— Не ну… — Лень попытался почесать нос правой рукой, но чуть не ткнул себе пальцем в глаз и почесался левой. — Ерунда, конечно…

— Во-о-от, — поддержал его Антон.

Лень выдохнул и неловко открыл левой ладонью коньячный ящик. Надо было нервы успокаивать.

— Ты прав, Антон, — твердо сказал он и подцепил полупустую бутылку. — Чот я себя накрутил. Рудник запустим, а до задницы моей он не доберется никогда и ни за что!

При этих словах бутылка вдруг потяжелела, стала подвижной, как ртуть, и в следующую секунду обрушилась к его ногам снопом коньячных и стеклянных брызг.

Лень побледнел и поднял глаза на Антона.

— Или доберётся?

***

— Что это? Два мужика? А почему они голые? — Федор не только вытянул шею, но и до кучи постарался ее вывернуть так, чтобы рассмотреть лежащую перед ним карту. Даже со стула привстал.

— Му-у-ущина, сядьте! — не выдержала обмотанная в черный балахон и сильно заспанная женщина-гадалка. На часах было два ночи, и фиг бы она сейчас села делать расклад, если бы не пятьсот евро, которые ей сунули в нос прямо с порога, после того как заполошная трель звонка смела ее с кровати. Она первым делом подхватила с пола жирную кошку по кличке Жрица, которую из-за привычки жрать по восемь раз в день и для краткости пришлось сократить в Жирю, потом метнулась к комоду за документами, наконец к сливному бачку за плотно завернутой в три полиэтиленовые пакета пачкой наличных, и все это время звонок звенел в ушах, мозгах и печенках.

— Горим?! — распахнула она нараспашку дверь, прижимая к себе Жирю, и замолчала, озадаченно оглядывая странного визитера. Тот был бледен, явно встревожен и шибко нетрезв, что подтверждало амбре, в котором Яна профессионально учуяла отменнейший коньяк. Мраморно-белый лоб мужика рассекала надвое багровая ссадина, в придачу правой рукой он показывал «фак», правда загипсованный, но от этого не менее обидный. Лицо ночного посетителя было смутно знакомым, но где именно его видела, она припомнить не могла.

— Ядвига Солнечная? — уточнил ночной гость и, не дождавшись ответа, прошел в квартиру, очевидно, не привычный был к отказам. Ядвига, которую попроще называли Яной, а совсем уж проще Ирой, аккуратно выглянула на лестничную клетку и, заприметив двух хмуро-сонных и квадратно-угрюмых «людей в черном» пролетом ниже, вздохнула и направилась за мужиком вслед. Политики и бизнесмены были у нее самыми частыми клиентами. Настолько частыми, что по сути она, да еще ее первый конкурент Стелла Ночная, и определяли политический курс города Нижнепыжменска. Жиря недовольно попыталась полоснуть ее по голой лодыжке лапой, но промахнулась и равнодушно разлеглась поперек коридора. И вот спустя десять минут Ядвига прокляла все на свете, потому что клиент был ну очень нервный.

— Это не два мужика, это мужчина и женщина, да в принципе и неважно. Это старший аркан…

— Да какая ж это женщина, у нее и груди-то нет! — уличил ее мужик, тыкая мимо карты гипсом.

— Ну так у нее и члена нет, — огрызнулась Ядвига. — Чего вы придираетесь? Эти карты больше ста лет назад нарисовали!

— А вот это кто? Наверху такой солидный, — не переставал приставать загипсованный посетитель, тыкая теперь в нечто духовно-важное, расположенное все на той же карте. — Уж больно на губера похож…

— Вы мне дадите сказать или нет? — вскипела Ядвига. Мужик тяжело вздохнул и послушно уселся на стул. И убедившись, что он слушает, она пустилась в объяснения: — Это старший аркан карт Таро — «Влюбленные».

— Я так и знал, что про секс! — прошептал посеревшими губами мужик. — И два голых мужика там неспроста. Да и губернатор опять же…

— Нет, ну почему же про секс? — отыграла назад Ядвига. — Тут и успех, и здоровье, и стабильность…

— А секс? — тревожно глянул на нее красными от бессонницы глазами смутно знакомый мужик.

— Ну и секс… — вынуждена была признать Ядвига. — Но все зависит от того, какой вопрос вы задавали картам. Вот вы что спрашивали?

— Я спрашивал, будет ли секс… — поник головой мужик. Элегантная седина на его висках красиво оттеняла породистое, но слегка вялое лицо.

— Ну… — протянула гадалка, стуча ногтем по карте. — Ну если и будет, то, судя по всему, о-о-о-очень хороший.

Мужик вздрогнул и пристально посмотрел на нее.

— А вы случайно не цыганка? — налился он непонятной подозрительностью.

— Я таролог и астролог, — гордо выпрямилась на стуле Ядвига. — Цыганки — это же из области предрассудков. Одним словом, миф.

— Ага, я тоже так думал, — желчно выплюнул смутно знакомый мужик и показал Ядвиге гипсовый фак: — А это тоже миф? А это? — он потыкал в ссадину на лбу и длинную царапину на скуле, которую Ядвига заметила только сейчас. Мужик сокрушенно покрутил породистой головой. — Да я спать не могу! Я всю посуду дома перебил. Да что там! У меня машина по дороге сюда два раза глохла. Мерин! Новье! Этого года. Я по пути к подъезду три раза поскользнулся и один раз упал!

С этими словами он ловко выудил из кармана пузатую коньячную бутылку и щедро к ней приложился. Ядвига жадно повела носом, но ничего не сказала.

— А вот это вот все, — задохнулся мужик и, сморгнув набежавшую слезу, обвел стол с картами здоровой конечностью, — можно как-то убрать?

— Куда убрать? — машинально оглянулась Ядвига.

Мужик всплеснул руками на ее непонятливость, всколыхнув коньячный янтарь в бутылке.

— Ну убирают там всякие порчи, сглазы, венцы безбрачия? Так? Ну и вот это вот все цыганское можно убрать? Ну там пойти на кладбище ночью, принести жертву, такую… небольшую, в разумных пределах.

— Зачем? — продолжала тупить гадалка.

Мужик зачем-то оглянулся, потом интимно перегнулся через стол и, дыхнув на нее коньяком, понизил голос почти до шепота.

— Ну чтобы рудник был, а секса не было…

— Вообще? — таким же страшным шепотом переспросила Ядвига.

— Не вообще, а конкретно в мою задницу! — повысил голос мужик и тут же испуганно охнул, потому что свет в квартире погас. В комнате стало напряженно тихо, замолчали разом и холодильник, и сплит-система. Из всего освещения осталась только свеча на столе. Ядвига было встала, чтобы проверить щиток, но тут тревожный посетитель вцепился в нее мертвой хваткой.

— Вы видите? Это надо исправлять? Я любые деньги заплачу, — и полез во внутренний карман, который призывно оттягивало увесистое портмоне. Ядвига открыла рот, чтобы сказать, что она как раз профессионал, а не цыганка на базаре, но увидев, как щедро клиент отсчитывает купюру за купюрой, притормозила. В конце концов, давно пора было сантехнику менять.

— Хммм… — пододвинула она к себе толстую стопочку и напрягла память, припоминая хоть что-то похожее на отворот. — Это будет очень сложно.

Мужик понятливо кивнул и положил сверху на пачку несколько пятисотенных купюр.

— Записывайте, — мысленно хохотнула Ядвига и принялась сочинять.

***

— Сюда нельзя!

Сева Марченко притормозил, чтобы обозреть неожиданную преграду, которая стала между ним и его подъездом, и обнаружил сразу две. Уже знакомая двойка одинаково одетых в черные костюмы и хмурое выражение лица мужиков преградила ему путь.

— Как это нельзя? — опешил Сева и машинально размял шею, как боксер перед боем. — Я тут живу!

— Все мы где-то живем, — невнятно ответил один из двух людей в черном. Наушник у него в ухе невнятно бормотнул. Настолько невнятно, что он вдавил гарнитуру сильнее в ухо, а напарник застыл с вопросительным выражением лица. Сева, пользуясь заминкой, вытянул шею, чтобы рассмотреть, что же конкретно стало на его пути к удобному дивану и телевизору, но в темноте увидел только чей-то зад, элегантно обтянутый дорогой тканью пижонских брюк. Задница вздрогнула, и тишину вечера, разбавленную бормотанием из уха охранника, прорезал неожиданно резкий звук, с которым лезвие лопаты ударилось о камень. Следом за этим душераздирающим звуком знакомый по новостям из телевизора голос старательно забубнил:

— Воздвигаю я соль… просыпаю я стену… тьфу ты! Воздвигаю я стену… Просыпаю я моль! А-а-а! Соль! Соль просыпаю! Будь по-моему… будь по-моему… будь…