- Ага! Кто вчера под деревом заснул? - с натужной весёлостью ухмыльнулся Бек.
- ХIун бах ахь? (Чего ещё?) - возмутилась она почти искренне. - Чего несёшь-то? Я не спала!
- Ага! Храпела на весь двор!
- Я не храплю, когда сплю!..
- А-а... Она храпит, когда не спит! - Бек подтолкнул Гелани локтем.
- Очень смешно. Обхохочешься... - скорбно сказала она.
Теперь они на самом деле захохотали.
и эти люди запрещают мне ковырять в носу
...Минут пятнадцать она добросовестно лежала с закрытыми глазами, потом сдалась. Ощупью нашарила в углу обувь, накинула куртку.
- Можно, я с вами постою? Не могу заснуть... - пожаловалась она, выходя на холодное крыльцо, где тлел алый огонек папиросы. И удивилась, когда Гелани вдруг спрятал папиросу за спину - она никогда ни слова не говорила, заставая их курящими. - Что, капля никотина убивает лошадь, а хомяка разрывает на куски?..
Дым, стоявший над крыльцом, пах знакомой тошнотворной сладостью, и, вспомнив обшарпанные подъезды родного городка, она задохнулась.
- Вы чего это, а? С ума сошли?!
- Ладно, ладно, всё уже, принесло же тебя... - проворчал Бек, спрыгивая с перил.
- Дай сюда! - Дёрнув оторопевшего Гелани за локоть, она выхватила у него папиросу, сунула в рот замусоленный кончик, и, глубоко затянувшись, отчаянно закашлялась.
Всё поплыло.
какая гадость эта ваша заливная рыба
Ещё одна затяжка.
Темнота...
- ...Ох! - она снова закашлялась, теперь уже от хлынувшей в лицо ледяной воды. - Прекрати, Бек!
- К-какое п-прекрати, ты ж дышать п-перестала... - у Бека стучали зубы, но кружку он опустил.
- Да! - Она поднялась, цепляясь за перила. - Да! Застану ещё - куплю мешок этой дряни, обкурюсь и сдохну! Дала мукълахь! (Бог даст).
у вас есть план, мистер Фикс?
да у меня два мешка плана, мистер Фикс!
Бек крепко потёр ладонями затылок:
- С тобой быстрей сдохнешь...
- Вежарий, Аллахом клянусь - так и сделаю, - тихо сказала она.
- Гелани, уведи её! - Бек от души пнул жалобно хрустнувшие перила.
- ...Лани, ну почему? - еле слышно спросила она, снова устраиваясь напротив Гелани в жёлтом круге света от керосинки, которую раньше видела разве что в кино.
Он молчал долго.
- Чтобы забыть, - прозвучал наконец ответ.
- Лани... - Слова подыскивались мучительно. - Рука - это ничего...
- Ты ещё скажи, что это не голова, отрастёт, - усмехнулся он жёстко, отбрасывая карандаш.
- Нет, но с этим можно нормально жить, - твёрдо сказала она.
- Да что ты? - Он вскочил, и она тоже встала, обмирая. - А с чем вообще нельзя жить?!
Она молчала.
- Я у Абу Халида в отряде был. Ты тогда спрашивала, помнишь?
- П-помню...
- Я их ненавижу всех! Никакие они не м-моджахеды! - он словно выплюнул это слово. - У нас пятнадцать человек в отряде было, трое арабов Абу Халида, русских двое, и ещё с Украины - уна-унсовцы... Воины Аллаха! - Он сглотнул. - У меня как раз отца убили, и я с ними ушёл. А потом увидел, как они грабят, убивают... даже своих... Под знаменем Пророка!
Она крепко сжала его руку, но он вырвался.
- Один раз Абу Халид девчонку притащил, русскую. Она так кричала... А они все её... И знаешь что? Я - тоже. Они надо мной смеялись, и тогда я её... тоже.
Она могла только оцепенело смотреть на него.
- А потом Абу Халид пристрелил её, и никто её даже не закопал, так и оставили валяться голую. А через час нас миномётами накрыло, вот тогда мне руку и оторвало. И знаешь? Я рад был. Я б хотел, чтоб меня убило. Молчишь?!
Она изо всех сил стиснула его плечо, притянула к себе, глотая слёзы, чувствуя, как бухает его сердце.
а ты кидай свои слова в мою прорубь
ты кидай свои ножи в мои двери
- Я бы, знаешь, что сделала с теми, кто эту войну развязал? - выговорила она наконец. - Я бы выкопала где-нибудь здесь, на Минутке, такую глубокую яму...
- Живьём бы закопала, что ли? - Бек, как всегда, возник бесшумно. - Ну ты даёшь, Талгатовна...
Она помотала головой.
- Посадила бы их всех туда... а сверху построила бы уборную.
Парни ошеломлённо уставились на неё, потом - друг на друга. И сползли под стол.
- А через недельку-другую я бы их отпустила. Наверно...
свой горох кидай горстями в мои стены
