Из конюшни доносился топот копыт и громкое фырканье, а в щели между досками виднелся любопытный блестящий глаз.
- Татока, - торжественно пояснил мне Дэйв. - Я купил её для тебя. Её, кольцо и платье.
- Антилопу? - пролепетала я, вообще перестав что-либо соображать.
- Дурёха, это ж кобылу так зовут! - восторженно заорал Люк и ринулся было в конюшню, но Дэйв успел ухватить его за плечо. - Ну ты чего-о? - обиженно протянул он и надулся. - Дай позырить!
- Это моя девчонка для другой моей девчонки, - непреклонно заявил Дэйв и, смеясь, оглянулся на меня. Я его совершенно не узнавала, честное слово! - Не для тебя, босяк.
Все весело загудели, Люк надулся ещё больше, а Дэйв зашёл в конюшню. Послышалось его тихое посвистывание и неразборчивое ласковое бормотание, постукивание копыт по доскам, а потом он вышел наружу, ведя под уздцы небольшую вороную кобылку, сторожко косившуюся на нас.
Я ахнула и замерла, прижав ладонь к губам. Она действительно была похожа на антилопу, эта лошадка - изящная, грациозная, недоверчиво фыркавшая... Прекрасная. Я робко приблизилась к ней, и Татока обдала мои волосы своим влажным дыханием.
Дэйв извлёк откуда-то полосатую толстую попону и спустя миг уже сидел верхом на завертевшейся кобылке, сжимая коленями её лоснившиеся бока, покуда она не перестала фыркать и прядать ушами. А потом молча протянул мне руку, и я вложила пальцы в его горячую ладонь.
- Погуляйте тут без нас! - крикнул он всем, расхохотался и легко поднял меня на спину лошади. - Хола!
И мы помчались в прерию, сопровождаемые новым взрывом гомона, смеха и свиста. А ведь это ещё была даже не наша свадьба! Что же ждало нас на свадьбе, если народ уж сейчас так бесился? Настоящее Пау-Вау?
По правде говоря, мне было всё равно. Я покачивалась на спине Татоки, удобно устроившись в руках Дэйва, и впереди у нас была вся эта ночь, принадлежавшая только нам двоим, полная звенящего ветра, медового запаха трав, далёких раскатов грома над горами.
Впереди была вся жизнь.
Так я считала тогда.
Но у нас оставалась лишь одна эта ночь, о чём я, по счастью, не знала, захлёбываясь тихими блаженными стонами под сильным телом Дэйва на разостланной им попоне... а стреноженная Татока недовольно фыркала, бродя рядом и позвякивая уздой.
Когда Дэйв на рассвете вёз меня обратно к дому, я, опустошённо и счастливо покачиваясь в кольце его рук, неожиданно для себя спросила, посмотрев ему в лицо:
- За что этот Шервуд так на тебя взъелся?
Дэйв хмыкнул и ответил очень просто:
- Я отказался убивать для них. Они хотели меня нанять. Меня и моих ребят. Чтобы мы избивали людей, запугивали, поджигали дома... убивали.
- Тех, кто в Движении? - едва слышно спросила я.
Он кивнул, а потом, криво усмехнувшись, добавил:
- Он, сука, думал, что я с радостью за это возьмусь... Ладно. Не хочу о нём... сейчас.
И я умолкла. Мне тоже не хотелось даже вспоминать о Шервуде, когда рука Дэйва лежала на моём плече, когда из-под копыт Татоки взлетали белые бабочки, а над нашими головами заливался беззаботной трелью жаворонок, и волосы нам перебирал утренний ветер, Окаге.
Во дворе дома мы спешились, и Дэйв, стянув рубаху, умылся под струёй воды, которую я старательно лила ему в пригоршни из колодезного ведра, иногда, впрочем, плеская ему на плечи и на спину. В конце концов, он меня поймал, притиснул к себе, и ведро, звеня, покатилось на землю. А на крыльце немедленно возник Люк Стоун и с нахальной ухмылкой принялся наблюдать за тем, как мы целуемся.
А потом Дэйв переодел рубашку, сел в "бьюик" и отправился в Рапид-Сити - в Бюро, за нужными судье документами.
И больше я не увидела его никогда - ни живым, ни мёртвым.
Я часто думала - и думаю даже сейчас, спустя столько лет - что мне надо было поехать с ним тогда. Если б я настояла на том, чтобы сесть с ним в машину и вместе отправиться в Бюро, всё могло пойти совсем иначе. Но я была слишком измотана этой отчаянной, блаженной, этой последней ночью, меня просто пошатывало на ходу, и я могла только войти в дом, повинуясь кивку Люка, упасть на жёсткий топчан и заснуть.
Чтобы проснуться от вопля Шейлы во дворе:
