- Смотри сюда, Сверчок, - сказал он. - отдашь этот стольник Ворону. Я и сам бы занес, да Ворона сейчас в общаге нет. А мне уходить пора. Понял?

Я молча кивнул, приняв купюру и, согнув ее в четыре раза спрятал в карман брюк. Вечером, разыскав Ворона, я вручил ему этот стольник и почти сразу забыл об этом, как оказалось, совершенно напрасно.

- Я его Ворону отдал, - заверил я Кирпича.

- Он сказал, что ему никто ничего не передавал, - мрачно заметил Кирпич, намекая на грозные последствия для того, кто замылил чужой стольник.

- Пошли, спросим у него, - предложил я.

Кирпич согласился, и мы двинулись к лестнице. Ворон жил в 314, которая располагалась посередине коридора третьего этажа. Кроме Ворона здесь еще жил Жбан - довольно мирный парень, и Артур с Коськой, которых обычно было не видно и не слышно. Вот и теперь эти двое отсутствовали, зато Ворон был здесь. Он валялся на нижнем ярусе и читал потрепанный журнал. На соседней кровати сидел Жбан и старательно пришивал заплатку на свои брюки. Увидев Кирпича, Ворон сел, вытащил пачку "Ту-134" и закурил, уставившись на нас.

- Отдавал он тебе катеринку? - спросил Кирпич, выталкивая меня вперед. На лице Ворона появилась обычная насмешливая улыбка, и он отрицательно помотал головой.

- Куда дел деньги, Сверчок? - повернулся ко мне Кирпич. - Чего молчишь?

- Отдал ему, - хмуро кивнул я на Ворона.

- Ты чего гонишь, падла, когда? - возмутился Ворон.

- Да в прошлый вторник, - пытался доказать я.

- Кто видел? - прервал наш спор Кирпич.

Я замолк. В тот момент, когда я передал сотню Ворону, в комнате никого не было. И теперь Ворон этим умело воспользовался.

- Никто, - тихо ответил я.

- Ну, друг, так дело не пойдет, - сказал Кирпич. - Кто теперь тебе поверит? Придется вернуть катеринку.

Разумеется лишнего стольника у меня не было. Да что говорить, у меня не было вообще никакого стольника, и даже на петрофан едва ли бы набралось мелочи.

Мысли лихорадочно скакали в мозгу, срочно требовался выход из этого скользкого положения.

- А кто тебе поверит, что ты мне стольник дал, - обратился я к Кирпичу, - там тоже никого не было.

Ворон дико заржал, Жбан тихо усмехнулся, а Кирпич, приблизившись ко мне, угрожающе-ласково сказал:

- Ты, шмакодявка, не по годам борзый стал. Сколько тебе надо свидетелей? Три, пять, десять?

- Хотя бы двух. - неуверенно произнес я.

Кирпич моментально скрылся за дверью и приволок из коридора двух незнакомых мне пацанов. Кирпич встал в позу, повернувшись к одному из них.

- Ты видел, как в прошлый вторник я этому, - Кирпич кивнул в мою сторону, - давал сто рублей.

Парень покосился на меня и после некоторой заминки сказал:

- Да, видел.

- А ты? - спросил Кирпич второго.

- Видел, - не моргнув глазом, ответил тот.

- Все, пацаны, свободны, - отпустил их Кирпич и снова повернулся ко мне.

- Ну как, все понял? Таких свидетелей я могу откопать хоть сотню.

- Но ведь в комнате никого не было, - еще сопротивлялся я.

- Ну и что с того? Просто пацаны знают, что они должны видеть и что говорить. А какие свидетели у тебя?

Я подавлено молчал. Кирпича и Ворона знала вся общага, а кто мог поручиться за меня?

- Ну так как же с катеринкой, а? - подал голос Ворон.

- Да, братан, должок нужно вернуть! - поддержал его Кирпич.

- У меня нет стольника, - уныло пробубнил я.

- Тогда включаем счетчик, - пригрозил Кирпич, - завтра уже будет сто десять, послезавтра - сто двадцать...

- Ладно, пожалеем его, - сказал Ворон, - может у него из вещей что есть. Тащи-ка, Сверчок, сюда свой чемоданчик.

Я поплелся вниз. Как назло, комендант оказался на месте, поэтому спасительную версию о том, что камера хранения закрыта, приходилось отбросить. Впрочем я уже понимал, что и закрытая камера не спасла бы меня от неминуемой расплаты.

- Степан Егорович, выдайте чемодан, пожалуйста, - попросил я, оторвав коменданта от кроссворда. Степан Егорович недовольно встал и, пройдя в камеру, долго копался там. Наконец, он показался оттуда, держа в правой руке небольшой чемодан, на котором красовалась моя фамилия и полустершийся номер комнаты. Я подхватил свой багаж и отправился в 314, где меня поджидали Ворон и Кирпич.

- Ну-ка, засмотрим, что у тебя там, - потер руки Ворон, принял у меня чемодан и грохнул его об стол. Затем он открыл его, пошарил внутри и вытащил свернутые джинсы.

- Ношенные немного, - разочарованно произнес он, - ну да ладно. Пойдут, загнать можно.

Он развернул их. И на стол выпал кулек с конфетами. Надо сказать, что, хотя я открывал чемодан несколько раз, но джинсы не трогал - не было повода наряжаться. И поэтому я, конечно, не знал о спрятанном в них кульке. Скорее всего мать, чтобы сделать мне сюрприз, сунула его в чемодан перед самым отъездом.

Как ни странно Ворону пришла в голову точно такая же догадка.

- О, мамочка о сыночке позаботилась, - он покачал кульком в воздухе, выудил одну конфету, а остальные россыпью бросил в открытую форточку.

- Держи, Жбан, угощаю, - Ворон швырнул последнюю конфету ему на колени.

Если вам когда-нибудь дорогой человек дарил пусть даже незначительный подарок, а затем кто-то по борзому отбирал его, высмеивал, наплевав вам в душу, а потом деловито разламывал, будто так и нужно, или, что еще хуже, присваивал себе, то вы знаете, как тяжело и пакостно становится внутри.

Я не выдержал этого и с кулаками бросился на Ворона. Но сзади мне дал подножку Кирпич, а когда я упал, Ворон метко пнул меня в живот так, что я согнулся, как перочинный кнопарь.

- Запомни, Сверчок, ты здесь - никто, - сказал Ворон, прихватив джинсы и скрываясь в данный момент за дверью, - будь счастлив, что ничего не должен нам пока.

Дверь захлопнулась. Жбан, закончив со штанами, взял оставленный Вороном журнал и углубился в чтение. Я с трудом поднялся и вышел в коридор, не забыв взять свой теперь уже почти пустой чемодан.

И все же, не смотря на обиду, я понимал, что мне еще дико повезло. Я теперь ничего не должен! А в это самое время сотни, тысячи пацанов бегают по городу, разыскивая деньги, чтобы хотя бы погасить набегающие по счетчику проценты. И если бы у меня не оказалось тех самых, почти новых джинс, то долг мой в короткое время вырос бы до астрономических размеров. И мне бы пришлось воровать, грабить или доставать деньги другими незавидными путями, чтобы мой долг не переключили на более солидных людей, которые занялись бы мной более солидно и основательно. Но к счастью этого не произошло, и я мог спокойно перевести дух, пока.