– Можно, – согласилась дементорша, – но он же не написал этого!

Нина предложила гостье еще кусочек торта, от которого та отказалась (вот ведь сила воли – ну, и, соответственно, фигура!), и положила себе на тарелку еще один ломтик – малюсенький.

Ну, или почти малюсенький.

– Знаете, ведь я провела кое-какое литературоведческое исследование, и оказалось, что давно уже имеется компьютерная игра по роману Кристи, и там убийцей является не судья, а именно мисс Брент, которая на самом деле знаменитая голливудская актриса, купившая остров и мстящая судье за то, что он осудил на смерь ее любовника. Знакомо, не так ли? Думаю, наш парижский друг просто слямзил сюжет компьютерной игры и переиначил его в своем опусе.

– А что если нет?

Дементорша уставилась на нее, и Нине стало не по себе.

– Понимаю, вы хотите мне предложить отправиться туда и узнать, как все было на самом деле, ведь так? Мы уже об этом говорили. Но даже если выяснится, что убийцей был не судья, а мисс Брент, то что с того?

Нина смолкла, а часы продолжали отсчитывать неумолимо ускользающие мгновения жизни.

Тик-так, тик-так, тик-так.

Встав, дементорша прошлась по просторной кухне и наконец сказала:

– Вы вот все нас ужасно не любите. Вы, хранители порталов. Те, которые регулярно совершают литературные вояжи. Мы же для вас «люди в черном», литературное КГБ, дементоры…

Нина покраснела, а дементорша продолжила:

– И это, надо сказать, еще самые безобидные прозвища. Вы нас не любите, презираете, считаете паразитами. А мы при этом вас защищаем.

Поставив чашку на стол, Нина заметила:

– Защищаете? Это как? Вы и ваши ребята ворвались ко мне в дом, перевернули все вверх дном, запугали моего… моего мужа, едва не отключили мой литературный портал и чуть не забрали меня с собой, чтобы, вероятно, сослать в гости к Пеннивайзу. Это такая защита?

Без тени улыбки посмотрев на нее, дементорша отчеканила:

– Вы вышли замуж? Поздравляю. За вашего доктора? Неплохой человек, хоть и литературный пришелец.

Не выдержав, Нина закричала:

– Никакой он не пришелец! И кто пришелец, а кто нет, какое это имеет значение. Он ведь человек! И я его люблю. Вы сами вообще кого-нибудь любили?

Она осеклась, понимая, что хватила лишку, а дементорша, вдруг резко отвернувшись, подошла к окну, за которым сгущалась тьма.

– Любила. Я ведь не машина, хотя именно такими вы нас представляете.

– Извините… – пробормотала Нина, а дементорша продолжила:

– Извиняю. Ну хорошо, будем говорить начистоту. Вы, Нина Петровна, правы, ведь, по сути, это невинное хобби: шляться по великим и не очень произведениям и заниматься там черт-те чем. Какая разница, кто убийца: судья или старая дева. И кто погиб под колесами поезда – Анна Каренина или все же ее старый муж?

Нина усмехнулась – дементорша была явно в курсе приключений самой Нины в «Анне Карениной».

– Разве это что-то меняет? Ну да, в их мире все, а в нашем?

Она снова уставилась на Нину, и та медленно произнесла:

– В нашем, наверное, тоже. Не всегда, но потенциально такая возможность есть.

Она вспомнила одного литературного пришельца, который, желая исправить измененное ею же в литературном мире, явился в наш – и терпеливо ждал этого двадцать с лишним лет.

Много чего при этом наворотив.

Дементорша, усевшись за стол, с грохотом отложила испачканный кремом нож и сказала:

– Не просто обладает, и не наверное. Каждое путешествие меняет что-то не только там, но и тут! Пусть мелочь, незначительную деталь, но меняет. И за этим нужен контроль, потому что если шастать туда беспрестанно и все менять в тех мирах, кое-что может измениться и в нашем, причем кардинально.

Посмотрев на нее, Нина выдавила:

– И вы именно этим и занимаетесь?

Дементорша энергично кивнула.

– В том числе и этим, Нина Петровна. Но вернемся к нашему парижскому другу…

Она постучала пальцем по опусу французского профессора, и Нина вдруг воскликнула:

– Понимаю! С личностью убийцы в «Десяти негритятах» каким-то образом связаны возможные существенные изменения в нашем мире?

Дементорша впервые за все время улыбнулась, причем не натужно, а по-настоящему.

– Это вы сказали, учтите, а не я! Я вам ничего такого не говорила, это я отмечаю так, на всякий случай!

Их что, подслушивали? Или, вернее, прослушивали?

Тик-так, тик-так, тик-так.

– А что именно изменится, если… если убийцей окажется не Уоргрейв? – спросила Нина, а дементорша сурово ответила:

– Не вашего ума дело, Нина Петровна!

Обидевшись, Нина заявила:

– Раз не моего, так сами туда и отправляйтесь. И штурмуйте со своими ребятками Негритянский остров, берите под стражу всех приглашенных туда, проводите очные ставки, пытайте, засовывайте в канализацию к Пеннивайзу или отправляйте на изысканное суаре к Ганнибалу Лектеру – в качестве десерта. Зачем вам я?

Дементорша, вздохнув, помолчала, а потом сказала:

– Вы сами знаете, что через литературный портал пройти может не каждый, кто пожелает, а только избранные. Наш парижский друг страстно этого желает, но он не избранный.

Нина заметила:

– Ну, пусть ваши ребятки не в состоянии, но вы-то можете, раз с танцующим клоуном Пеннивайзом встречались.

Дементорша упрямо качнула головой.

– Никто из нас не может, это железное правило. Чтобы не было соблазна.

Нина заявила:

– Но вы-то с клоуном встречались – или вы все мне наврали?

– Встречалась. Я с вами честна, как ни с кем ранее.

– Ну, тогда у вас была возможность открывать портал, а потом исчезла, что ли? Я о таком только слышала.

Она осеклась и, вскочив из-за стола, да так, что задела при этом о край – чашки загрохотали – и выпалила:

– Господи, да это не вы в мир Пеннивайза перемещались, а он в наш! Ведь так?

Дементорша, мрачно глядя на нее, ничего не отвечала, и Нина в ужасе поняла: да, именно так.

– А он… точно уничтожен? – спросила она срывающимся голосом, и в этот момент раздался невинный звук: капля, оторвавшись от протекавшего с некоторых пор кухонного крана, упала на металлическую мойку.

Раньше бы Нина попросила Женю, ее Женю, озаботиться починкой крана, а теперь она в страхе уставилась на мойку, словно ожидая, что оттуда…

Прямо оттуда, из канализации, донесется сатанинский хохот?

И как после этого она будет ванну принимать?

Дементорша дернула головой и снова встала.

– Уничтожить его нельзя, но мы сумели вернуть его в литературный мир.

Нина облегченно выпалила:

– Надеюсь, в его литературный мир, а не в какой-то другой…

И снова осеклась, осознав: именно что в другой.

Девушка истошно закричала:

– Куда вы сбагрили этого монстра? Неужели в «Десять негритят»? А теперь на полном серьезе заявляетесь ко мне и хотите, чтобы я наведалась туда? Вы что, с ума сошли?

Дементорша прервала ее крики.

– Это вы, Нина Петровна, с ума сошли. Нет, он совсем в ином литературном мире, там, где даже такой твари, как этот Пеннивайз, не поздоровится.

Это в каком таком?

– В рассказы Лавкрафта, что ли, его отправили? К Ктулху и иже с ним? – предположила она, и дементорша поцокала языком.

– Это государственная тайна. Если я вам скажу, и вы, и я окажемся там, откуда мы уже никогда больше не выберемся. Вы же этого не хотите?

Нина не хотела.

– Но точно не в «Десять негритят»? Точно? Или там не Пеннивайз, а какой-то иной монстр?

Дементорша же, выйдя в коридор, вернулась с портфелем, из которого извлекла папку и положила ее на стол перед Ниной. Та раскрыла ее и увидела пожелтевшие листы с текстом на английском, напечатанном на машинке.

– «Мое признание. Кто же всех их убил».

И, уставившись на дементоршу и тотчас забыв о веселом клоуне Пеннивайзе, выпалила: