Уходя, я заглянула к нему в кабинет, отчаянно надеясь на откровенный разговор, но Эрнесто по-прежнему что-то обсуждал с нашей салонной девицей. Он только махнул мне рукой и... всё.
Чуть не расплакалась. Столько нервов, столько переживаний, а он, прекрасно понимая ситуацию, почему-то не желает поговорить со мной и расставить все точки над i.
Вечером пришло сообщение о пополнении моего счета. В панике я полезла смотреть и едва не лишилась чувств. На моем банковском счету лежала кругленькая сумма, переведенная компанией Петровича за оказанные услуги по липовому договору. Затем пришла смс-ка от Петровича:
«Это залог нашего будущего тесного сотрудничества. Остальное после выполнения известных обязательств»
Я покрутила в руках телефон и всё же набрала ответный вопрос:
«А что делать, если я не смогу за эти три дня выполнить свои обязательства? Если обсуждаемый предмет будет на руках у известного нам лица?»
«Тогда... прикупите себе наряды. Там, куда вы направляетесь, соберется почти весь высший свет, и намечаются изысканные вечера. Мне бы хотелось, чтобы вы произвели на известную нам личность должное впечатление, если это единственный способ получить доступ к тому, что у него на руках...».
На это я решила ничего не отвечать. Меня просто трясло. И от страха, и от возмущения, и от безвыходности. Из меня делали куртизанку, какую-то гейшу-шпионку... И как назло, единственный человек, с кем я могла бы обсудить данную проблему, был не только под строжайшим запретом, но еще и сам не горел желанием общаться и идти на контакт.
«А с чего ему идти на контакт? – погружаясь в полную ванну, вопрошала я саму себя. – Он видел меня со своим бизнес партнером, сделал соответствующие выводы о моей верности, о моей лживой натуре... То, что он волновался - это всего лишь говорит о том, что ему не хочется давать показания в случае моего убийства. Как-никак я его подчиненная... Так что, скорее всего, он волновался вовсе не из-за меня, а только из-за своей репутации. Хорошо, что я написала ему про мужа, который якобы ждал меня дома. Противно врать, но не выставлять же себя еще большей лгуньей. Раз уж начала эту игру, раз соврала один раз, так теперь придется врать до победного конца».
Единственный, вполне разумный и ожидаемый конец любой лжи – это неизбежное расставание с человеком, общение с которым началось с обмана. Редко кто способен простить как солгавшего, так и самого себя. Редко кто способен вынести этот груз... Ложь гнетет, выворачивает наизнанку, незаметно отравляет. Даже ложь во спасение, даже если обман оправдан по всем статьям и имеются веские причины, это в любом случае болезненно, ведь за всем процессом - от первых лживых слов до последних - неустанно следит Совесть. А Совесть - это такой специфический суд, где, если и предусмотрены адвокаты, то они все почему-то безнадежно немы и право голоса не имеют.
По радио крутили какую-то муть, и пришлось переключиться на собственные записи. Теперь в моих наушниках играла моя любимая песня Хулио Иглесиаса «Abrazame», и я, пуская слезу за слезой, погрузилась в мрачные раздумья на тему неизбежного разрыва отношений. Даже если это любовь с первого взгляда, такая любовь, что запросто способна двигать горы и менять русла рек... Или такая любовь случается исключительно в книжных романах и глупых сентиментальных фильмах для умалишенных дурёх, верящих в подобную глупость?
Все восхваляют великие дела прошлого, военные походы и завоевания в честь прекрасных дам... Какая чудовищная ложь! Всё это делалось ради славы, денег и власти, ради самолюбования и оставления памяти о себе – любимом и великом. Взять тот же Тадж-Махал! Придумали сказочку для дурочек. А если внимательно прочитать историческую литературу и разобраться что к чему, то там всё сразу становится на свои места: какой «душевный» человек его строил.
Между тем песня в плеере сменилась, и я на надрыве пропела вместе с певцом припев песни Por un poco de tu Amor, перевод которой без труда складывался в моей голове в рыдающие слова сердца:
"За каплю твоей любви, за место в твоем сердце,
Я отдам всё на свете - только тебе, ради капли твоей любви..."
Но, похоже, мой испанский вокал категорически не понравился соседям, о чем они мне тут же сообщили ожесточенным стуком по батарее. Я вытащила наушники и услышала пару веских аргументов:
«Хорош орать, безголосая! Хватит тоску нагонять!»
«Отстань от неё, она и так певичка-неудачница!»
«Заткнись!»
«Сам заткнись!»
«Я тебя по голосу узнаю, выясню из какой ты квартиры и уши надеру!»
Дальше я вслушивалась в волнующий сердце спектакль, где мои соседи душили друг друга санкциями, а после переключилась на передачу «Страсть, страсть и еще раз страсть» - это молодожены из соседней квартиры вернулись домой после рабочего дня и решили поплескаться в своем белом корыте, пропитанном фтором и завистливой тишиной соседних квартир.
Ванная комната в многоквартирном доме – это вообще... официально разрешенная общественная прослушка.
Потом я плакала всю ночь во сне, а Эрнесто – такой невообразимо красивый и притягательный - стоял у какого-то огромного окна в старинном готическом замке и, сцепив руки за спиной, холодно наблюдал с высоты, как я ухожу от него по дороге всё дальше и дальше... Проснулась я от собственных всхлипов и вся разбитая. Села на кровати, всё еще разрываясь от жгучих чувств, что испытывала во сне, но не успела посмотреть на прикроватные часы, как пришло сообщение от Эрнесто, мол, если мне не нужно в офис, то сегодня я могу не приходить, а вместо этого готовиться к поездке и собирать вещи. И в конце была самая страшная приписка:
«Поездку перенесли, так что придется вылетать раньше оговоренного срока. Но так даже лучше. Лёшу не могу прислать – у него послезавтра аншлаг: сплошные разъезды. Поэтому заеду за вами сам, на такси, в пять часов вечера».
Лучше? Да о чем он?
Соврать тому, кто стал так мил сердцу, попытаться выкрасть у него документы, предать... Я не представляла, как с этим жить потом, если уже сейчас было невозможно смотреть на себя в зеркало. И я уже пятьсот раз прокляла час, когда согласилась на встречу с Петровичем!
Но в первую очередь нужно подумать о своей семье, о родных... а не о том, что обо мне подумает мужчина, который... вообще-то женат. Но разве дело только в нем? Меня заставляют делать то, на что я никогда бы не решилась. Здесь вопрос во мне, в моей совести, в моей душе, а не в том, что подумают обо мне другие люди, в том числе моя семья, которую я – удивительное дело! – почему-то тоже не могу предать. Что я скажу матери, как посмотрю ей в глаза, если с сестрой что-то случится по моей вине?.. Я должна молчать, ничего не говорить Эрнесто, не открывать тайну, никому не жаловаться, не сообщать в правоохранительные органы... Мне совершенно не верилось, что со мной такое происходит в реальности. Успокаивало только заверение Петровича в том, что ничего противозаконного он мне не предлагает. Ему просто нужно взглянуть на документы. Что в них - он мне не сообщил, но мне и не нужно это знать. Сделаю, как он просит, получу деньги и уеду куда-нибудь в банановую республику... заливать водкой испачканную совесть и загубленную жизнь.
Не найти мне любовь, не для меня она придумана, а для всех остальных – умных-разумных, опытных, щедрых душой и телом. А я скупая на любовь, как выразился один психолог, закрытая, обиженная на весь свет...
Чем я занималась весь последний год? А, так, ерундой. Всего лишь пыталась начать жить заново, как и все остальные люди, пыталась найти пресловутую любовь, что прячется от меня, точно от самого страшного зверя.
Я даже составила себе этот глупый список, где вскоре вычеркнула пункт «замуж за босса», потому что он... Боже мой, ну почему именно Эрнесто так запал мне в сердце?! Да что ж с моими глазами, почему они не хотят поискать любовь в другом месте?!!
