Немного подаюсь вперёд, подушечкой пальца касаясь её лба, сдвигая непослушные пряди.

— Вот тут.

Катя резко отодвигается, скрипнув табуреткой, напугав при этом Мару… Убираю руку к кружке, делаю глоток поглубже, отмечая про себя, как скоро стемнеет.

— Ну, так что? — Это понятно. Америку не открыл. — Да, подобное часто говорят, но одно дело слышать где-то, а совсем другое — осознать.

Скрещивает руки, явно насторожившись.

— Равиль, хорошо, и что дальше? — А дальше пойми, что весь твой кокон вьётся вокруг тебя самой только потому, что именно ты не смогла принять и переварить всё, а отнюдь не из-за других. Не из-за того, что кто-то там тебе что-то сказал или посмотрел не так, а потому, что именно ты зациклилась на этом, дав подобному просочиться.

— Я знаю.

Ухмыльнулся. — Знаешь? — Да, я ничего ни от кого не требую.. — Разве? Все мы требуем, чтобы нас любили. А если уверяем в обратном, то отверженно врем сами себе в первую очередь. — И что?

Молчу, заставив повторить вопрос.

— Я абсолютно такой же, Кать… и, знаешь, я понадеялся, что смогу дать тебе что-нибудь, подлатать твою неуверенность.. — Но?

Улыбнулся.

— Да без "но", этого добра у меня хватает. — Тогда в чем проблема?

Встаю, отношу кружку в раковину, споласкиваю и убираю на место. Оборачиваюсь… Катерина так и сидит, смотря и ожидая…

В чем проблема? Только в том, что лучше бы быть вместе целостными, без этих вот коконов и прочего. Иначе, если их не размотать, они так и будут стягивать себя самого внутри, постепенно разрушая всё и отдаляя нас виток за витком. И если с этим цветочком всё понятно, то моя «неуверенность» тоже вполне объяснима. Точнее, стала объяснимой..

Да, это как дважды два, всё поведение, вся ненависть основывается только на том камешке, что я сам в себя же и кинул… давным-давно.

Протянул руку, подзывая её. Встала безропотно, направляясь за мной… к трельяжу в коридоре.

— Ну, что, Кать, повторим?

Ловлю в отражении её лёгкое сопротивление и непонимание смысла всего этого. Наваливаюсь спиной на стену, притягивая её за плечи, давая шанс посмотреть на себя саму. Вздыхает.. Так и держу, впитывая цитрусовые нотки, чувствуя её пульс под указательным, что лег как раз на сонную артерию..

— Скрести руки и дотронься до ладоней. — Слегка хлопаю.

Недоверчиво следует, прикасаясь ко мне. Ловлю взгляд, перехватывая её руки, позволяя её ладошкам коснуться собственных плеч.

— Чувствуешь себя в безопасности? — Ну, наверное. — Эта поза — словно объятие — помогает вернуть спокойствие, восстановить самоконтроль. — Вздохнул. — А ещё даёт тебе шанс прочувствовать себя саму. Когда тебе больно, когда ты сомневаешься во всем на свете, когда тебе кажется, что ты никчёмная или наоборот, что весь этот мир ужасен.. — А ты? — А я? — Замираю, ненадолго задумавшись, стоит ли говорить…

Ну, посмотрим, смогу ли? Откроюсь ли, выжимая каждое слово в этой прихожей, смотря на Чертов типовой трельяж советского времени.

— Пойми, когда умер отец, у меня были серьезные проблемы с матерью, да и со всем белым светом тоже, из-за чего она таскала меня по недоученным псевдо-психологам, работая из-за этого на трёх работах, пропадая сутками, но думая, что так я со всем справлюсь… Полностью задвинула свои отношения с отчимом, только в моё совершеннолетие вернув их. Я терпеть его не могу, но если объективно, он не такой уж и плохой мужик… хотя, может и дрянь последняя, если позволил маме в одиночку со всем разбираться и поднимать меня такого вот..

Прикусил губу. А стоило вообще об этом?

— Кстати, один из таких психологов оказался даже почти толковым, рассказал мне вот про эту позу. — Ещё поджимаешь ногу к себе, когда сидишь..

Ух ты… Мило, что замечает мелочи.

— Подсознательная поза эмбриона, я знаю, Кать. — Тоже ищешь спокойствия? До сих пор? Тебе из-за папы снятся кошмары?

Игнорирую, запоминая наше отражение… Вполне даже красивенько.

— Ответишь?

О как, настаивает? Едва заметно ухмыльнулся.

​​​​​- А оно тебе надо?

Даже кивнула. Эх, этот встревоженный носик ещё и беспокоится.

— Я просто не переварил, Кать, сказанные слова, поступки и прочую глупость. Не отфильтровал их, только сейчас начиная понимать, что всё, что я слышал, это лишь защитная реакция и точно такая же несостоятельность собственной матери. Просто кокон, не больше. Мол не такая уж я никчёмная тварь, а скорее только, что тогда она не справилась сама с собой. И когда я впитал то, что не следовало, пошел по её же пути, притягивая к себе нитку за ниткой показной ненависти…

— Когда просто хотел, чтобы тебя любили?

Ну, не дурно. Только если отца уже никак не вернуть, то… маму? Мы за столько лет так сильно отдалились, уже и не верится, что сможем не ждать друг от друга новый ушат взаимных обид. Не, утопия какая-то.

— Кать, мне уйти надо.

Кивнула.

— Не подумай… слушай, чем маркер со стены можно отмыть? — Спиртом каким-нибудь? Или растворителем…

Достал из заднего кармана телефон, смотря за тем, как она наконец убирает руки с плеч, оголяя ключицы..

— Ну, в десятом часу растворитель я едва ли найду, а вот со спиртом ещё есть шанс. Так что там, Кать, ты должна сейчас сказать, стоя у зеркала?

Забыла опять?

— Что я.. — Замялась, но всё же явно помнит. — Прекрасна?

Выдохнул, едва коснувшись губами плеча, вдохнув вместе с тем давно желаемое ощущение… спокойствия? Уверенности, что всё будет идти так, как надо, что эта девочка — моё долгожданное, нежное, обетованное. Аж вздрогнул..

— Так, Светошева бы выдернуть. — Говорю сам с собой, завязывая кроссовки.

— Ты на работу? Там с чердаком что-то?

— Не, в квартиру, надо исправить кое-что..

— Тебе помочь?

Поднимаюсь, скользя по её застывшей у стены позе. Эх, черт, красота такая. Этого вот счастья мне ещё не хватало на ночь глядя..

— Нет, Кать, лучше отдыхай.

— Будешь ночевать там?

Ехидно улыбнулся, сцепив руки перед собой.

— А что?

— Ну, — теряется, — говорил, что не любишь то место..

Вздохнул, сделав шаг на встречу, да так и застыл, ожидая…

— Ну, Катерина, чего стоим?

— Что?

— Целуй давай, зря жду что ли?

Ладонь закрывает личико раньше, чем я успеваю договорить. Катя непроизвольно разворачивается, явно желая сбежать от огня.

— Пользуйся, пользуйся моментом, пока даю шанс освоиться.

Выглядывает из-за угла.

— Равиль, да что ты такой…

Вздыхаю, подзывая ладонью к себе. Сокровище кусает губы, приближаясь навстречу и не отрывая взгляд. Видимо, всё же решилась… обнять? Ну, тоже неплохо. Тепло скользнуло её ладонями, сцепившимися где-то на моей спине. Прильнула, явно сейчас чувствуя, слыша, ощущая, как моё сердце теряет контроль из-за неё.

И когда было такое? С кем ещё? Кажется, что ни с кем.

— Ну, так что… Я красавчик? — Разряжаю воздух самоиронией под видом привычной шутки. Кэти лишь вздыхает, так и не отпуская, не разжимая руки.

Не. Надо валить, пока не натворил чего-нибудь запрещенного. Как там ведьма говорила? Труд из меня человека сделает? Ну, пойдем значит облагораживать подъезд старенькой трехэтажки, авось поможет..

И вроде бы хочется быть сильным рядом с ней, такой прямо мечтой-суперменом, а вместо этого я… как там? Показываю, что есть внутри… даю Кате всё это распробовать.

Не, ну, не идиот ли? Охомутал бы красивыми сказками или отпустил бы к кому-нибудь "понормальнее". Но нет же, вцепился. Да и есть ли они эти "нормальные"? Хрен знает, не встречал.

Может быть, оно так и должно быть?

--

Погасил смартфон, вслушиваясь в недовольство лучшего друга. Что он там бубнит до сих пор?

— Никит, не начинай. — Обрываю, оттирая очередное признание в светлых и невинных чувствах черным маркером..

— Да что не начинай-то? Ты не устал ещё сам?

— Я её не трогал.

— Судя по надписям..

— Да твою мать, — Оборачиваюсь. — Говорю же, ненормальная.