– Заметно, что не думал! Почему ты даже не предупредил, что задолжал кому-то, и мне теперь опасно даже выходить на улицу?

– Прости, я и предположить не мог, что они решатся на такое…

Я быстро подняла глаза на Рэймонда, сидевшего прямо напротив меня. Он тоже смотрел прямо мне в лицо и усмехался, явно наслаждаясь моей беспомощностью. Я же чувствовала, что внутри закипает злость, но пока старалась сдерживать ее:

– Хорошо, папа. Мне-то сейчас что делать?

– Потерпи. Просто потерпи немного. Постарайся не злить Грегори, ты просто не представляешь, насколько это опасный человек. Будь умницей, а когда вернешься домой…

Связь прервалась. Выходя из дома, я не рассчитывала нигде задерживаться, и не стала заряжать телефон. Теперь у меня в руках был бесполезный, полностью разрядившийся кусок пластика, который больше всего мне хотелось запустить прямо в нагло ухмыляющееся лицо напротив. Снова сдержавшись, я медленно опустила смартфон на скатерть.

– Все, теперь ты спокойна?

Я чувствовала, как волосы на голове начинают шевелиться от этого голоса, но всё равно заставила себя смотреть собеседнику прямо в глаза.

– Отец попросил тебя быть умницей, – добавил он. – Надеюсь, ты последуешь его совету. И тогда у тебя всё будет хорошо.

Повисло молчание. Видимо, мне давали паузу, чтобы я осознала смысл сказанного. Поняла то, что он не стал говорить вслух: если я проявлю своеволие, он заставит меня пожалеть об этом. Пауза длилась секунд десять, прежде чем мы продолжили ужин. И за эти секунды я успела понять две вещи.

Во-первых, что я в ловушке, и никто мне сейчас не поможет. Что делают, когда узнают о похищении дочери? Звонят в полицию. А отец не позвонил. Просто сказал мне, чтобы я была умницей и подождала. Значит, полицию он привлекать к делу не может. Не знаю, что там за проблемы, что за разборки, но меня в них втянули. И теперь назад дороги нет.

Во-вторых, я несколько секунд, не отрываясь и даже не мигая, рассматривала лицо собеседника. И поняла, что у меня от него мурашки, дрожь по коже – самая настоящая жуть. Потому что за его широким и высоким лбом, слегка нависающими бровями и мощной челюстью угадывалась сила, и немалая. А глубокие, прохладные, как горные озёра, глаза буквально буравили насквозь. Я не выдержала и отвела взгляд…

Мгновения текли. Он по-прежнему стучал приборами, отправляя в рот кусок за куском, а я чувствовала, как медленно закипаю, уже не могу и не хочу дальше изображать послушную, тихую девочку.

Стул отлетел в сторону. Смартфон, который я до последнего момента продолжала крепко сжимать в руке, перелетел через стол. К сожалению, я не попала в его лицо. Телефон отскочил от широкой груди и плюхнулся в тарелку, покрыв белоснежную рубашку брызгами соуса.

– Хватит с меня! Я убираюсь отсюда!

Я развернулась, но успела сделать только пару шагов к заветному выходу, когда сильная рука схватила меня за шиворот и рванула, впечатывая в стену.

– Никуда ты не пойдешь.

Он навис надо мной. Огромный, сильный, страшный… Безумно пугающий, и настолько же притягательный. Вдавил меня в гладкие деревянные панели, которыми была обшита гостиная. Я пискнула от испуга и попыталась высвободиться, но с таким же успехом могла попытаться пройти сквозь стену.

– Не рыпайся, детка. Слушай папу, будь умницей и ничего с тобой не случится.

Моя грудь тяжело вздымалась под его сильной рукой. Он же, кажется, только сейчас заметил, что коснулся ее. Но руку убирать не спешил. Губы изогнулись в хищной усмешке, рука медленно поползла вниз, обхватывая грудь, чуть сжимая ее.

Сердце билось как сумасшедшее. Ярость отступала, уступая место страху. Кажется, мне удалось окончательно взбесить его… Иначе с чего бы его глазам так сверкать? Он медленно нагнулся к моему уху:

– Или ты специально злишь меня? Может, тебе нравится быть плохой девочкой? Хочется… чтобы… тебя наказали?..

Его голос внезапно стал низким, словно бархатным. Он гипнотизировал меня, лишал воли. Я впала в какой-то странный транс, поддаваясь его чарам, так, что даже не сразу поняла, что именно он сказал.

Губы Рэймонда коснулись моего уха, обожгли его жарким дыханием, и я вздрогнула, приходя в себя. О чем он? Неужели он решил, что я таким образом пытаюсь соблазнить его?

– Нет!

Я собрала все свои силы и уперлась руками в его грудь, пытаясь отстраниться. Он засмеялся, низко и безумно сексуально, и внезапно сам отступил на шаг:

– Ну нет, так нет. Тем более, что сейчас у меня на это все равно нет времени. Вернемся к этому разговору позже.

Он сделал знак рукой, и внезапно рядом со мной вырос очередной гориллоподобный охранник. Да откуда он берет их? Клонирует, что ли? Или штампует на каком-нибудь подпольном заводе?

– Отведи ее наверх. Ужин окончен.

– Да, босс.

Стальная рука стиснула мое плечо, и я вскрикнула от неожиданности и боли. Рэймонд, уже направившийся обратно за стол, мгновенно обернулся:

– Полегче! Не дай бог, на ней появится хоть один синяк…

Он не договорил, но огромный амбал, державший меня, вздрогнул и ослабил хватку:

– Простите, босс…

Рэймонд не ответил. Просто махнул рукой, усаживаясь на свой «трон».

После ужина меня проводили обратно в комнату и оставили одну. Кровать с мягкими белоснежными простынями, ночной столик, зеркало – всё могло бы располагать к спокойному отдыху. Если бы, конечно, не тот факт, что меня сюда привели силой. Если бы не остатки адреналина, еще бушевавшие в крови после стычки с Рэймондом.

Я не могла даже спокойно сидеть на одном месте. Мерила крошечную комнатку шагами, пытаясь хоть немного успокоиться. Только злодейка-память подбрасывала все новые и новые картинки, заставляя сердце биться еще сильнее.

Его глаза… Два омута, наполненных ледяным холодом. Страшные, бешеные и манящие. Его губы, изогнувшиеся в улыбке, больше похожей на оскал… О, как же мне хотелось стереть с них эту усмешку! Как я жаждала, чтобы они коснулись моих, впились в них жадным поцелуем… Жгучим, таким, после которого трудно перевести дыхание.

А его руки! Сильные, способные сломать мне шею одним движением. Почему же при их прикосновении по всему телу бежали мурашки? Почему мне хотелось, чтобы они продолжали меня касаться, скользили везде, изучали меня, исследовали.

– О, черт…

Я даже застонала от странного, ни на что не похожего возбуждения. Почему все так сложно? Рэймонд гад, я должна ненавидеть его, презирать… Я и в самом деле его ненавижу. А как же иначе? Он похитил меня, закрыл в этой чертовой комнате, где я чувствую себя запертой в клетке канарейкой. Но, кроме этого, он манит меня. Мне нравится, как он на меня смотрит, как прикасается ко мне… И отрицать это я уже не могу.

За дверью послышалась возня. Потом она распахнулась и в проем заглянул один из охранников:

– Вы что-то хотели?

Надо же, какой вежливый… Видно, испугался вспышки гнева Рэймонда. Я хотела отослать его, но в голове вспыхнула идея:

– Да… У меня разболелась голова. Принесите, пожалуйста, таблетку обезболивающего и стакан воды.

На грубо вытесанном лице отразилась мучительная работа мысли. Потом он кивнул:

– Ага. Сейчас.

Дверь закрылась. Я прислушалась, боясь надеяться, и все-таки надеясь… Ну неужели я не достойна хотя бы маленького чуда? И оно случилось! Громила ушел выполнять распоряжение – я слышала его удаляющиеся шаги. Чего я не услышала, так это поворачивающегося в замке ключа. Дверь осталась открытой.

Скинув туфли, я на цыпочках подошла к двери и осторожно выглянула в коридор. Все было тихо, только где-то вдалеке раздавался невнятный разговор. Похоже, охранник искал обезболивающее. Я выскользнула в коридор и помчалась по нему, надеясь успеть выскочить на улицу до того, как наивный посыльный вернется…

Добежала я только до лестницы. Потом мне путь преградило что-то большое, твердое… Я с разбегу врезалась в поднимавшегося мне навстречу Рэймонда. Так сильно, что ему пришлось вцепиться в перила, чтобы мы кувырком не полетели вниз по ступенькам. Раздался звон бьющегося стекла: стакан, который он держал в руке, вылетел, разлетевшись на тысячу осколков. Но перед этим окатил меня водой так, что блузка на груди вся промокла, противно прилипнув к коже.