К примеру, есть много слов, которые мы ежедневно употребляем на автомате, не задумываясь об их истинном смысле. Часто говорим «Я тебя люблю», а ведь слово «люблю» для каждого человека значит что-то своё. В подростковом возрасте все учили стишки про любовь, вроде: любовь зла, полюбишь и козла; любовь не картошка – не выкинешь в окошко; от любви до ненависти один шаг – и тот налево. Всё это – прописные истины. Но что же есть любовь на самом деле? Как лично я могу её о характеризовать? Ведь она к каждому человеку особенная – к маме, ребёнку, мужу, любовнику, у кого он есть. Всем им мы говорим «Я тебя люблю», но при этом испытываем разные чувства. Так почему же слово всего одно? Разве я могу этих людей любить одинаково? Какое значение каждый из нас вкладывает в это чёртово слово? Что вкладываешь ты? Мозг потихонечку закипал в поисках ответа на этот глупый вопрос. И наконец вывел моё личное решение: я люблю человека только тогда, когда его жизнь мне дороже моей собственной. Ответ вполне устроил моё сознание, всё стало легко: если я готова за человека отдать жизнь, то я его люблю, если не готова – то это симпатия.

– Вика, всё в порядке? – услышала я отдалённый голос, вырвавший меня из плена моих мыслей, и повернула голову на звук. Влад стоял недалеко от меня и открывал бутылку пива.

– Да, я задумалась. Всё хорошо. Ты решил отметить рыбалку? Может, выход в море с незнакомыми людьми в пьяном состоянии – не самое лучшее решение?

– Успокойся. У меня отпуск, что ты опять начинаешь? Ты не можешь спокойно отдыхать? Вечно

какая-то дёрганая, правильная, вся жизнь по шаблону. Я не успел подойти – ты уже своим выражением лица всё настроение портишь. Давай мне ещё нотации прочитай. Не могу я с мужиками посидеть под рыбку? Что мне теперь, под юбку к тебе залезть, чтобы тебе всё нравилось? Или ты меня позорить будешь своим высокомерием ко всему земному? Ну конечно, ты же у нас богиня! Тебе чужды чужие развлечения, это же выходит за рамки твоей ответственности перед людьми.

По повышенному тону и оскорбительным претензиям ко мне я поняла, что бутылка далеко не первая, и даже не вторая. Блин, когда он успел? Я просто задумалась и немного отвлеклась. Опять куча претензий, причём не обоснованных. Я даже ничего не сказала из того обидного, что могла и хотела бы сказать. На глаза навернулись слезы, в горле встал ком. Я проводила взглядом его удаляющуюся фигуру – снова молча. Спорить с ним в таком состоянии было бесполезно. Разговаривать, в принципе, тоже. За прожитые совместные годы я научилась молчать, когда нужно, чтобы конфликт не перерос во что-то большее. Он до утра останется при своём мнении – ему это выгодно. Я обижусь и пущу всё на самотёк, не мешая ему развлекаться. Утром будут извинения и неумелые попытки поговорить по душам. У нас это давно уже не получается. Почему эта мысль появилась только сейчас? Ведь действительно, уже долгое время, когда я хочу что-то сказать, тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть, он переходит на крик, начинается скандал, я узнаю о себе много нового и неприятного, начинаю плакать – не могу это контролировать, слезы просто сами катятся. В итоге я никогда не могу договорить до конца то, что хотела. Мы ругаемся в хлам, и, помимо изначальной проблемы, на меня падает ещё куча негатива, о котором я даже не подозревала. Проходит время, мы миримся, но поговорить так и не получается. В итоге любое замечание, вроде этого сегодняшнего, воспринимается более остро, чем могло бы.

Неужели у этого человека вообще нет мыслительного процесса? Только привязанность к бутылке? Мы далеко от берега; на борту, помимо него, ещё трое чужих мужчин, я – одна женщина – и он, пьяный в умат. И куда же делась его всепоглощающая ревность? Ушла в корень вредной привычки? Я вообще не хотела сюда ехать. К чему этот цирк? Ну и пил бы себе один под рыбку, как говорит. Нет, давай смотреть правде в глаза: он просто не знал, понравится ли ему новая компания. Если бы не понравилась, то он играл бы роль любящего мужа, и мы провели бы этот вечер на палубе вместе. Но видать, ему всё понравилось, он напился и будет дальше пить до утра. Что тут буду делать я, его совершенно не интересует. Моё мнение – тоже. Сейчас он непременно сильно обидится на моё выражение лица и будет меня избегать, или того хуже – в открытую при всех отчитывать. Этот вариант самый ужасный, но в текущей ситуации вполне возможен. Нужно меня принизить при всех, почесать свое эго при мужиках. Всё, успокойся, откуда столько плохих мыслей? Это всего лишь обычная ситуация, просто друг друга не поняли. Может, я правда слишком сильно на него давлю, всё-таки борьба с привычкой – дело сложное, поэтому он периодически срывается.

С моря подул пронизывающий холодный ветер. Уже давно стемнело, и на крыше судна зажегся опознавательный фонарь. Сбавили ход, и шхуну мирно покачивало на довольно сильных волнах. По телу побежали мурашки, и я машинально обняла себя обеими руками за плечи. Мне навстречу шёл Сергей. Подойдя поближе, он сказал:

– Вика, спускайся в каюту, сейчас здесь прохладно. Ты в одних шортах, там хоть одеяла есть. Может, поспишь немного. На столе чай горячий в термосе. Ты кушать не хочешь? Они там улов хотят пожарить на уличном мангале.

С другой стороны палубы доносился весёлый смех и пьяное бурное обсуждение чего-то.

– Нет, спасибо, я не голодна. Но с удовольствием переоденусь, я с собой костюм тёплый взяла. Куда можно пройти?

– Вот там, – он показал рукой в сторону, – есть небольшая дверь. Спустись вниз по ступенькам, там две каюты и гальюн. Не заблудишься, открыта всего одна каюта.

Он виновато улыбнулся, и я поняла, что наш с мужем разговор состоялся при свидетелях.

Я пошла в указанном направлении со смешанным чувством стыда и злости на то, что вызываю жалость в сложившийся ситуации. Настроение упало в ноль, но лучший способ не показывать свое задетое самолюбие и ощущение ненужности на этом мероприятии – держать голову прямо, сделать, как говорится, морду кирпичом и с улыбкой пройти мимо, как будто ничего не произошло. Почему я так сильно завишу от чужого мнения? Ведь понимаю же своим умом, что людям будет интересно меня обсудить не более чем несколько минут, а потом все вернутся к своим делам и проблемам. Как говорила моя бабушка: «Радуйся, если о тебе говорят – значит, ты чего-то стоишь. Молчание с комплиментами – для мертвецов».

С этими мыслями я спустилась вниз в полутёмное тесное помещение, отделанное белым пластиком ещё советских времён. Нужная дверь каюты открылась легко. Внутри царил приятный полумрак; небольшой, накрытый светлой скатертью стол действительно был заставлен сладостями, термосом, посудой – в общем, всем, что нужно для чаепития. Сбоку к стене была прикреплена цепями кровать – здесь её называют шконка. С другого края стояла тёмная ширма. Общий вид был достаточно уютен. Уют добавлял ковёр с высоким мягким ворсом на полу. Закрыв дверь на большой внутренний засов, я действительно почувствовала себя в безопасности, и волна расслабления прошла по моему телу, благодаря чему настроение заметно улучшилось. Захотелось разуться. Отбросив сумку со своими тёплыми вещами, я с удовольствием легла на ковёр. Он был настолько мягким, что я принялась, как в детстве, плавно двигать вверх и вниз раскинутыми в стороны руками и ногами. Улыбаясь сама себе, я подумала: вот дура, тебе двадцать пять лет, у тебя уже дочь в сад ходит, а ты тут на ковре плаваешь, но блин… хорошо-то как!

Я нехотя встала, достала из сумки вещи. Лёгким движением сбросила с себя холодный, слегка подмокший от брызгов волн топик, в ту же кучу отправила лишний бюстгальтер – всё равно в водолазке и олимпийке никто не заметит его отсутствие, а эта упряжка для женщин мне всегда не нравилась. Шорты я стянула тоже достаточно быстро.

Внезапно я ловлю на себе ощущение чьего-то

взгляда и оглядываюсь, покрывшись мурашками ужаса. Облокотившись на угол ширмы, на меня смотрит Артём. Слегка прищуренный взгляд, довольная ухмылка на губах. В полумраке каюты он выглядит как хищник, готовый к прыжку на легкодоступную добычу. В сложные моменты в голове за микродоли секунд проносятся сто пятьдесят мыслей разного направления. Безуспешно пытаюсь прикрыть грудь и одновременно нижнюю часть тела, одетую в кружевные трусики танга. «Чтобы под шортами не выделялись», – так я подумала утром.