Порой я пытался представить себе, судьба каких людей вершилась здесь, но все это были лишь догадки, да смутные образы. Они не могли вдохнуть старую жизнь в опустевшие квартиры.

Я обследовал чердак, но грозно нависшие стропила словно таили в себе какую-то опасность, а свет, пробивавшийся через слуховое окно и щели в крыше, резко вычерчивал темные стойки, выдававшиеся из полумрака. Неприятное чувство охватило меня, и я поспешил покинуть это место. А спускаться в темный подвал я и вовсе не решился, и его неразведанные секреты так и остались тайнами для меня.

Вскоре я обнаружил в некоторых квартирах проломы, позволяющие проникнуть в другой подъезд, а из него в следующий. Так, переходя из одной квартиры в другую, я обошел почти весь дом и обнаружил, что никого, кроме меня, здесь нет.

Было какое-то необычное чувство - ощущать себя хозяином целого дома пустого дома. Я уже видел покинутую деревню, но одноэтажные деревянные дома как-то терялись среди окружающих полей под бесконечным небом и не создавали такого странного чувства.

В моих новых владениях меня повсюду окружали мертвые стены, а уличный шум существовал как бы отдельно от этого дома. И хотя я считал, что душа моя давно уже обособилась от мира людей, но физическое одиночество действовало угнетающе. Пустота давила на мои нервы, пугала меня. И тогда, чтобы успокоиться, я выбрался через разбитое стекло подъезда наружу и отправился на Московский вокзал за своими продуктами. Денег у меня больше не было, следовательно, ничего другого больше не оставалось, несмотря даже на возможную встречу с оборотнями.

Получив в ближайшем киоске несколько пятнариков (для этого пришлось купить несколько открыток с видами Ленинграда), я подождал нужный троллейбус и отправился в путь...

... Колбин и Соколов с мрачным спокойствием переносили все трудности путешествия в переполненном салоне городского Санкт-Петербургского автобуса. Огромная спина какого-то здоровяка надежно придавила их к боковому окну так, что ребра едва не трещали, вдавившись в поручень, тянувшийся вдоль стекла. Колбин и Соколов прилагали все усилия, чтобы удержать завоеванные позиции, но могучая спина на каждом толчке автобуса миллиметр за миллиметром сокращала пространство, отведенное милиционерам. Было нестерпимо душно, воняло бензином и потом, а мысль о Бахареве, сидящем сейчас в пустом, прохладном кабинете, становилась просто невыносимой.

И в этот момент Колбин услышал удивленный возглас Соколова. Повернув лицо, которое тут же оказалось приплюснутым к оконному стеклу, майор пристально вгляделся в прохожих.

Там, среди толпы, не обращая никакого внимания на троллейбусы и автобусы, проносящиеся мимо, шагал невысокий паренек в синих помятых брюках и светлой куртке с матерчатым верхом. Вполне обычный паренек. Он не кидался на людей, не сверкал глазищами, и даже если у него были клыки, то они сейчас прятались за плотно сжатыми губами. Он неторопливо шел по улице и ничем не выделялся среди окружавшей его толпы.

Но именно он был обнаружен мертвым в раннее апрельское утро, именно его убили полусеребряные пули, именно он так таинственно исчез из морга, и именно его фотография лежала сейчас в кармане у Колбина.

Стройная логическая цепочка, выстроенная майором, разрушилась в одну секунду, таяли, исчезая, звенья строгих реалий, казалось, Колбин сам стоит сейчас на грани обыденного перед входом в неизвестный мир - туда, в чью сторону направлялся оживший мертвец. А он вдруг свернул направо, промелькнул вдали под аркой и скрылся из глаз.

Могучая спина начала новое, решающее наступление на милиционеров. Автобус был переполнен, не было никакой возможности пробиться к дверям, кабина водителя пряталась в необозримой дали. Дернувшись пару раз, Колбин понял, что трепыхаться бессмысленно. Вход в темный, сверхъестественный мир помутнел, растворился среди скопления потных и злых голов...

... Паша, Хома и Ринат стояли вблизи Московского вокзала и хмуро смотрели на Федю. Федя тоже недовольно окидывал их взглядами. Честно говоря, он ожидал, что его команда будет более многочисленной, но для начала и это неплохо.

-... Еще раз повторяю. Хенсель уехал по нашим делам, а вы трое пока в моем распоряжении, - все более распаляясь, прорычал он.

- Ладно трепу. Про Хенселя мы выясним сами. А ты пока дело говори, сказал Хома.

Федя внутренне перевел дух. Важная победа была одержана:

- В общем так. Помните того пацана, которого в прошлый раз ловили?

- Ну.

- Не "ну", а "да" или "нет", - пронизывая троицу бешеным взглядом, громко сказал Федя.

- Да, помним.

- Надо его еще раз поймать.

- Так его же Хенсель из автомата прикончил!

- Видать, плохо прикончил, - объяснил Федя. - Снова ловить придется.

- Ты че, шутишь? В Питере! Пацана! Он что, сам к нам в руки прибежит?

- Может, и прибежит. Где мы стоим?

- Ну, у вокзала.

- Не у вокзала, а у Московского вокзала. Парень-то не дурак, наверняка в Москву поедет. Город большой - всяко устроиться можно.

- А может, он еще вчера укатил или сегодня утром? - предположил Ринат.

- Я всю ночь и утро у поездов дежурил. Его не было.

- А парень-то не дурак, - ехидно пробормотал Хома. - Что же он даже не появился.

- Я так думаю, что у него бабок тогда не было, вот он и не пришел, пояснил Федя.

- А может, он их и не достанет?

- Достанет, такой достанет.

- Ну хорошо, а где мы его ловить будем?

- Ваша задача такова: один со мной на платформе стоит, двое в зале ожидания смотрят, обедаем по очереди. Как увидите - окружайте. Крутите руки будто пьяному и тащите ко мне. Разговаривать с ним буду я сам. Поняли?

Все трое одновременно кивнули.

- Да, еще вот что. Хенселя нет, плачу я лично. Если поймаете, то по десять штук каждому.

Все трое кивнули еще раз и отправились дежурить по своим местам...

... До Московского вокзала я добрался без всяких происшествий. Правда, недалеко от него я немного заблудился и минут двадцать проплутал по окрестностям.

Но вот мой путь окончен, и величественное здание Московского вокзала совсем близко - через дорогу. Но сейчас мне не хотелось торопиться. Оборотни, если они все еще находились здесь, были несравненно опытнее меня и могли учуять мою незначительную персону первыми. Поэтому я весьма осторожно перешел дорогу и остановился в раздумьях.