— Нет, спасибо, — поспешно отказался Федор и приступил к делу. — Я, собственно, ненадолго.

И протянул пакет, который продолжал сжимать в деревянной руке.

— Что это? — напрягся Марченко и шумно сглотнул. — Взятка?

— Нет, что вы, — тут же открестился Федор. — Обычные сувениры из мэрии. Так, ничего особенного.

— А зачем они мне? — пожал широкими обтянутыми свитером плечами Марченко. — Думаете, я за календарик перестану к мэрии ходить и поднимать народ на баррикады?

— Да не сказать, чтобы вы многих подняли-то… — не удержался от сарказма мэр, вспомнив одинокую фигуру под окнами.

— Это потому, что вы народ запугали! — Марченко воинственно ткнул в сторону Федора вилкой. Тот на всякий случай отстранился. Вид у Марченко был боевой — борода топорщилась, глаза сверкали. Как-то сразу стало ясно, что Марченко еще совсем молод. Гораздо моложе мэра. Просто старомодная одежда и борода его утяжеляла, придавала серьезности.

— Никого я не пугал, господь с вами! — нахмурился Федор. — Я вообще ничего такого не делал.

— Вот именно! Вы — мэр и ничего не делаете! — не успокаивался Марченко. — Вокруг вас весь город разворовали, а вы спите на рабочем месте.

— Я не сплю! — возмутился Лень.

— А то я не видел в репортаже со дня города! — хмыкнул Марченко и макнул сосиску в лужицу горчицы на краю тарелки. Лень сглотнул набегающую слюну и пробурчал:

— Это все детский хор! Они пели так заунывно, ну и жара… Сморило, с кем не бывает.

— Ну да, ну да, — ехидно осклабился его собеседник и откусил сосиске попку.

— Диссидент бородатый, почему у нас вся ванна баночным пивом завалена? — по пояс всунулась в комнату хозяйка медной горы. — Я хотела белье замочить, а там ящика два плавает. Разве можно меня так провоцировать? Еще скажи спасибо, что Данила сослепу не разглядел!

— Это у Машеньки вечеринка сегодня, а в холодильник не влезло, — спокойно ответил Марченко.

— У-у-у-у… Опять, значит, перепьются и блевать мимо унитаза будут, — проворчала бабка, сверля Леня взглядом так, будто в прошлый раз мимо унитаза блевал именно он.

— Матильда Петровна, полноте вам, — улыбнулся Марченко. — Машенька напилась тогда от расстройства. Вы у нее парня чуть не отбили!

— Никого я не отбивала! — проворчала бабка и стала таять в дверном проеме, как бажовская красавица. — Я слегка приличная женщина. Он сам под моей дверью уснул, а что упало, то…

Дальнейшего Федор не услышал. Бабка, бухтя, удалилась по коридору, а Марченко погасил улыбку и повернулся обратно к Леню.

— Так что вы говорили?

— Я говорил, что я как раз собираюсь делать, — продолжил Лень, строя самые честные на свете глаза и прикладывая ладонь к груди. — По поводу рудника. Это же сколько рабочих мест для горожан? А? Кстати, у меня есть информация, что разработка совершенно не навредит окружающей природе. Сразу две независимые экспертные компании подтвердили.

Лень достал заготовленную папку страниц на сто мелким шрифтом. Но Марченко даже не шелохнулся.

— Ничего читать не буду. Тут как белый день все понятно. Вы совсем меня за дурака держите? Время хотите выиграть? Я что, по-вашему, телевизор не смотрю?

— Вы за кого меня принимаете? — возмутился Федор, потому что так-то оно было так, но все равно обидно!

— А то нет! — бросил вилку с грохотом в тарелку Марченко.

— А вот и нет! — по-мальчишески вскинулся Федя, мигом вспомнив детство. Именно лет на восемь разговор тянул.

Марченко вдруг хищно перегнулся через стол и, внимательно глянув в глаза мэра, предложил:

— А поклянись!

— Вот те крест, — размашисто перекрестился неверующий Федор.

— Не-е-е, — протянул Марченко и внезапно перешел на ты. — Ты так клянись, чтобы тебе было что терять. На мерсе на своем или вот на заднице.

С этими словами он без предупреждения сгреб мэра за грудки и впился тому в губы хищным жадным поцелуем. Совсем рядом полыхнули жаркие глазюки-угли. Федор вздрогнул и натурально поплыл. Было что-то в этом геологе животное, первобытное, словно дымом костра потянуло и легкой рябью стылой по душе прошло, словно… предвкушение?

— Рыбак рыбака, Федя, — нагло рыкнул Марченко и мягко опустил его обратно на скрипучий стул.

— Как это на заднице? — отмер тот, едва отдышавшись.

— А так, — хохотнул Марченко и почесал аккуратную бородку. — Пусть сделают повторную экспертизу. Но в той компании, которую я назову. Если она не подтвердит данные того, что ты мне тут подсовываешь, значит, ты меня обманываешь. В этом случае подставишь мне задницу.

Член мэра, до этой поры лениво возлежавший на яйцах, заинтересованно дернулся. Как бородатому лиходею удалось его просчитать, уму непостижимо. Потому что тайна была страшная и никто, кроме зама Антона, о ней не знал. Чтобы хоть частично воплощать мечты в жизнь, мэру приходилось мотаться в одно элитное германское заведение, узко специализирующееся на удовлетворении потребностей однополого характера. Однако никакую задницу Федя Марченко подставлять не собирался. Ни добровольно, ни в качестве предмета спора. Хотя Марченко был очень даже ничего. Но да не обломится ему. Выполнять обещания Федор не собирался. А раздавать не стеснялся. Вспомнил амбалов-телохранителей на площадке, улыбнулся вежливо.

— А давай! — и стиснул протянутую ладонь. Дернулся обратно и понял, что попал. Прямо в душу черные глазюки глянули.

— Только имей в виду, — перестал вдруг улыбаться Марченко. — Не думай меня обмануть. Мать моя цыганкой была. Захочешь судьбу провести, ох как пожалеешь… Судьба везде найдет!

Лень почувствовал, как мурашки толпой протопали от загривка к предмету спора, и, шумно сглотнув, выдернул ладонь из крепкой лапы. Как-то вдруг в мозгу пронеслись непонятные и очень неприличные видения, где частично обнаженный, частично затянутый в черный латекс Марченко лениво поигрывал в руке плеткой, и погасли.

— Всего хорошего! — закруглил беседу Федор и рванул на выход. Скатился через четыре пролета, мимо ничего не понимающих охранников, вывалился на свежий воздух и только тут перевел дух. Осмотрел злорадно растрескавшийся фасад здания, прикидывая, где тут два окна Марченко и, определившись, вскинул в ту сторону свой гордый средний палец.

— Вот тебе, а не рудник! — желчно прошипел он. — Вот тебе, а не моя задница!

Оправил пиджак и, все еще храня молчаливо-гордый жест, шагнул не глядя к распахнутой дверце машины. Сделал еще шаг, подцепил носком дорогущей замшевой туфли выбоину на асфальте, покачнулся и рухнул всей своей холеной тушей навзничь.

***

— М-да-а, — Антон еще раз обозрел заключенный в гипс средний палец мэра и вскинул глаза. — Ты понимаешь, что следующий месяц, а то и два всему городу будешь «фак» показывать?

— Антон, а если правда? Ну что у него мать цыганка? Первые два отчета — липа чистой воды. И что мне прикажешь потом делать? Жопу подставлять? — взъярился Федор, пытаясь пристроить поудобнее пострадавшую конечность.

— Как это? — равнодушно обронил Антон, мысленно перелистывая каталог с яхтами, которые были весьма реальны после подписания контракта с американцами. Ленивая жопа Леня его сейчас беспокоила меньше всего.

— Как это? Как это?! Я только сказал, что, дескать… — мэр понизил голос, — фиг тебе, а не задница. И вот результат! Тут же себе палец сломал! Тот самый, которым… — Лень снова показал заму «фак».

— Ай, да перестань! — оборвал его Антон и приблизился к окну. — Мы своего добились. Диссидента твоего нет.

— Как нет?! — заново переполошился Лень и затравленно оглянулся, словно опасаясь, что Марченко успел пробраться в его тылы. — А где он?

— Да какая разница! — удивился Антон. — Ты что, веришь во всю эту хреноту, которую он наговорил? Про задницу, про цыганку? У тебя ж телохранители. За тобой власть! Кто его к тебе подпустит? Не будем мы окончания его независимой экспертизы дожидаться. Через пять дней все подпишем. Ты представь, какие там деньжищи! А ты за свою задницу жмешься. Ерунда все это с цыганкой!