Он протиснулся мимо ребят, подошел ко мне.

– Кажется, тебя следует заново научить поведению в обществе…

– И как вы собираетесь меня учить? Кулаками? – я усмехнулся, окинув взглядом стоящих ребят. Четверо. Четверо сынков высокородных дворянчиков. Все их познания о рукопашной – благородный янотан-бой, с его строго ограниченным набором ударов и бросков. Не сравнить с уличной дракой, о которой они представления не имеют! Драться одному с четырьмя – почему бы нет? Хорошая драка сближает. Да и вряд ли они настолько низко пали, чтоб сразу вчетвером на одного навалиться – благородные, как-никак… В любом случае, лучше тепло открытого боя, чем холод молчания!

Нерин покачал головой.

– Ты, видно, совсем с ума сошел. Здесь – Марра. Думаешь, кто-то захочет руки марать об такого, как ты? Ты и в собственной семье изгой. Раб. Обязанный подчиняться каждому приказу своего отца, а также любого другого члена семьи. Интересно, если я тебе сейчас прикажу встать передо мной на колени, ты подчинишься?

– Нет, – ответил я спокойно, хотя мне стало гадливо и смешно. – Приоритетный приказ моего отца звучит так: «Ставить превыше всего честь и достоинство своей семьи». Поэтому я не могу позволить унизить себя. Кстати, тебе следовало бы задуматься об этом, дорогой братец. Ты не меня сейчас оскорбляешь, ты пятнаешь имя Натаналей. Не думаю, что дед оценит твой поступок по достоинству.

Нерин побледнел, а на шее выступили пятна. «Никогда не проявляй эмоций» – гласит закон нашей семьи. Но сейчас мой кузен забыл об этом. Что из сказанного мной заставило его потерять самоконтроль? Уж не упоминание ли о деде? Следующая его фраза подтвердила мою правоту.

– Дед! Что мне за дело до Старика?! Он, видно, совсем выжил из ума, если решил сделать ставку на такую тварь, как ты! Как он может… Как он может считать тебя наследником! Ты – будущий глава Семьи?! Ха! Нищий бродяжка… Кто знает, чем еще ты занимался среди отбросов! Чтоб я подчинился тебе?! Не будет этого! Ты никогда не будешь Первым в Роду!

– Я никогда не буду Первым в Роду, – отчеканил я. – Возглавлять таких, как ты – до такого унижения я не опущусь.

Я развернулся и пошел прочь, лицо мое было похоже на равнодушную маску, а душа кипела от непролитых слез.

Значит, вот в чем дело… Дед пустил слух среди своих внуков о том, что оказывает мне наибольшее предпочтение. Пусть молодые волчата немного друг друга погрызут, авось сильнее станут – так, да?! И мне не найти друзей в школе, где всем заправляют мои кузены. Дурак! На что я только надеялся?! Что встречу тут людей? Да из них уже вытравили все человеческое!

Но я не стану таким! Я не сдамся. Я не сломаюсь. Потому что в моей жизни был Рен. Пусть я предал его, но я никогда не смогу забыть. И память о нем я не предам. Поэтому… Пошли вы все к демонам за врата! Я выдержу. Я смогу.

Дни тянулись один за другим. Утром – школа, вечером – занятия дома. А ночью – мерзкая тварь в моих снах, требующая тепла. Тепло! Где мне самому взять его? Холод вокруг. Некуда от него деться.

В школе все было по-прежнему. Спросишь о чем-то – ответят так, что больше спрашивать не захочется. Заговоришь с кем-то – услышишь много гадостей, замаскированных под любезности. Начнешь возмущаться – в ответ смех и фраза: «Да он и вправду дикий!». Это же Марра. Тут свои правила игры и свои правила травли.

Я терпел. Но в последнее время начал понимать: я тоже могу играть по этим правилам. Я же Натаналь! За два с лишним года, проведенных с Реном, я забыл многое из того, что в меня вбивали с детства. Но недели среди одноклассников мне хватило, чтобы вспомнить азы и пойти дальше. Я всегда умел вписаться в любую среду – даже ту, которая мне ненавистна… Смогу ли я обойти братца Нерина? Смогу ли захватить власть в классе? Легко! Стоит только захотеть. Дружбы я здесь не найду. Но выстроить то, что мой отец именует «структурой подчинения», основанной на страхе и раболепии – запросто. Нерин совершил ошибку, проговорившись о планах деда насчет моего возвышения. А глава клана Натаналей – это такая величина, перед которой вынуждены склонить головы все. Самый богатый и влиятельный род, фактические правители при малолетнем короле… Мне стоит только дать понять, что выбор дедушки оправдан, стоит только начать вести себя, как положено истинному Натаналю, и все склонятся передо мной. Вот только… Будет ли это мой победой? Или моим окончательным поражением?

Рен! Как бы ты поступил на моем месте?! Что бы сделал ты?

Я вспомнил чумазое лицо Рена, его черные глаза, пылающие недогоревшими углями… И рассмеялся. Потому что понял: Рену и в голову не пришли бы такие рассуждения. Он вообще не способен рассуждать. И не способен меняться – скорее весь мир под себя изменит. Он не станет играть по чужим правилам. Как таран, продолжит долбить эту стену. Пока не сломает. Или не сломается. Но никогда не пойдет в обход. Просто не умеет. Я умею. Но если я сделаю так, не предам ли я его еще раз?

Но и жить больше в изоляции, без тепла, я не могу! Что же мне делать? Что мне делать, Рен?!

Путь из столовой в учебный корпус «В», где занимались ораторским искусством, проходил через школьный парк. Только что окончился урок столового этикета – сегодня мы отрабатывали «официальный обед в присутствии особ королевской крови и послов Орынского ханства». Обед как обед, только использование ножа за столом орынцы считают оскорблением. И застольная беседа не должна касаться ратных подвигов, поединков и любых других тем, связанных с оружием или кровопролитием. И, конечно, никаких мясных блюд. Только «чистая пища». Забавные обычаи в воинственном Орынском ханстве.

Впрочем, что мне до орынцев? Своих проблем хватало. Сегодняшний ночной кошмар обернулся болью – голова раскалывалась, а тело ломало и скручивало. Такие приступы случались уже несколько раз за те восемь месяцев, которые я провел дома. Именно во время приступа я в первый раз попытался вскрыть вены – казалось, лучше смерть, чем боль. Боль, вопли демоницы во сне и ледяной голос отца наяву…

А потом я привык. Ко всему можно привыкнуть, даже к боли. Теперь меня заботило другое: не показать своей слабости окружающим. Это и в самом деле унижение – дать понять врагам, что мне плохо.

Хотя в последние день-два в моих отношениях с одноклассниками наметилась перемена. Словесные поединки с Нерином заканчивались в мою пользу: мне удавалось вывести его из себя, а ему меня – нет. Я видел, что его авторитет в классе начинает падать. Мои успехи в учебе были выше всяких похвал. И я уже не раз ловил на себе любопытные взгляды. Эти взгляды словно говорили: «Неужели старый Королевский Советник выбрал именно его? Надо присмотреться… Не стоит портить отношения с будущим Первым в Роду Натаналей…» Их размышления были понятны мне, словно они говорили вслух. Сейчас все решали, на кого сделать ставку: на меня или на кого-то из моих кузенов. Любая ошибка могла быть фатальной. Мерзко все это. Но что делать, если они способны выбирать себе друзей, только руководствуясь собственной выгодой?

«Тебе нужны фальшивые друзья?» – спросил я сам себя.

И ответил честно:

«Да. Пусть фальшивые. Но друзья. Может, только таких друзей и достоин тот, кто предал настоящую дружбу».

«Ты хотел спасти его, Рена… Разве это предательство?»

«Тогда почему я ничего не смог сказать ему о Клятве Повиновения? Почему соврал? Не хотел, чтобы он меня жалел? Боялся, как бы он не наделал глупостей? Или оттого, что знал, что он скажет?».

Для Рена не существовало полутонов. Дружба – это быть вместе. Сражаться до последнего. Побеждать вместе. Умирать вместе. А жертвовать собой, чтобы спасти друга – это предательство. Именно так он сказал после того случая в лесу, едва я пришел в себя от пережитого ужаса… Тогда все обошлось. Мы сумели победить – вместе. Правда, я так и не помню, как все случилось. Более того – и вспоминать не хочу.