– Выхода нет, это финал, – думалось с болью и страхом. Хотелось закричать, а может даже и расплакаться как девчонка-подросток, но вместо этого Артур со всей силы ударил кулаком о стену, с которой тут же на пол посыпалась штукатурка.

– Завтра суд? – спросил Милен, не покидая своего поста на втором ярусе кровати.

– Да.

– Тогда времени у нас совсем нет, совсем нет, нет… – как обычно с незатейливой загадочностью пробубнил сокамерник.

– На что нет? – слегка раздражённо поинтересовался Артур.

– Как на что? – вдруг нарочито удивлённо переспросил Милен, и на его устах возникла странная улыбка, – на побег конечно, а ты думал я реально собираюсь гнить в этих стенах? Нетушки, хрена лысого, меня там ждёт чернокожая красотка…красотка, да, именно красотка…

– Какой к чёрту побег? – не веря своим ушам выпалил Артур, – отсюда сбежать не реально или ты захотел раньше времени получить пулю в башку?

– Ну если ты ещё громче будешь орать, то сейчас сюда точно ворвутся вооружённые охранники и выбьют из нас всё дурь, выбьют, да, выбьют… Хм, кстати, сейчас было бы неплохо достать дурь, – хихикнул Милен, – ах да, о чём это я, – продолжил он. – Если не завтра, то уже никогда. После приговора тебя отвезут в тюрьму, а вот оттуда уж дорога будет заказана лишь на небеса. Так что не глупи…

Слова Милена показались как всегда странны и прямолинейны, но не лишёнными смысла. Надеяться на оправдательный приговор было по меньшей мере глупо. Единственным способом доказать свою невиновность являлся побег и поиск того, кто заварил эту кашу.

– Ну, что решил? – нетерпеливо спросил Милен, – хочешь пулю сейчас на пути к воле и с надеждой на удачу или немного погодя в какой-нибудь дыре, но уже как преступник и террорист?

– Я докажу им, кто есть на самом деле! – твёрдо заявил Артур и тут же спросил, – и как ты думаешь свалить отсюда?

Милен помолчал и, словно собравшись с мыслями, выдал:

– В здании полно охраны, но завтра сразу после суда тебя этапируют на машине в федеральную тюрьму.

– Ну и? – нетерпеливо произнёс Артур.

– Не перебивай меня, ты сбиваешь с мысли, – огрызнулся Милен и заговорщическим тоном продолжил, – такой шанс упускать нельзя, но мне нужно ещё подумать, да, подумать, подумать… – затараторил он.

– Не тяни, или говори как мы уберёмся отсюда, или не пудри мозги своими бреднями, – не менее грубо ответил Артур, – сейчас, как ты заметил, не самое лучшее время для того, чтобы нести всякую чушь.

Милен ничего не ответил. Он будто бы вновь ушёл в себя, провалившись в чреду глубоких мыслей, казавшихся Алексу полной ахинеей. Конечно, в глубине души ему безумно хотелось верить в призрачную свободу, отдаляющуюся с каждой минутой, проведённой в этом ужасном месте. Его сокамерник вновь запрыгнул на верхний ярус и продолжил молча вглядываться в неоновые голограммы. Очередная глупая надпись гласила – «Осуждённый, помни! Только примерное поведение приблизит день твоего освобождения».

– Идиот, – разочарованно подытожил Артур, и тяжело вздохнул, – а я уж и вправду поверил, что у нас есть шанс.

Смириться с судьбой было очень тяжело, но осознание неизбежности проявлялось всё чётче и чётче. Выхода не было. Да и с другой стороны, мир не особо будет переживать из-за столь незначительной потери. Что такое крошечная жизнь одинокого человека по сравнению с тысячами смертей от голода и разрухи, утопивших некогда прекрасную страну в пучине ада? Артур умыл лицо холодной водой, но облегчения от этого не почувствовал.

В камере приглушили свет, словно бы указывая на наступление ночи. К сожалению, для её сидельцев разницы практически не было. Яркий неоновый свет от окна всё так же продолжал заливать камеру разными красками. На мгновение картина стала словно волшебной. Частички пыли крошечными вихрями пролетали сквозь лучи холодного света. Они напоминали хлопья белёсого снега, танцующего замысловатый танец и неторопливо опадающего на землю. Всё казалось настолько простым, насколько и красивым. Когда разум находится на грани и уже кажется, что ты вот-вот сойдёшь сума, начинаешь видеть вещи, которые никогда не замечал прежде, а даже если и видел, то просто проходил мимо, погрязнув в бесконечной рутине бестолкового существования. Возможно, об этом сейчас думал и несуразный сосед по несчастью. Милен был очень странным типом. Он мог часами молча смотреть в одну точку, находящуюся по ту сторону окна камеры. Что он там видел? Да и видел ли что-то, кроме своих сумасшедших идей, оставалось загадкой. Вообще сейчас весь мир казался странным. Грань добра и зла, правды и подлой лжи стёрлись в людях, не вызывая ничего кроме отвращения и злости. В итоге злость оставалась лишь только к самому себе.

Завтра день страшного суда. Артур прекрасно понимал, что это его последний шанс на оправдание, которое он не получит. До конца не верилось, что один день, одно событие может вот так сильно изменить жизнь и поставить человека по ту сторону всего того, что он некогда поклялся защищать даже ценой собственной жизни.

Спать совершенно не хотелось. В голову постоянно лезли пугающие мысли. Неужели он больше никогда не увидит Анну? Никогда не почувствует прикосновение её сладких губ? Не коснётся нежной кожи? С другой стороны, даже будучи на воле, даже прожив тысячу лет он и так бы не испытал всего этого как бы сильно ни хотелось. Тот день, что разделил судьбу на до и после. Если бы они тогда оказались в другом месте или хотя бы на несколько минут позже… Жизнь могла стать другой. Чудовищная случайность, помноженная на кровожадность одних и желание жить у других. Оправдать или осудить тех людей невозможно, но и понять Артур был не в силах. Судьба не оставила ему надежды. Но, как ни крути, человек упрямое существо, он верит. Верит даже в то, что произойти никогда не сможет…

Под тяжестью тяжёлых мыслей ему всё же удалось провалиться в тревожный сон, а Милен так и остался сидеть и молча вглядываться в туманное будущее, ждущее их обоих.

– Громов, на выход, – раздался противный голос из коридора и лязгнули механические затворы.

Дверь распахнулась.

– Ну что, брат, похоже, сегодня будет долгий день, – улыбнувшись, проговорил Милен и, спрыгнув со своего насиженного места, похлопал сокамерника по плечу, – удачи!

Артур уже почти привык к странным выходкам своего товарища по несчастью, порой они казались ему забавными. Милен был странным парнем, может отчасти грубым, глуповатым, ворчливым, но всё же в нём было нечто доброе, нечто незримо притягивающее других людей. Но в целом, не исключено, что это было обманчивыми эмоциями. Чувством, возникающим у людей лишь когда они попадают в безвыходную ситуацию, в которой любой человек, встречающийся на нелёгком пути, становится чуть ближе, даже вопреки здравому смыслу.

Артур остановился и кинул через плечо:

– И тебе удачи…

Его вели по нескончаемым коридорам и витиеватым лестницам. Силовые наручники больно сдавливали запястья, не давая ни на секунду забыть, что он здесь никто иной, как пленник. Не более чем очередная жертва огромного бездушного механизма, шестерёнки которого перемалывают всех, кто попадается на их пути.

Всё заседание прошло как в тумане. Строгий судья преклонного возраста и внушительных размеров, облачённый в чёрную мантию, искусно делал вид, что внимательно слушает стороны, но по факту то и дело всматривался в планшет, лежащий на его столе. Картинки полуобнажённых девиц, извивающихся в весьма пикантных позах, то и дело сменяли друг друга на экране. Судья то хмурился, то наоборот немного улыбался, при этом не забывая кивать в такт пламенной речи прокурора. Зал суда был не сказать, что полон, однако практически все свободные места оказались заняты абсолютно не знакомыми Артуру людьми.

Все они пристально, с плохо скрываемым осуждением смотрели в сторону обвиняемого. В их глазах ясно читалось осуждение столь бесчеловечного поступка. Перед глазами мелькал прокурор, с пеной у рта рьяно доказывающий виновность подсудимого во всех смертных грехах лишь с целью получить очередную звёздочку на погоны. Звучал тонкий голосок адвоката, старающийся убедить присяжных в том, что подсудимый в полной мере осознал вину и раскаивается, моля о пощаде и вечном заточении в неволе.