На следующий день он спешно прикончил завтрак, сложил все вещи и отправился в школу с мыслями о подарке. Наверное, кто-то подумает, что дарить нечто незнакомой девушке – глупая затея, которая может навредить обоим, и в этом высказывании будет рациональное зерно, однако таким людям я хочу сказать, что любовь не имеет ничего общего с логикой, а сердце находится в постоянном конфликте с рассудком. Подобно двум противоборствующим партиям в Англии или США, они поочередно занимают первое место и управляют действиями человека. Сегодня Александр находился под властью чувств. Он вспоминал о сказках, которые читала ему мама, где добро всегда побеждало зло, а любовь торжествовала над ненавистью. Казалось, что девушка недавно пришла в этот мир, а потому не успела еще покрыться пылью, алчностью и тоской – постоянными спутниками остальных его обитателей. Хотелось оберегать милое создание, заключить его в нежные объятия и принять все плохое на себя ради возможности наслаждаться ее девственной красотой. Александр улыбался другим пассажирам, приветствовал каждого из них. Привычная атмосфера угрюмого начала рабочего дня в общественном транспорте уступала место радостной беззаботности. Последние несколько лет этот автобус был храмом отвлеченности, где каждый человек находился в моменте в минимальной степени, позволявшей не пропустить свою остановку. Теперь же пассажиры улыбались друг другу, а некоторые даже завели разговор в надежде поделиться собственными мыслями с другими и услышать от них что-то новое. Улыбка Александра передавалась другим, а те делились ей с третьими.
Он вышел перед зданием школы, сверился с часами, что достались ему в подарок от деда, и понял, что приехал сильно заранее. Драгоценное время, оказавшееся в его распоряжении, можно было употребить на выполнение домашнего задания, о котором днем ранее Александр даже не успел подумать. Сегодня было много предметов, которые попадались в расписании один или два раза в неделю, так что ученикам предоставлялась возможность выполнить все необходимое заранее, чем Александр успел воспользоваться еще до того, как погрузился в сладкие чары любви, так что в сущности до полной готовности оставалось совсем немного. Можно было управиться за пару минут, но он не хотел отвлекаться от построения своего счастливого будущего, где он, уставший после успешно выигранных соревнований, будет лежать на коленях у любимой и рассказывать о том, что эти несколько минут были только крошечной вершиной огромного айсберга подготовки, который не показывают по телевизору за исключением нескольких передач вроде «Как он стал чемпионом». Александр пришел в рекреацию, устроился поудобнее и стал ждать. С каждым шагом по лестнице где-то в глубине души возникала надежда, что сейчас сюда придет она, его любовь, но это были такие же ранние жаворонки, как и он сам, многие из которых узнавали юношу, подходили и здоровались. Было неловко объяснять им, почему Александр находится в этом крыле, когда первый урок проходит в другом конце школы. Он отвечал, что хочет побыть в одиночестве, что было противоположностью правды, ведь в реальности юноша мечтал быть в компании девушки и не хотел откровенничать со знакомыми. И вот наконец появилась она, невообразимо прекрасная в своей повседневности. Александр судорожно пытался найти в своем багаже практичных слов и специальных терминов слова, способные описать ее красоту, ее изящество, но вспоминались лишь наивные сцены из подростковой литературы, авторы которой пытались передать глубину чувства любви, не выступив при этом за рамки возрастных ограничений. Она встала чуть поодаль от других одноклассников (в первые дни они будут поочередно подходить к ней, пытаться завести разговор. Наткнувшись на неловкие и односложные ответы, поймут, что человек хочет побыть наедине с собой. Оставят в покое, а потом и вовсе забудут о ее существовании). Александр подошел к ней, вежливо представился. Увидев некоторую растерянность, он поспешил пояснить, что учится в параллельном классе и заметил ее только вчера (в этот момент юноша окончательно убедился, что все заготовленные речи нужны лишь для того, чтобы успокоить внутреннее волнение). «Я подумал, что тебе (если позволишь перейти на ты) немного сложно найти себе место в новом коллективе. По дороге домой захотелось сделать тебе приятно, и я зашел в магазин за этой книгой. Понимаю, что дарить литературу незнакомцу странно, но мне почему-то показалось, что тебе будет интересно ее прочесть. Ах, я так и не представился. Меня зовут Александр», – произнес он скороговоркой.
После мгновений молчания девушка улыбнулась. Ее бледное лицо оживилось, на щеках заиграл румянец. «Меня зовут Лиза. Большое спасибо за подарок. Мне правда очень приятно. В первые дни действительно ощущаешь себя иностранкой на другом континенте. Все думаешь о прежних друзьях, волнуешься… Я хотела бы поговорить с вами (ой, прости, с тобой) после уроков. Сейчас, кажется, пора бежать. До встречи!», – пролепетала она. Прозвенел школьный звонок, все разбрелись по кабинетам, но Александр так и остался стоять на прежнем месте. Ее голос играл струнами его души, наполнял ее медом очарования. Он заглушал все звуки, и даже этот звонок, такой надоедливый и протяжный.
Через некоторое время он все же опомнился, медленно побрел в свой кабинет, как будто опасаясь, что резкое движение может пробудить его ото сна, за которым скрывается повседневность. Он прожил в ней столько лет, не подозревая о том, что, кроме тех эмоций, что поджидали его за углом ежедневно, существуют иные, много более занимательные и многообразные. Занятие уже давно началось, учитель опять превратился из живого существа в машину по интерпретации материала, по долгу профессии лишенную жизнерадостности и всякого тона, кроме лекторского, которым следует рассказывать ученикам о столпах великой науки. Школа отапливалась неравномерно, так что в некоторых классах приходилось надевать кофту, а в других хотелось расстегнуть рубашку от жары. Нужный кабинет относился ко второму типу помещений, поэтому дверь была открыта. Он зашел в тот момент, когда учитель был на пике нравоучительности своего монолога, который, конечно, мало относился к школьной программе, но при этом был весьма поучителен и выполнял воспитательную функцию, рассказывая внимательным (как было в воображении мужчины, когда он вспомнил эту историю вчера вечером и убеждал себя в насущной необходимости рассказать о ней вверенным ему чадам) слушателям об ошибках, совершенных в его собственной молодости, из-за чего рассказчик находится здесь. Он был, казалось, так увлечен этим занятием, что даже не заметил, как Александр вошел в класс, сел за парту рядом с выходом, которая обычно была занята совершившими подобный маневр учениками, что задержались в столовой или на этажах. Эти уроки прекрасно подходили для тех, кто любил прогуливать их. Учитель любил себя и не любил свой предмет, из-за чего процесс получения знаний сводился к заинтересованным взглядам, подаркам в дни профессиональных праздников, вовремя предложенной помощи, но вот Александру такой подход был отвратителен по своей сути, а потому юноша сразу не понравился этому человеку. Тем не менее на протяжении многих лет не находилось возможности высказать свое отношение из-за идеальной подготовки и поведения, так что приходилось раз за разом скрипеть зубами, таить обиду и мечтать об удобном случае.
Ближе к завершению урока он подозвал Александра к себе и попросил подождать, пока другие ребята уйдут из кабинета. Естественно, юноше не хотелось задерживаться, потому что где-то ниже этажом его ждала Лиза, о которой он почти ничего не знал. Учитель выговаривал ему за опоздание, которое, конечно, служило только поводом для начала заготовленной заранее речи о моральной испорченности, высокомерии, излишней самоуверенности мальчика (о которой он, разумеется, не хотел говорить, долго держал в себе, как то и подобает профессиональному педагогу, но раз уж выдался ТАКОЙ случай, дальнейшее молчание не пошло бы на пользу, а потому он (естественно, руководствуясь благими намерениями и желанием сделать всех сирых и обездоленных чуть лучше путем катарсиса) просто вынужден был сказать о давно копившихся проблемах). Александр привык к тому, что некоторые взрослые слишком далеко заходят в попытках воспитать чужих детей и подростков, временами уделяя им больше внимания, чем собственной семье, так что выработал в себе привычку терпеливо ждать, не вслушиваясь особенно в смысл сказанного. Чтобы избежать лишних вопросов, нужно было понимающе кивать и менять выражение лица, заполняя этим специально отведенные рассказчиком места. В такие моменты человеческая речь приобретала свою мелодичность, так что догадаться о своевременности очередного «ДА» или «КОНЕЧНО» было не так сложно.
