Мало кто остался в светлой памяти,

  В трезвом уме, да с твёрдой рукой в строю.

  Солнце моё, взгляни на меня!

  Моя ладонь превратилась в кулак.

  И если есть порох - дай огня!

  Вот так"

  (Виктор Цой)

  * * *

  26.01.03

  Пишу, практически сидя на чемоданах. Вру. На сумке. Вещи - в основном только те, что на нас с Беком.

  Ночью приснился Грозный. Подскочила, никак не могла сообразить, где нахожусь... Чёрт, всё ещё в Москве.

  Уже не в Грозном.

  Ещё не дома.

  Выползла на кухню - там Бек. Посмотрели друг на друга, как две больные собаки... налили себе чаю... и разошлись.

  Боюсь, не обвинит ли он меня потом, что потащила его черт-те куда. Боюсь, что его неласково встретят мои. Боюсь, что не найду работы...

  Боюсь всего.

  Вьетнамский синдром, однако... Надо же, настиг. А я-то гадала, долго ли продержусь такой просветлённой-просветлённой...

  Всё время хочется спать. И плакать. Что я и делаю... поочерёдно.

  Мужики мои от этого просто в ужасе. Они настолько привыкли к тому, что у кого, у кого, а у меня всегда рот до ушей, хоть завязочки пришей, что впали в шок. В субботу Бек вытащил меня на кинцо про Лару Крофт: редкостный отстой, супер-гёрл 90-60-90 мочит всех направо и налево... ну, а в середине этого весёленького действа я вдруг начала рыдать: "Может, хватит людей убивать уже?" Представляешь? Нет, не представляешь... Ну и хорошо.

  А на другой день я рыдала уже от смеха. Бес отправил Малхаза по книжным магазинам, и тот накупил мне буквально мешок всяческих "Невинных грешниц" и "Испепеляющих желаний" - в качестве терапии. Несчастных продавщиц наверняка вынесли - ты бы видела Малхаза: типичный свирепого вида боевик, какими их по ТВ кажут, плюс борец-профи... и с такими книжками в своих ручищах!

  Короче, получи, фашист, гранату в удивлённое лицо.

  Надеюсь, что всё пройдёт. Скоро. Или когда-нибудь.

  Не поверишь, даже писать не могу. Попозже, как устроимся дома, опишу всё подробно. ОК?

  * * *

  Когда Бек в очередной раз вернулся от стюардесс, она уже кипела:

  - Ну что ты мотаешься, как... цветок в проруби?! Сейчас эта самая Маша заглянет в список пассажиров, найдёт твою фамилию и решит, что ты собрался самолёт угонять!

  - Не Маша, а Светик. И Фаина, - невозмутимо уточнил Бек. - А я им уже и так сказал, что я из Грозного... И вообще, куда тут угонять-то? На Колыму?.. До Таити мы всяко не долетим, горючки не хватит.

  Только через несколько секунд она догадалась, что слышит скрежет собственных зубов.

  - Талгатовна, расслабься! - Бек небрежно похлопал её по руке и снова поднялся. - Они мне обещали показать...

  - Представляю себе, что!.. Сядь. Ты меня слышишь?

  Он бухнулся в кресло и демонстративно уставился в вентилятор у себя над головой:

  - Ну чего ты наезжаешь? Мне, может, интересно! Я никогда на самолёте не летал! Только на вертолёте...

  на ковре-вертолёте

  мимо радуги

  мы летим, а вы ползёте

  чудаки вы, чудаки

  - Бек... - Она взяла его за руку. - Ну что ты?

  - И всё-то она видит, и всё-то ей надо... - пробурчал он, отвернувшись.

  и только на третий день Соколиный Глаз заметил, что четвёртой стены не хватает

  - Ты что, переживаешь, как к тебе мои отнесутся?

  - Вот ещё! - Бек строптиво мотнул головой. - Твои - они такие же, как ты! Будто сама не знаешь!

  - А что тогда?

  - Вот пристала... - Он потёр затылок. - Просто... я не знаю, как мне там у вас жить. Когда нет войны... Молчишь?

  - Учиться тебе надо, сан ваш... - вымолвила она наконец.

  Он усмехнулся:

  - Всего-то?

  - Думаешь, легко будет?

  - Да какое легко... - Бек глубоко вздохнул и наконец посмотрел ей в глаза. - А тебе-то знаешь, как будет?

  - Знаю. Шадериг дика хира ду (всё будет хорошо)!

  Он наконец засмеялся:

  - Говори по-русски, а то...

  - Ну, до Таити мы ведь всяко не долетим?

  Поёрзав ещё немного в кресле, Бек как-то сразу отключился, а она невидяще посмотрела в иллюминатор.