Ему никто не ответил. Потому что каждый хотел оказаться незаменимым именно здесь, далеко от мора. Но ни у кого больше не хватило решимости вслух признать собственный эгоизм...
- Что ж, - понял ректор, вставая. - Значит, жребий.
Только Стане вдруг показалось, что на какое-то мгновение она увидела призрак отца.
... Он умер от чумы за полгода до её рождения. Мать рассказывала, что он болел долго, в какой-то момент даже появилась надежда, что выкарабкается. Но он не выкарабкался. Умер у беременной жены на руках - за два дня до того, как Флориан испытал на больных своё лекарство, оказавшееся действенным...
Если она сейчас малодушно спрячется за счастливый жребий - не будет ли это предательством её отца, до последнего пытавшегося выкарабкаться, её матери, оставшейся одной с ребёнком под сердцем, её отчима, схоронившего всю семью? И тысяч других людей, потерявших своих родных?..
- Я поеду, - тихо сказала она.
Ей тоже никто не ответил...
А утром, когда на конюшнях седлали лошадей, выяснилось, что с ними едет и Радко.
Стана похолодела. Умереть от чумы самой было страшно, но не так, как если умрёт он.
- Ты сдурел? - попыталась отговорить его Стана. - Ты там не нужен.
- Лишним не буду, - Радко коротко глянул на неё и закинул свою седельную сумку на спину лошади. - Охрана вам точно понадобится.
- С нами маги, они если что...
- Стана, - не дал договорить он, развернувшись к ней. - Я еду. Это не обсуждается. Посмотри лучше, у тебя подпруга ослаблена.
Стана онемевшими руками подтянула подпруги седла.
Может, отравить его чем-нибудь в дороге, чтобы заставить повернуть назад? Но он же упёртый: выздоровеет - и поскачет за ними.
Ездить с Радко в походы ей нравилось. С ним и безопаснее, и интереснее, и... уютнее. Но сейчас она отдала бы много, чтобы он остался дома...
Глава 8.Чума
Моравское Приморье представляло собой полуостров, соединённый с остальной Моравой перешейком шириной в двадцать вёрст. И на середине этого перешейка Стана увидела то, что заставило сжаться сердце - длинную линию валов, частоколов и фортов, построенных на скорую руку. И по всей длине этих валов - по крайней мере, на сколько хватало глаз - стояли солдаты.
- Какой приказ? - онемевшими губами спросила Стана усатого десятника. - Отстреливать всех, кто будет пытаться вырваться?
- Не выпускать никого, - мрачно признался десятник. - Ну и да - стрелять, если будут... слишком настойчивыми. И вас, господа маги, назад не выпустят.
Двенадцать человек - семь взрослых и пять студентов - с холодеющим сердцем посмотрели друг на друга.
- Господа студенты, - произнёс главный алхимик. - У вас ещё есть возможность передумать и повернуть назад.
Пятеро студентов неуверенно переглянулись. Они не осознавали ещё всего размаха катастрофы, но понимание, что там, за валами, смерть, и бежать от этой смерти будет некуда, не внушало оптимизма.
Но повернуть назад - что скажут их приятели, оставшиеся в безопасности в стенах университета?..
Они проехали ворота все - все двенадцать человек. У кого-то не было права повернуть назад. У кого-то не хватило решимости струсить.
И очень скоро за линией оцепления стали встречаться признаки мора. Где-то горели костры. Где-то, в проезжаемых деревнях, на крыльце были привязаны чёрные ленты, означавшие, что в доме есть больные. Где-то шли похоронные процессии. Ближе к морю нет-нет - а попадались трупы прямо на дороге или на обочине: с бубонами и с сыпью - или без них, с почерневшими пальцами на руках и ногах. Свежие и уже начавшие разлагаться...
За стенами порта Драсово, к которому они подъехали в середине дня, горели погребальные костры. А в стороне от дороги можно было рассмотреть и яму, куда сбрасывали тела умерших.
В самом городе трупов на улицах не валялось, хотя пока маги ехали до центра, встретили три похоронные процессии, точнее, несколько человек в плотных кожаных штанах и рубахах и с масками на лице несли носилки, накрытые простынёй. Но при этом работали лавочки, и людей на улицах было много.
В каменном здании храмовой школы, приспособленном под лечебницу, картина открылась удручающая - больные, больные и больные. Вплотную друг к другу, на соломенных матрасах, накрытые чем попало или не накрытые вовсе. С бубонами, нарывами, гнойниками, почерневшими пальцами и конечностями. Кашляющие, мечущиеся в бреду, задыхающиеся, красные от внутреннего жара.
- Как здесь? - спросил целитель, приехавший с ними.
Местный лекарь устало посмотрел на них, помолчал и сказал:
- Мы ещё успеваем хоронить.
Снова помолчал, прикрыв глаза.
- Зимой было... Больных всю зиму становилось больше. Но медленно, постепенно. В основном с бубонами. Было даже, когда в доках потравили крыс и блох, немного пошло на спад. А потом пришла весна, и... И хуже всего то, что с бубонами становится всё меньше, а больше без бубонов.
Стана вопросительно посмотрела на целителя.
- С бубонами, - тяжело объяснил он, - больной не заразен и редко, но может выздороветь сам. Без бубонов - заразен и безнадёжен.
"Мы ещё успеваем хоронить"...
