоха страсти, до сведённых кончиков пальцев, до пронзительной глубины поцелуев… Пусть будет так!..

Ранним утром я просыпаюсь, скованная крепкими мужскими руками. Только рассвело, а мне так не хочется прощаться с этим удивительным и прекрасным моментом нашей близости.

Я жадно изучаю черты лица мужчины, что спит безмятежным сном рядом со мной. Я уверена, что ничего не окончится между нами. Даже учитывая, что скоро я уеду.

Стук в дверь прерывает мои думы. И он же обрывает наше случайное счастье.

Мой отец врывается в комнату. Смотрит в неверии на развернувшуюся картину.

Я умоляюще смотрю на папу, но ему всё равно.

— Маша, оденься, — бросает холодно, и мужчина за моей спиной приходит в движение. — Живо!

Рука на моей талии на мгновение напрягается. Но Павел тут же берёт себя в руки.

— Ступай в душ, Машенька, — говорит мне. — Ничего не бойся.

Он протягивает мне плед, чтобы я прикрылась, и я застенчиво принимаю его. Выскальзываю из кровати. Подхватываю свои вещи. Скрываюсь за дверью ванной комнаты.

— У тебя большие проблемы, мужик, — говорит папа Павлу. — На хрена ты мне девочку попортил?

— Так получилось, Лёш, — отвечает тот, скорее успокаивая, чем оправдываясь.

— Твою мать, Паша! Я же просил просто за ней приглядеть! Просто приглядеть, — сокрушается отец. — Ну ты же женат… — в голосе папы слышится вся вселенская скорбь, и я разрушаюсь без единого шанса снова стать цельной.

Прямо в том же пледе, позабыв о своих вещах, я вылетаю из ванной, но меня перехватывает отец. Не даёт возможности и шагу ступить ближе к Павлу, который торопливо натягивает вчерашние брюки прямо на обнажённое тело.

— Это правда? — выкрикиваю я, отбрыкиваясь от папы руками и ногами, но стальные оковы его рук зажимают меня, словно тисками. — Ты… присматривал за мной? Потому что отец попросил?

На данный момент это всё, что меня интересует. Если Павел знает моего папу, изначально знал, кто я такая, специально втёрся в доверие, опекал, как дитя малое… Да это же просто нелепо! Разве стал бы он ввязываться в отношения со мной?

— Да уж, попросил на свою голову. Ещё приятель называется, — отвечает вместо него папа. — Мы же росли вместе, Паш, а ты дочку мою в постель затащил! Как тебе спалось-то рядом с ней, спокойно? Совесть не мучила?

— Мучила, Лёх, — тихо признаёт Павел, — каждый божий день грызла изнутри. Но иногда не остаётся ни единого шанса устоять, ты должен меня понять.

— Должен?! — взвивается отец. — Как здравомыслящий человек может понять и принять такое? Когда твой друг тебе такую подлость устраивает, разве можно принять? Она тебе что, потаскуха какая-то, что ты из неё любовницу женатого папика сделать удумал? Это ты мне предлагаешь понять?

— Давай только не надо всех этих словечек, ладно? — тихо отвечает Павел, бросая на меня взгляд. — Не смей так даже думать в её сторону.

— Ты меня ещё поучи, как мне с дочерью себя вести! Ладно на меня ты наплевал, но как ты мог с женой так поступить? О своей дочери ты подумал? Каково ей было бы узнать, что папа изменяет маме со вчерашней школьницей?

Павел молчит. Моё сердце просто разрывается от боли. Вот я и столкнулась разом со всеми обстоятельствами, которые мужчина подразумевал с самого начала!

— Это правда? — решаюсь я задать новый вопрос. — Ты женат?

— Конечно, правда! — снова отвечает вместо него отец. — Ещё как женат! А ты ведь и не знала?

Слёзы громадными каплями скатываются по моему лицу. Я просто поверить не могу в реальность происходящего! Неужели он всё это время просто обманывал меня?

Я смотрю в беспросветно-тёмные глаза Павла Александровича, пытаясь отыскать ответы, и вздрагиваю, как он удара, когда он медленно кивает.

— Да, я женат. И понимаю, как это выглядит, но я не обманывал тебя, Маш. Я женат только на бумаге. Наш брак давно стал простой формальностью. Мы давно живём раздельно…

— Тебе самому не смешно? — вклинивается папа. — Абсолютно тупая отмазка, используемая для всех любовниц в этом мире! Ещё скажи, что не разводишься из-за ребёнка, отношения с которым испортились и который тебя вдруг возненавидел!

Я отчаянно всхлипываю. Именно это он мне и говорил, позабыв упомянуть, что всё ещё женат. Даже если чисто на бумаге.

— Прекрати! — грозно рыкает Павел на моего отца. — Ты что, не видишь, что причиняешь ей боль?

— Ты уже причинил! Твоими стараниями она сейчас вынуждена стоять здесь! Это ты всё испоганил! Ты не в ладах со своей башкой! Ты…

— Да, я виноват, — парирует Павел, — да вот только и с тебя это ответственности и вины тоже не снимает! Это ты попросил по старой памяти присмотреть за своей дочерью, которая уже вовсе не малышка, а взрослая и красивая молодая женщина. Она у тебя чистое золото…