– На Гедоне. Мы придержим язык и на полной тяге двинемся туда. Наше маленькое созвездие… наша двойная звезда, – поправился он, вспомнив, что один из трех камней не принадлежит «Королеве», – вполне окупит рейс и несколько следующих, даже если пойти порожняком.

– Вы правда так думаете? – благоговейно переспросила Раэль.

– Очень похоже на то, доктор, – во всяком случае, если судить по внешнему виду. Такие блеск и расцветка не встречались давным-давно.

– А вдруг они не старые или не с Терры? – спросил Торсон, пытаясь сохранять хладнокровие, несмотря на восторги старших. Он и раньше видел, как радужные надежды рассеиваются в дым, – не хватало, чтобы такое произошло после дорогостоящего перелета в соседнюю галактику. Рейс на Гедон системы Эроса – удовольствие не из дешевых, а кроме этих камней там нечего будет предложить. – Они совсем маленькие.

– Наши – примерно по карату. У доктора Коуфорт – около полутора. Неплохо для дорогого драгоценного камня. Кроме того, они в точности подходят по цвету и форме, а эти два – еще по размеру. Их можно продавать как гарнитур. Нет, если они натуральные, мы получили в руки сокровище, независимо от их возраста и происхождения. Если, конечно, они не краденые.

Раэль проследила, чтоб продавец выписал чек, но, если камни откуда-то похищены, «Королева» останется без прибыли и зря потратится на рейс.

Дэйн кивнул, подумав про себя: хорошо, если камни оправдают расходы на установление их подлинности и дальнейшую продажу.

На это могло ответить лишь будущее, но оставались и другие загадки.

– Как ты их высмотрела, Раэль? И как догадалась, что остальные – искусственные?

– По цвету. Синтетически выращенные камни немного отличаются от природных. Как правило, они более интенсивно окрашены и слегка разнятся оттенком. – Она продолжила, не дожидаясь следующего вопроса: – Даже близко не могу предположить, как они попали в эти пакетики. Думаю, долго странствовали по свету, и никто не подозревал об их истинной ценности. Смотрите, похоже, все они были когда-то в изделии. Вероятно, это часть большой и дешевой партии, которую собрали по всей ультрасистеме и рассортировали по пакетикам, чтобы сбыть по минимальной цене.

– Я бы тоже так предположил, – согласился Ван Райк.

Голос суперкарго звучал странно. Раэль подняла лицо и поймала его пристальный взгляд.

– Что случилось? – удивленно спросила она.

– Я боюсь употребить слово «сверхъестественное», уж больно оно мелодраматично. Оставляю его Крэйгу Тау. Однако камни на том лотке явно сделаны не любителями. Никто из нас с ходу не распознал бы в них синтетические, включая меня, а я в этом деле не новичок. Прибавьте, что никто из моих знакомых, уверен, не разоблачил бы подвоха, и вы поймете мое удивление.

– Все потому, что вы подходите с чисто терранскими мерками, – спокойно отвечала Раэль. – Я представилась сестрой Тига, хотя могла бы выразиться точнее. Мы дети одного отца от разных матерей. Очень разных. Понимаете, я – генетический нонсенс.

Она вздернула подбородок.

– Я не знаю, из какого народа и с какой звезды моя мать. Отец привел ее на корабль после недолгой отлучки. Где это было, ни он, ни команда не говорили. Одно очевидно: она не принадлежала к терранской и вообще человеческой расе, хотя была очень красива по людским понятиям. Различия, несовместимость проявлялись и на психологическом, и на генетическом уровне. Брак между ними был возможен, но не зачатие и уж конечно не рождение живого ребенка. Тем не менее я родилась и выжила.

Как у большинства разумных существ, у меня есть свои способности и дарования. В основном они достались мне от отца, какой-то частью – от матери, но среди них нет ни одной, которая отличала бы меня от лучших представителей Федерации. Всего, что умею, я добилась по старинке – трудом и прилежанием. Вряд ли бы мне это удалось, не вырасти я в космосе, где отсутствие впечатлений развивает привычку к сосредоточенности, так помогающую в учебе. И при всех моих достижениях я не уникум.

Да, мои чувства очень остры, но ничего «сверх».

Я и впрямь различаю множество оттенков, но этому меня научил наш прежний суперкарго, предшественник Мары. В остальном зрение у меня самое обычное. Я не вижу булавку за десять миль и не проникаю взглядом сквозь титаноновые пластины.

Примерно то же со слухом. У меня тонкое обоняние, но это чаще оборачивается неудобством. Я научилась вычленять отдельные запахи даже из сложного букета. Согласна, это несколько необычно, но, если вы думаете, что я могу брать след или чуять хищника, вы ошибаетесь.

Чувствительность к запахам и вкус связаны. Можете не сомневаться, я ценю искусство, с которым мистер Мура приправляет кушанья, и не упущу случая подкрепиться натуральной едой.

Космолетчики заулыбались. Вот это по-нашему! Когда у космического волка выпадает свободная минута на планете земного типа, он обычно спешит в столовую, а не в местный веселый квартал.

Раэль осталась серьезной.

– И наконец, у меня есть осязание. Здесь я ничем особым похвастаться не могу, хотя охотней касаюсь торнского шелка, чем нашей формы. Вот и все, – продолжала она твердо и немного устало. – Никаких шестых и седьмых чувств. Я не читаю мысли, не вижу будущего и не передвигаю предметы усилием воли.

– Как насчет умения говорить со зверьми? – быстро спросил Майсил.

– Нет. А жаль. Они часто намного лучше людей. Меня они любят, потому что отзываются на душевное тепло. Может быть, это немного необычно, – заключила Раэль, – но вполне естественно. У меня и цветы лучше растут, как у всех, кто понимает их нужды. Это не колдовство.

Капитан легонько мотнул головой:

– Не обманете, Коуфорт. Многие любят животных, но никто так не действует на Квикса.

Глаза Раэль посуровели, голос сделался резким, как удар хлыста.

– Многие любят животных и делают стереоснимки, но не у всех получается, как у вас. Прибегаете ли вы к заклинаниям, чтобы ваши фотомодели вышли и замерли в нужной позе?

Джелико покраснел так, что на щеке отчетливо проступил белый шрам от бластера, но промолчал. Упрек был нацелен точно и при этом вполне заслужен. Ладно бы Коуфорт была постоянным членом команды. Впрочем, это бы ничего не изменило: давность знакомства и крепкие узы дружбы не дают права лезть человеку в душу. Если Коуфорт и обладает какими-то особыми способностями, она никогда не сознается.

Ван Райк прочистил горло.

– Я полагаю, что получил ответ, – нарушил он неловкое молчание. – Ваши таланты, доктор, какими бы они ни были, принесли нам большую пользу. Вы славно потрудились и в довершение раздобыли для нас сокровище.

Врач кивком поблагодарила за комплимент:

– Спасибо, мистер Ван Райк.

– Похоже, с этим покончено, – сказал суперкарго. – День только начался, а мы осмотрели лишь малую часть рынка. Торсон, останься на корабле, разбери покупки. Занесешь их в ведомости и разложишь.

– Есть, – бодро отвечал Дэйн. Он этого ждал.

– Думаю, доктор Коуфорт присоединится к тебе чуть позже, – сказал Джелико, потом обернулся к девушке. – Составьте рапорт об этих рубинах, пока подробности еще свежи в памяти. Детально опишите сделку и добавьте наши догадки, но отметьте, что это только предположения. Мне нужны все возможные документы на случай, если камни окажутся крадеными.

– Есть, капитан. Если вы не против, я напишу, что мы приобрели эти два пакетика случайно. Наша цель – отвести возможные вопросы, а не вызвать новые.

– Делайте, как сочтете нужным. Если мне покажется, что вы написали мало или не так, я скажу.

Все четверо поднялись. Дэйн и Ван Райк двинулись по делам.

Раэль торопливо шагнула к выходу, но Майсил крикнул вдогонку:

– Как насчет чашечки джакека?

– Не откажусь, – отвечала врач. Соображения о качестве напитка она оставила при себе. В том, что касается готовки, капитану Джелико далеко до мистера Муры.

Раэль Коуфорт первой вошла в командирскую каюту, отчего там включилось автоматическое освещение. Квикс радостно свистнул, но головы от счастья не потерял и обязанностей своих не забыл. Он с подозрением смотрел на дверь: кто там еще пытается проникнуть на его территорию?