– Примерно так я и рассуждал.

– И в чем же будет моя роль?

– Я хочу поставить эксперимент. Возможно, твое присутствие и активное желание успокоит их настолько, что я смогу сделать несколько снимков.

– Но я не могу! Я говорила тебе, что…

– Может быть, не впрямую, но я видел, как относятся к тебе Синдбад и Квикс. Коты давно живут с людьми и явственно отмечают некоторых своей любовью. Про хубатов такого не скажешь. Ты сумела околдовать моего шестиногого друга. Я надеюсь, с канучеанскими ящерицами произойдет что-то подобное. В любом случае попытка – не пытка.

– Твоя правда.

Раэль замолчала. Майсил повернул голову. Врач сидела тихая, печальная, опустив глаза.

Джелико вздохнул:

– Это ни в коей мере не проверка, Раэль. Если не хочешь, можешь просто посмотреть, а то и вовсе вернемся.

Она подняла лицо:

– Знаю, как тебе это важно. Страшно тебя разочаровать.

– Да ничуть. Хочется попробовать, а не выйдет – не беда.

Джелико и впрямь ждал многого от этой поездки, но старался обуздать свой пыл. Дарования Коуфорт, если они и впрямь существуют, могут не сработать, если она расстроена. Космос, он вовсе не хотел ее огорчать!

– Ты не успела позавтракать, – сказал он. – Протяни руку на заднее сиденье и возьми бутерброды, которые соорудил нам Фрэнк. Боюсь, он вообразил, что мы отправляемся на пикник, но если нам повезет, то некогда будет жевать, а не повезет – успеем вернуться к обеду. В любом случае сейчас у тебя последняя возможность подкрепиться.

Раэль не заставила себя упрашивать. Она живо умяла бутерброды – и потому, что проголодалась, и потому, что стюард потрудился на славу.

– Берегите мистера Муру, – сказала она. – Такое сокровище опасно недооценивать.

– Не думаю, чтобы кому-то в команде «Королевы» грозила подобная ошибка.

Флаер не успел далеко отлететь от космодрома, как пейзаж разительно переменился – на взгляд Раэль, к худшему. Выжженная желтоватая почва была тверда, как камень, и совершенно суха, лишь кое-где ее прорезали речки и ручейки. У воды зеленели чахлые кустики, настолько редкие и низкорослые, что образующимся при выветривании частичкам не за что было задержаться.

– Почти все внутренние возвышенности такие, – сказал Джелико.

– Кажется, ей не будет конца, – с отвращением отвечала Раэль.

– Она тянется примерно на двадцать миль в ширину и на двести в длину. Как только мы ее пересечем, увидишь более типичный здешний ландшафт. То же не ахти какая красота, но все-таки разнообразие.

Они достигли края возвышенности, и все под ними преобразилось. Здесь местность была влажнее, чем оставшаяся позади, на ее поверхности образовался настоящий почвенный слой, покрытый сплошным растительным ковром где по колено, где по щиколотку высотой. Преобладали разные оттенки темно-зеленого. Майсил сообщил спутнице, что под этими листьями, стеблями и корнями ютятся почти все представители дикой фауны севера, по преимуществу очень мелкие и неразумные.

Капитан посадил флаер.

– Ну-ка, доктор, посмотрим, не удастся ли нам высмотреть парочку фотогеничных ящериц.

Он взял штатив, камеру, два телевика и медленно пошел от машины, ступая осторожно, словно хотел слиться с окружающей природой. Раэль прихватила остальное снаряжение и тихо двинулась следом.

Они проделали несколько сот ярдов. Майсил остановился и поднял руку:

– Довольно. Тут они должны быть. Другое дело, сможем ли мы их разглядеть.

Он направил объектив на куст и стал вручную наводить на ветки. Маленьких созданий было не видно, и он перешел к следующей кочке.

Только через четверть часа он удовлетворенно выпрямился:

– Вот! Я вижу двоих. Смотри. Похожи на моховые шарики.

Теперь она тоже увидела ящериц. Можно было различить полоску, где сходятся голова и лапки, но оба шарика не подавали признаков жизни.

А ведь они, должно быть, очень милые, подумала она, такие зелененькие и крылатые. Вот бы увидеть их в полете или хотя бы спокойными, когда можно рассмотреть каждую подробность.

Судя по тому как зеленые ящерицы реагируют на интерес со стороны иных жизненных форм, это безобидные, мирные, медленно летающие существа. Они могут себе это позволить, поскольку в их коже содержатся ядовитые железы; укусивший один раз второй попытки не сделает. К несчастью, человека этим не отпугнешь; хорошо, что правительство Кануче взяло их под защиту.

Раэль вспомнила, для чего ее пригласили в экспедицию. Она не знала, с чего начать, но по некотором размышлении решила думать о ящерках с добротой. Если Майсил прав и они воспринимают внимание к себе, то, возможно, смогут почувствовать расположение.

Благо задача оказалась простой. Раэль нравились изумрудные ящерки, она их жалела. Вероятно, следует и впрямь избегать так называемых разумных созданий, но ей хотелось, чтобы для них с Майсилом сделали исключение. Они вовсе не желают малюткам вреда. Они пришли немного понаблюдать, сделать несколько снимков, которые потом можно будет изучать и рассматривать.

В первые минуты казалось, что эксперимент не удался; потом из одного шарика высунулась острая мордочка и настороженно огляделась. В следующее мгновение ящерица развернулась, за ней вторая.

Обе влезли на соседний стебель и поползли по нижней стороне листьев. Когда те начали гнуться, ящерицы осторожно опустили передние лапки, продолжая цепляться задними и хвостом. Прозрачные зеленые крылышки расправились и затрепетали, удерживая тельца в воздухе.

Несколько раз Раэль видела, как острые мордочки стремительно приникают к листу. Интересно, чем они там кормятся – насекомыми, спорами, каплями растительного сока? Оптика не позволяла рассмотреть, но снимки можно будет напечатать с большим увеличением, тогда найдется ответ на этот и многие другие вопросы.

С час две зеленые ящерицы перескакивали и перепархивали с листка на листок, потом дружно слезли на землю и засеменили прочь. Через мгновение густая растительность полностью скрыла их.

Врач протяжно вздохнула.

– Какие замечательные, – ласково сказала она.

Джелико не в первый раз за последний час с лишним посмотрел в ее сторону. Она совершенно ушла в созерцание зеленых ящерок, больше даже, чем он сам, и была совершенно счастлива. Счастлива и открыта. Он вдруг понял, что впервые видел ее без защитной брони.

Сейчас глаза ее блестели, но в них уже невозможно было читать.

– Как наши успехи? – спросила Раэль.

Джелико убрал камеру в сумку:

– Если выйдет хотя бы малая часть, мы на галактику превзойдем самые смелые мои надежды. Спасибо, Раэль Коуфорт.

– Пожалуйста, – сказала девушка, радуясь и за себя, и за него. – Хотя не думаю, что здесь большая моя заслуга. Я ничего такого не почувствовала.

– Я бы сказал, что ты все-таки помогла, – сухо отвечал капитан, – учитывая, что никому до нас не удавалось наблюдать их жизнь.

Девушка нахмурилась:

– Майсил, как мы будем объяснять остальным? Мы сами толком не знаем, что сделали.

– А мы не будем, – отвечал он с некоторой натугой. – Думаю, что просто запамятую упомянуть свою теорию касательно телепатии.

– Так нельзя! – резко вскричала Раэль. – Ты же ученый!

– Нельзя, – медленно согласился Джелико. – Я коснусь ее вскользь, как предположения, напишу, что мы преуспели, поскольку были исполнены надежды, а не взволнованного предвкушения, которое легко спутать с охотничьим инстинктом. Большего я сказать не смогу, ведь мы не знаем, что именно произошло и произошло ли вообще. Или ты мечтаешь стать объектом парапсихологических исследований?

– Нет, клянусь космосом! Лучше уж прокатиться на пылающей комете Сэнфорда Джонса. – Она поежилась. – Мало того что начнут выяснять, кто были мои предки по женской линии, я еще слишком много знаю о медицине. Нет никакой парапсихологии и не будет еще несколько десятилетий – или веков, если иссякнет финансирование. Все, что они пока умеют, – разобрать человека на части и оставить так на недельку или на годик, причем некоторых они забывают собрать обратно.