Охотники начали удивлённо переглядываться, женщины зароптали. Недовольство в их голосах нарастало.

– Мы не согласны! – выкрикнула одна.

Вождь повернулся к ней.

– Вчера моё сердце перестало биться, сегодня я его похоронил. А вам нужны мужчины с живыми сердцами.

Космач зашёлся лающим смехом.

– Теперь я согласен с вождём! Его сердце мертво, а у меня живое! Вы ему не нужны, зато нужны мне. Ты! И ты! И ты! – Прыгая от одной женщины к другой, он в каждую тыкал пальцем. Заметив мать вождя и меня, он подскочил к нам. – Даже ты мне нужна, старуха! А больше всех ты! – Рыжий схватил меня за локоть.

– Отцепись от неё, Космач! – прикрикнула старуха. – Я готова участвовать в жеребьёвке, раз у нас осталось так мало женщин. Но моя а-ми ещё ребёнок!

– Как ты сказала, мама? – Вождь в недоумении подался вперёд. – Разве Лил-Ыт – твоя а-ми?

– С сегодняшнего дня. Об этом просил дух её ми-а, – ответила ему мать и обвела взглядом людей. – Я не согласна с сыном! Охотники не должны терпеть без жён целую луну. Женщины могут иметь двух мужей по жребию.

Все одобрили её слова.

– Я не согласна с сыном! – вновь повторила старуха. – Он не должен исключать себя из жеребьёвки. Сердце вождя не мертво, а наполнено горем – как моё и как сердце моей новой а-ми. Но я старше вас всех и знаю: горе не длится вечно. Это против природы. Рано или поздно сердце моего сына оживёт. Жеребьёвка проводится не для вашего удовольствия, а для здоровья Тойби! Любой мужчина вправе себя исключить, но не лучший охотник.

Женщины громкими возгласами с ней согласились, мужчины не возражали. Только Рыжий кричал, что он столь же хороший охотник и готов заменить в жеребьёвке вождя.

– Теперь я скажу вам главное! – возвысила голос старуха. – Наша семья обречена.

Люди мгновенно притихли, а я вдруг почувствовала острую резь внизу живота и опустила глаза. По моим ногам стекала кровь! Морщась от боли, я смотрела, как у меня между ступнями образуется красная лужица. Голос старухи доносился словно издалека.

– У нас и прежде дети рождались редко, а умирали часто, но вот уже две зимы как они вообще не рождаются. Ребёнок, которого все мы ждали, умер вместе с матерью. Я вижу только один выход – искать другую Тойби. Возможно, мы сумеем объединиться с ней.

Люди загудели: какая семья захочет соединиться с Тойби, в которой мужчин много больше, чем женщин? Разве что та, в которой погибла большая часть охотников. Но такие семьи никогда не встречались…

Космач вдруг ухмыльнулся.

– Помнишь, старуха, пещеру с человеческими черепами в свалке костей? Мы никак не могли понять, что там произошло. А всё было просто! Семья, нуждавшаяся в женщинах, набрела на малочисленную слабую Тойби. Мужчин и мальчишек съели, а женщин забрали. Раз у нас много охотников, мы можем поступить так же.

– Замолчи! – рявкнул вождь, вскочив. – Все Тойби – одна большая семья! Люди, отнявшие жизнь у людей другой Тойби, пошли против природы. Они были больны! Только взбесившийся зверь убивает своих!

Ноздри его раздувались, грудь вздымалась и опадала, зрачки расширились так, что глаза почернели. Впервые я видела вождя в такой ярости!

– Ты созвал совет и будешь меня слушать, – оскалился Космач. – Против природы пошёл ты, отказавшись от женщин. Болен ты, а те люди были здоровы. Они действовали согласно природе. От слабых и калек нет пользы! Они не нужны, и в природе их не выхаживают, а убивают.

– Это звериный закон, а мы – люди! – прорычал вождь. – Ты об этом забыл?!

Отпустив мою руку, которую крепко сжимала, старуха поковыляла вперёд и встала между вождём и Космачом, лицом к сыну.

– Гнев и горе – плохие советчики, – спокойно сказала она. – Люди тебе доверяют и последуют за тобой. Что ты им скажешь?

Слова матери остудили вождя.

– Мы пойдём к Тойби, чьё стойбище на берегу Большой реки. Три зимы назад нас там хорошо приняли и звали селиться рядом. На их болотистом берегу водятся волосатые носороги. Эти звери дают много мяса и тёплые шкуры. Мы разобьём становище неподалёку от той Тойби, предложим охотникам свой опыт и копья с костяными наконечниками. Глядишь, они согласятся с нами объединиться.

Поднялся шум.

– До них добираться долго!

– Две луны, если не больше, а уже середина лета…

– В низине лето кончается позже. Можно успеть до снега…

Пока охотники обсуждали слова вождя, Космач снова прыгнул ко мне. Вдруг он заметил падающие из меня красные капли, и его глаза вспыхнули хищным блеском.

– Смотри-ка, старуха! Твоя новая а-ми уже не ребёнок. Она будет участвовать в жеребьёвке, и я получу её!

Увидев красную лужу у меня между ног, мать вождя приблизилась и лизнула меня в щёку, потом повернулась к Космачу.

– Ты прав, у Лил-Ыт пошла первая кровь. Значит, она скоро сможет рожать детей. Но участвовать в жеребьёвке моя новая а-ми не будет.

– Это ещё почему?

– По закону Тойби, когда девочка становится женщиной, то первого мужа выбирает по собственному желанию, – напомнила старуха. – Сделай свой выбор, Лил-Ыт.

Выбор я сделала давно и рассказала о нём своей ми-а. Она одобрила, и я пообещала Кы-А, что моим первым мужем станет он. Кы-А то ли не расслышал, то ли не обратил на мои слова внимания.

Оставляя за собой след из красных пятен, я подошла к другу.

– Что делает твоя новая а-ми, старуха? – взревел Космач. – Собирается выбрать в мужья калеку?!

Взгляды Тойби обратились ко мне. Вжимаясь в стену пещеры, Кы-А облизывал губы и прижимал к животу орлиную кость – словно я собиралась её отнять.

– Этот день должен был принести мне радость, но принёс горе, – тихо сказала я. – Поэтому, хоть я и обещала, первым будешь не ты.

– Хромоногий не будет ни первым, ни последним! – проорал Космач. – У нас для здоровых охотников жён не хватает!

Кы-А опустил взгляд, потом с силой ударил орлиной костью по стене, раскалывая своё лучшее творение: он не просто услышал и запомнил моё обещание, а всё время ждал, что я его исполню!

Я развернулась и снова пошла, хотя от рези в животе – такой, словно из меня вытягивали внутренности, едва могла двигаться. Моё сердце разрывалось от горя: я потеряла ми-а, унизила Кы-А и больше никогда не услышу звуков, которых нет в природе. Казалось, что кровь, стекающая по ногам, сочится из моего сердца. С трудом дойдя до вождя, я присела на корточки и лизнула его в губы.

– Первым мужем я выбираю тебя.

– Ну и ловка ты, старуха! – зло расхохотался Космач. – Мы все сегодня без жён, а твоего сынка опять облизывает светловолосая. Твоя новая а-ми!

Вождь качнул головой:

– Ты делаешь плохой выбор, Лил-Ыт.

Но я в своём выборе не сомневалась.

Когда наша Тойби покинула медвежью пещеру, мужчин в ней было как пальцев на трёх руках, из них четверо увечных. Молодых женщин, включая меня, – как пальцев на одной руке, ещё старуха и больная. Двигались мы тремя группами.

Вождь с двумя юными охотниками прокладывал путь. Они вставали затемно и уходили налегке. К полудню вождь определял место для стоянки, помечал его отпечатком вымазанной в глине ладони и отправлялся с юношами на охоту.

За ними следовали здоровые женщины с детьми в сопровождении молодых мужчин. Две женщины тащили волокуши, гружёные инструментами, шкурами и остальной поклажей Тойби, две другие присматривали за детьми и собирали всё съедобное, что попадалось. Потом женщины менялись. У мужчин руки были заняты копьями, их задача – охранять детей и женщин. Но, когда малыши уставали, они их сажали на плечи.

Во второй половине дня эта группа достигала места, отмеченного вождём. Мужчины выкапывали углубление, обкладывали камнями, женщины собирали сухой трут и дрова. Затем раздували костные угли, тлевшие в медвежьем черепе, бережно выкладывали заалевшийся уголёк на сухой мох, перья, иглы, снова раздували, подкармливали мелкими веточками. Старуха сказала, что угли, взятые из медвежьей пещеры, рождены в очаге, у которого собиралась вся Тойби, и велела женщинам взять их с собой. Это было мудро: готовые угли позволяли разводить огонь очень быстро. Затем стелили шкуры и готовили спальные места. Двое мужчин, которым предстояло ночное дежурство, ложились спать. Матери с малышами оставались с ними и кормили огонь, остальные отправлялись к реке. Вождь выбирал места стоянок у воды, под скальным навесом.