- Вы! Фашисты! - отчаянно выкрикнула она, завидев их. - Выпустите меня сейчас же! Как вы смеете!

  Док кашлянул в полном замешательстве и попятился. Лучше он сейчас сходит за носками. Она явно была здорова, и пока что не рожала, и на том спасибо, так что знакомство можно было на пару минут отложить. Серьга, видимо, обидевшись на "фашистов", сварливо огрызнулся:

  - Мадам, мы вам жизнь спасли вообще-то, от бесов отбили.

  - А зачем заперли тогда?! - пронзительно закричала она. Её била крупная дрожь, руки, сжимавшие решётку, тряслись.

  "Решила, наверное, что попала в лапы маньяков-извращенцев", - понял Док. Выглядели они с Серьгой, должно быть, устрашающе: обросшие, вонючие, в поношенном шмотье в три слоя. И если Док с его светлой щетиной ещё мог понадеяться, что сохранил некое благообразие облика, то Серьга смотрелся истинным разбойником-баро, главой цыганского табора, не хватало только краденого коня и ножа в зубах.

  И то, что женщина при виде них не забилась в угол своей клетки, не заскулила, не начала умолять, а налетела на них, как маленькая сердитая птица, вызывало уважение.

  - Мы вас не обидим, - поспешно сказал Док, шагнув вперёд, но всё равно предусмотрительно держась на некотором расстоянии от решётки. - Это превентивная мера. Если кто-то из напавших на вас бесов всё-таки сумел вас хотя бы поцарапать, вы заражены. Это точно выяснится через пять дней. Стандартный инкубационный период. Мы должны обезопасить себя, вы же понимаете. Это простая мера предосторожности, - повторил он как мог мягко и спокойно, как привык разговаривать с капризными взбудораженными пациентками.

  Женщина перестала плакать и взглянула на него запухшими глазами. Её верхняя губа вздёрнулась, обнажая ровные белые зубы.

  - А если станет ясно, что я заражена, тогда что?? - тихо спросила она.

  - Тогда вам уже будет всё равно, - исчерпывающе объяснил Серьга, неловко переступив с ноги на ногу, и выразительно взглянул на Дока - мол, давай, базлай дальше, у тебя хорошо получается.

  - Я почти уверен, что ничего подобного не произойдёт, - решительно заявил тот. - Бесы погнались за вами, но, насколько я могу судить, никто из них вас не укусил. Вы не помните?

  Женщина нетерпеливо мотнула растрёпанной головой:

  - Я же вырубилась, как я могу что-то помнить... - шмыгнув носом, она прямо посмотрела в лицо Доку. - Я поняла, вы убьёте меня. А как же мой ребёнок? - её ладонь с длинными красивыми пальцами легла на выпуклый живот.

  Док проглотил слюну, не зная, что ответить. Перед его глазами вспыхнула яркая картина: здесь же, в подвале, они с Серьгой делают трупу кесарево сечение. Впрочем, какая дичь - труп же махом начнёт разлагаться. А действительно, что при этом станет с ребёнком? Будет ли он стопроцентно заражён?

  Господи!

  Док помотал головой, отгоняя воображаемое безрадостное видение.

  - Слушайте, давайте так - твёрдо сказал он, - если вы... хм... обратитесь - вспомнился термин из сериалов про оборотней и вампиров - мы вас усыпим и произведём кесарево сечение. Таким образом, если ваш ребёнок окажется незаражённым, мы постараемся его выходить. В любом случае, срок жизни беса - месяц.

  Серьга за его спиной, не выдержав, испустил длинный отчаянный стон. У него тоже было воображение.

  - Я принесу вам носки, - сухо сообщил Док, завязывая со скользкой темой и начиная подниматься по ступенькам. - Может, вы ещё чего-нибудь хотите?

  - Моего мужа! - закричала она ему вслед, снова начиная рыдать. - Верните мне моего мужа! Илью! Они его разорвали! Верните мне мою жизнь!

  На выходе из подвала Дока чрезвычайно резво обогнал Серьга, который тяжело дышал и потирал лоб кулаком. Арамис, как ни странно, остался с женщиной.

  - Твою мать, ну что за везуха, - простонал Серьга и больше не вымолвил ни слова, за что Док был ему весьма признателен.

  Они молча вернулись в подвал, насобирав полный пакет всякой мелочёвки, которую Док счёл подходящей для гостьи в её положении: шерстяные носки, сланцы, расчёску, сгущёнку в пластике, бумажные носовые платки, полотенца и влажные салфетки. И даже набор кремов из Веткиной комнаты. Её рабочего кабинета, где она наводила красоту, щебетала по телефону, бродила по сайтам, красилась и вывязывала разные штучки из бисера. Туда он всё не решался заглянуть, как в комнаты мамы и Тимыча с Никой. Но вот заглянул - и ничего. Пахло ею, Веткой. Её любимой туалетной водой, названия которой Док никогда не мог запомнить, фруктовым лосьоном для тела - мягко, нежно и успокаивающе. В их спальне, которую он теперь делил с Серьгой, так уже не пахло. Там, по правде говоря, довольно гнусно воняло грязной одеждой, немытыми телами и дымом от камина.