Перехватив её испытующий взгляд, он вдруг усмехнулся своей ленивой хищной усмешкой, и она поспешно опустила глаза.

  Вертолёт шёл низко над верхушками сосен и кедров, и Эльга с дрожью в сердце узнавала знакомые места. Прошло четыре года с тех пор, как она их покинула, и она никогда раньше не видела их с высоты, но всё равно узнавала. Вот родной заброшенный посёлок - жалкая кучка домов на речном берегу, вот сопки Индига и Кандига, вот Озеро.

  Озеро!

  Она повернулась от иллюминатора к Андрею Петровичу, а тот больно сжал её локоть и проговорил, наклонившись к уху и перекрикивая шум мотора:

  - Не вздумай меня дурить - с вертолёта сброшу. Поняла?

  Она снова взглянула в тёмную глубину его глаз, как в озёрный омут, и холодно ответила:

  - Поняла.

  Едва они приземлились на берегу Озера, Андрей Петрович отпустил вертолёт, как отпускают такси, со словами:

  - В шесть прилетишь, Игнат. У нас тут с девочкой... пикник намечается.

  И растянул губы в своей волчьей ухмылке.

  Эльга решительно выдернула из-под сиденья пару одеял, которые заприметила раньше, и выпрыгнула из вертолёта на землю.

  Не оглядываясь по сторонам, она деловито насобирала щепы и принялась разводить костерок на своём обычном месте.

  Эльга будто вчера ушла отсюда - даже валуны, которые она когда-то натаскала сюда, лежали на песке возле бревна, даже её старый плот, чёрный и разбухший, покачивался на волнах невдалеке от берега.

  Она спиной чувствовала взгляд Андрея Петровича, но не подымала глаз от костерка. Вокруг вилась мошка, и надо было поскорее развести огонь.

  Краем глаза она всё-таки покосилась на Андрея Петровича, поняв по его движениям, что он раздевается, сбрасывая одежду на расстеленные ею на песке одеяла.

  - В каком месте этот твой... омут? - отрывисто спросил он, расстёгивая ремень своих джинсов.

  Она указала, добавив просто:

  - Там вода темнее. Возьмите камни... груз. Вон мой плотик, а вон - шест.

  Частью сознания она удивлялась тому, что он подчиняется её правилам, правилам тайги, правилам Сангия-мама, а не притащил сюда с собой свинцовый балласт и акваланг.

  Магия.

  Она запрокинула голову, глянув в белёсое небо.

  А он опять хрипло спросил:

  - Что ещё надо? - И криво усмехнулся: - Заклинания, может, какие ваши?

  Эльга качнула головой и, поколебавшись, так же криво усмехнулась, кивнув на его плавки с модным лейблом:

  - Надо снять с себя всё и остаться голым, как при рождении... - И добавила: - Но вода... очень холодная.

  - Авось яйца не отморожу, - небрежно отмахнулся Андрей Петрович, так же небрежно сбрасывая плавки, и она опять торопливо отвернулась под его смешок.

  Плот заплюхал по воде, и тогда она обернулась.

  Андрей Петрович сильными толчками гнал плот к омуту и, вполголоса матерясь, отмахивался от мошки.

  Эльга чуть улыбнулась и не впервые с тревогой подумала о том, как ей быть, если он утонет. Его люди не простят ей гибели хозяина. Но потом она решила, что навряд ли Сангия-мама захочет оставить у себя Андрея Петровича.

  Он нырял трижды. После его первого возвращения на берег к костерку Эльга открыла было рот, чтобы посоветовать ему не рисковать больше, но он только смерил её свирепым взглядом и завернулся в одеяло. Как какой-нибудь... Нерон в какую-нибудь тогу или что там у них было.

  Во время его второго возвращения она даже глаз не подняла от костерка. Подкладывала и подкладывала туда щепу и слушала его витиеватую ругань.

  Сейчас он выбьется из сил и сдастся.

  В третий раз он так долго отсутствовал, что она всерьёз забеспокоилась и вскочила на ноги. Она считала про себя секунды всякий раз, когда он уходил под воду, и сейчас счёт дошёл уже до пятидесяти, а он...

  Он вынырнул рядом с плотиком, кашляя и отплёвываясь, и, как она когда-то, хватая воздух жадно раскрытым ртом. Но рот этот почти сразу растянулся до ушей в широченной, радостной, мальчишеской улыбке. Андрей Петрович потряс над головой крепко сжатым кулаком и что-то ликующе проорал.

  Эльга с дрогнувшим почему-то сердцем поняла, что ему удалось. И ещё поняла, что невольно улыбается ему в ответ.

  Когда он, бросив плотик у берега, прошлёпал к костру, его колотило от озноба, и Эльга, хмурясь, сама накинула ему на плечи одеяло. Она старалась на него не смотреть, но всё равно видела всё его сильное, поджарое и загорелое тело.

  А он торжествующе повертел смуглым кулаком у неё перед носом и разжал ладонь, хвастливо выпалив:

  - Во! Видала?!

  На его широкой ладони лежала такая же раковина-кяхту, что и у неё - бурая снаружи и перламутровая внутри, блестевшая на солнце.

  - Теперь всё, - возбуждённо продолжал он, тяжело дыша. - Никакая тварюга меня не достанет!

  Эльга открыла рот, чтобы ещё раз ему напомнить - он чужой крови для Сангия-мама, но Андрей Петрович внезапно дёрнул её к себе за плечо и больно впился губами в губы, шаря свободной мокрой рукой по её телу. Она возмущённо замычала и забилась, отчаянно вырываясь, и тогда, оторвавшись от её рта и беспощадно наматывая на кулак её волосы, он жёстко усмехнулся ей в лицо: