Тут уж, конечно, проблемы слуха и голоса меркнут перед могучим излиянием в мир мятущейся души поющих! Душа, знаете ли, своё возьмет, как её ни придавливай. Но, как спрашивал финн в незабвенных «Особенностях национальной охоты»: а нельзя то же самое, но без водки? Собираться и петь. И подучиться этому хоть немножко…

Хорошее дело – хор. Даже сама бы пошла и попела. Тёплый сумрак ночной… Только – где теперь? Эх.

Это начинается утром в субботу. Отцы семейств, прибыв на дачу в пятницу вечером и отдохнув традиционным способом, утром в субботу встают с острым и страстным желанием срочно сделать что-то полезное и очевидное для дома, для семьи.

Самое очевидное (причём не только для семьи, но для всех окружающих) – это взять в руки триммер/газонокосилку и начать стричь газон. Теперь ведь почти у каждого дачевладельца есть газон. Стало быть, характерный звук не с четырёх – с сотен сторон мне обеспечен. Газонокосилки ревут не хуже мотоциклов. Начинаем отдыхать!

И что за напасть с этими газонами? В моём детстве личных газонов ни у кого не было, на дачах разводились цветники и сажались огороды. Газоны проходили по ведомству эстетики общественного пространства, они имелись в парках и скверах, и на них красовалась угрюмая табличка «По газонам не ходить!», обязательно причём с восклицательным знаком. Смысл газона был ясен: это – владение государства. По газонам нельзя было не только ходить, на них запрещалось вообще всё: сидеть, лежать, плясать, пить, морально разлагаться… На них можно было только смотреть и понимать: вот он, газон. И он не для тебя, мелкого и гадкого, а для торжества самой Идеи Газона. Идея Газона – это порядок в его идеальном виде!

А потом пришло американское кино. И английские сериалы. И народ увидел, что у правильных людей возле дома обязательно есть газон, ровненький, зелёненький, и этот газон следует прилежно стричь, чтобы он всегда оставался ровненьким и зелёненьким. И наши люди вдохновенно бросились творить около себя на дачах такие же газоны, как у правильных людей.

Я прошлась по нашей дачной местности именно с целью рассмотреть личные газоны граждан и постичь их смысл. Результат меня пронзил. Никто не лежал на газоне, не сидел, не играл в игры, никто по газону даже не ходил. Газоны были пусты. Через почти тридцать лет после распада СССР личные газоны оставались воплощением чистой идеи и не несли никакого практического смысла. Газон что-то символизировал, но что?

Вы скажете – это красиво. Воля ваша, не нахожу я никакой особенной красоты в однообразно зелёном и усиленно постриженном газоне. Цветники куда прекраснее. Клумбы, альпийские горки, ручейки, сады камней, декоративные кусты – есть множество разнообразных способов усладить взор и дать занятие рукам. Что заставляет людей пыхтеть над устройством травяного ковролина, который они притом никак не используют? Неужели триммеры и газонокосилки, которые взрывают мне мозг каждую субботу, – это следствие миража, грёзы, мечты?

Мечты о том, что стоит завести газон – и приблизится та самая, «правильная» жизнь, как в американском кино и английских сериалах. И ты заживёшь как лорд какой-нибудь или адвокат фирмы, на худой конец. И тогда понятно, почему на газонах этих никто не сидит и по ним не ходит.

Это же не газон – это чистая грёза! Хрупкая, чистая, нежная грёза. Её нельзя трогать. Её можно только созерцать…

«Послушайте! Ведь, если звёзды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно?» – воскликнул Маяковский. Творческих людей особенной природы и судьбы часто называют «звёздами», их тоже «зажигают» (популяризируют, прославляют), сами по себе они могут, конечно, вспыхнуть, но кто об этом узнает без специальных усилий?

Теперь попробуем вспомнить, кто из нынешних звёзд – петербуржец, и припомним мы малую горстку людей. Возьмём временной интервал в двадцать лет. За это время прославились: Дмитрий Нагиев, Иван Ургант, Елена Ваенга, Михаил Пореченков, Константин Хабенский и… и… разве что ещё Анна Ковальчук и Елизавета Боярская. Все остальные петербургские звёзды обязаны своей славой советскому периоду истории и городу Ленинграду, из которого они стартовали на общесоюзную орбиту. Тогда страна узнала наших ленинградских певцов, артистов, музыкантов, композиторов – и помнит их до сих пор, хватило той сокрушительной славы на много десятилетий. Последними ленинградскими героями были самодеятельные рок-певцы, которых советская империя раскрутила уже на своём закате. Погибая, успела растиражировать славу Цоя, Гребенщикова и других молодцов. Но прошла красная волна рока, и где новые звёзды?

Город забит талантливыми молодыми людьми. Например, в любом театре вы найдёте десятки прекрасных юных лиц. В одной только «Мастерской» Григория Козлова сколько замечательных юношей и девушек, все они потенциальные звёзды, даже не национального – мирового масштаба. Ярчайшие индивидуальности, и притом скромные, без малейшей развязности. Наш театральный институт держит марку, до сих пор отбирает учеников грамотно, и дикцию им ставит отлично, и пластике обучает, нашего петербургского актёра всегда можно узнать по отличной выучке.

А дальше ему надо вытаскивать счастливый билет и перебираться в Москву. Иных вариантов нет. В Москву, например, почти что полным составом перебрались все способные молодые артисты системы КВН и «Камеди клаб», потому как в Петербурге неважно обстоят дела с кинематографом, с телевидением и радио…

Конечно, и прежде певцы, артисты и прочие творческие люди зависели от Москвы и от эфира на главных телеканалах. Но у нас был «Ленфильм»! И «Лентелефильм»! Ленинградское телевидение, если вы забыли, транслировалось на весь СССР. Помню, какая буря в перестройку поднялась, когда в популярной статье Ленинград назвали «великим городом с областной судьбой». Ха! Нам бы сейчас эту областную судьбу!

Получается довольно грустная картина. В Петербурге хорошо родиться и выучиться. Сделать первые шаги. Но лишь запахло успехом – уноси ноги. Тогда есть шанс попасть в то место, где зажигают звёзды. Но там давка…

Выхода есть два. Первый: смириться с бесславием и тихо делать своё дело без надежды на громкий шум вокруг своего имени. И второй: бороться за реинкарнацию творческого Ленинграда с его возможностями – в современном Петербурге.

Темно, темно! Зажигайте уже звёзды!

А вот как-то упустила я момент. Не заметила, когда именно рядом с родной кириллицей в названиях улиц и станций метро появилась гордая латиница. Выпал из памяти год, принёсший дикторов с щегольским выговором, точно они вчера десантированы прямиком из британского телевидения – для осуществления просветительской миссии: объявлять в злосчастной России остановки общественного транспорта. Когда в «Сапсане» обращение к пассажирам увеличилось вдвое и каждую бессмысленную инструкцию английские дятлы стали вбивать в голову несколько минут? Произошли все эти перемены с какой-то волшебной незаметностью. И тихо, без споров и обсуждений: стоит рядом с надписью «Василеостровская» немыслимая «Vasileostrovskaya», так это обязательно так и надо. Для приезжих. Не учить же им кириллицу, они не в состоянии, они люди цивилизованные, и при виде кириллицы у них сразу начинается мигрень и диарея одновременно.

Но сегодня, когда в городе нет тех самых нежных людей, испытывающих панические атаки от вида и звучания русского языка, нелепость и даже унизительность процедуры дублирования информации для их ублажения как-то уж особенно очевидна.

Я бывала за границей. И нигде, ни в одной стране мира никто и думать не думал о моих удобствах в плане информации. Могу я прочитать название станции метро, не могу – всему миру было безразлично. Только в самых-самых знаменитых музеях находились аудиогиды с русским языком. А так – выживайте как хотите. Никакого снисхождения и угождения. Не представляю себе, чтобы во Франции вдруг озаботились проблемой, а понятен ли их язык приезжим! И теперь, внимание, вопрос: а с какой стати мы стелемся перед иноземцами в низком почтительном поклоне? Почему так исступлённо думаем об их удовлетворении? Мы что – колония, чтобы пояснять язык диких аборигенов для настоящих господ?