Глава 3.
Весь следующий день я драила особняк и к вечеру валилась с ног от усталости. Едва оказалась на кровати – и сразу провалилась в сон.
Однако в полночь проснулась от какого-то шума. Я уже отвыкла от громких звуков и подскочила с кровати, не понимая, что происходит. Потом вспомнила: новый хозяин! Наверное, это его машина так шумит.
Я осторожно подошла к окну и выглянула на улицу.
Вход в особняк находился как раз напротив окна. Справа располагалась пристройка для гаража, слева – детская площадка, но в тот момент я ничего не могла разглядеть. Накануне небо заволокло тучами, освещение на улице было отключено, сквозь закрытые ставни особняка пробивался тусклый свет, но толку от него не было никакого. Я постояла еще немного, всматриваясь в тьму, а потом снова легла в постель и заснула.
Проснулась утром от странного предчувствия, которое даже самой себе не могла объяснить. Вспомнила события вчерашней ночи. Снова подошла к окну.
Никаких следов нового владельца рядом с особняком не обнаружила – наверное, машину (или машины) поставили в гараж. Все окна были по-прежнему наглухо закрыты. Я уже собиралась отойти от окна, как вдруг парадная дверь распахнулась, и из особняка вышла длинноногая девушка с темными, собранными в строгий пучок волосами. В руках она держала плетеную корзинку для белья, но самым странным было не это, а одежда девушки.
Темное платье с манжетами на рукавах, белый кружевной воротничок, белый фартук, – брюнетка походила бы на прислугу из какого-нибудь «Аббатства Даунтон», если б не одно «но»: длина её платья.
Платье было не просто коротким, оно было вопиюще коротким: едва прикрывало то, что должно прикрывать. Однако, девушку этот факт, казалось, совсем не смущал. С невозмутимым видом она прошагала по лужайке к детской площадке, поставила корзинку на скамейку, достала бельевую веревку и стала натягивать ее между двумя турниками.
Уже сам факт того, что кто-то развешивает белье во дворе особняка, повергал в шок.
Во-первых, абсолютно все белье в доме было идеально выстирано и выглажено, и его запасов хватило бы на несколько недель вперед, – накануне я это лично проверяла.
Во-вторых, в особняке имелась прачечная с сушилкой.
Да кто вообще сейчас сушит белье на улице, растянув веревку между турниками? И откуда взялась эта плетеная корзинка? Я подобное раньше только в кино видела.
Брюнетка же развешивала белье так, словно для нее это – обычное дело, которым она занимается каждый день. Достав из корзинки белоснежную наволочку, девушка приподнялась на носочки и с равнодушным видом забросила ее на веревку.
Двигалась брюнетка плавно, неторопливо, но от каждого движения платье задиралось всё выше. Сначала показались черные кружевные резинки чулок. Затем – полоски обнаженной кожи…
Меня бросило в жар. Дыхание перехватило, руки и ноги затряслись. Внезапно я осознала, что именно сейчас происходит. Ох. Белье тут не при чём, совсе-е-е-ем не при чем.
Это такая игра – между брюнеткой и новым владельцем особняка. Какая-то возмутительная, неприличная, ужасная игра.
Осознав это, я поняла, что нужно немедленно отвернуться, только почему-то не смогла этого сделать. Мне было стыдно и очень неловко, но почему-то я не могла отвести глаза и продолжала смотреть на девушку.
Развесив две наволочки и простынь, она подхватила пустую корзинку и с таким же безразличным видом зашагала назад, к особняку.
Когда дверь за ней захлопнулась, я схватилась за подоконник. Рвано выдохнула и вздрогнула, потому что мой выдох утонул в шуме мотора.
Прямо ко входу в особняк подъезжала машина, похожая на космический корабль. Она была с открытым верхом, а рулем сидел темноволосый мужчина в черном костюме. Лица мужчины я разглядеть не успела: припарковавшись, он быстро вышел из машины и, не оглядываясь, зашел внутрь.
Руки затряслись еще сильнее. Шестое чувство подсказывало, что это и есть новый владелец.
Но если он только что приехал, значит, не мог видеть, как брюнетка развешивала во дворе белье.
В таком случае для кого был весь этот спектакль?
Когда я оделась и спустилась вниз, выяснилось, что спектакль видела не только я.
Мачеха с сестрами уже находились в гостиной и бурно обсуждали происшедшее.
Мачеха вовсю раздавала советы и сначала даже не обратила на меня внимания.
– Значит, так, – повернулась она к Аде, – сфотографируй машину, только незаметно. Погуглишь, что за зверь такой. А ты – обратилась она к Тильде, – не спускай глаз со входа в особняк. Как только служанка решит снять белье, беги к ней со всех ног. Спросишь, не нужно ли чего новому хозяину. И не смотри на меня так! От детской площадки до особняка больше ста метров, так что нам ничего не грозит.
– Но мама… – неуверенно отозвалась Тильда, – мне кажется, что…
После этих слов она покраснела и запнулась.
– Чего тебе кажется, деточка? – прищурилась мачеха.
– Ну, это… я думаю, что она… то есть, эта девушка… ну, я не уверена, что она его служанка, – промямлила Тильда и покраснела еще сильнее.
Видимо, и до неё дошло, что дело тут нечисто.
– А кто? Жена его, что ли? – рявкнула на Тильду мачеха. Это было странно: обычно она рявкала только на меня.
– Ну, это вряд ли…
– Вот именно. Девица в костюме прислуги – однозначно обслуживающий персонал. Но кого и как она обслуживает, нас волновать не должно. Сейчас эта девица – единственная нить, которая может связать нас с хозяином. Понятно?
– Три миллиона долларов, – громко сказала Ада.
– Чего-чего? – мачеха удивленно уставилась на дочь.
– Машину погуглила, – сначала Ада сунула смартфон Тильде, а потом и мачехе. – Вот, смотрите, Ferrari Pininfarina Sergio.
– Мда. Три миллиона долларов – это хорошо. Это о-о-очень хорошо, – глядя на экран смартфона, задумчиво пробормотала мачеха.
– Да это просто офигенно! – Ада спрятала смартфон и вдруг предложила: – А знаешь, мама, давай я лучше сама к этой девице подойду.
– Да, милая, – согласилась мачеха, – мне тоже кажется, что так будет лучше.
– Подумаешь! – Тильда недовольно плюхнулась на диван. – Не очень-то и хотелось.
– Тильда, ну ты тоже… – повернулась к ней мачеха и вдруг заметила меня. Нахмурилась:
– А ты чего здесь вертишься? Дел, что ли, по дому мало? Так я найду тебе дела.
– Да, Маша, хватить уже фигней страдать. Приготовь нам смузи и блинчики, – присоединилась к ней Ада.
Почему-то в голове тут же всплыло лицо брюнетки. С каким восхитительно-каменным выражением она развешивала белье! Мне захотелось сделать такое же. Надо будет потренироваться. А пока… пока придется готовить завтрак.
…Пока я возилась на кухне, сестры поднялись в комнату Тильды.
Когда принесла блинчики, они стояли у окна и не сводили глаз со входа.
– Ну давай же, коза, выходи на улицу, – бормотала Ада.
– А мне больше хочется, чтоб новый хозяин вышел. Интересно, какой он? Хотя бы не страшный? – Матильда в задумчивости потерла нос.
– Ага, интересно.
– Как думаешь, всё-таки женат или нет?
– Знаешь, – в голосе Ады послышались металлические нотки, – вообще-то, мне уже без разницы. Если я чего-то хочу, обязательно этого добьюсь. И никакие… гм… препятствия меня не остановят.
Глава 4.
Брюнетка появилась в полдень.
Я поливала в гостиной цветы и увидела, как Ада стрелой бросилась на улицу.
Следом за ней на первый этаж сбежали Тильда и мачеха, однако из дома они выходить не стали.
Ада вернулась быстро – и с весьма недовольным лицом.
– Ну как? Ну что? – набросились на нее родственницы.
– Ничего. – Ада скривилась. – Я представилась и спросила, нужно ли что-нибудь новому владельцу, а эта… сделала морду кирпичом и ответила, что если мистеру Д. что-то понадобится, они сами с нами свяжутся.
– «Мистеру Д.»? Прям вот так и сказала – «мистеру Д.»? Ни имени, ни фамилии его не назвала?
