Вернувшись из армии весной 1978 года, Юмашев решил в курьеры уже не идти. Гутионтов, капитан «Алого паруса», решил пристроить талантливого парня и позвонил своему хорошему знакомому – главному редактору «Московского комсомольца» Льву Гущину. Так Юмашев, без образования, без журналистского опыта, с двумя заметками за плечами, попал в школьный отдел «МК», где стал делать страничку для старшеклассников «Сверстник». Там он получал не оклад, а гонорары: сколько написал, столько и заработал.
«Этот год в "Московском комсомольце" невозможно сравнить с пятью годами на факультете журналистики: опыт колоссальный, жесткие сроки, точное соблюдение размера публикации, придумывание заголовков – всему этому я учился с колес, получая огромное удовольствие», – вспоминает Юмашев. Несколько публикаций в месяц – это норма для любого гонорарщика «МК». Через год 21-летний Юмашев уже ощущал себя бывалым журналистом. Там же он влюбился в девушку из спортивного отдела Ирину Веденееву, они почти сразу поженились. В 1980 году у молодой пары журналистов родилась дочка Полина Юмашева.
В 1980 году Гутионтов пригласил Юмашева в «Комсомолку», в любимый отдел «Алый парус», выпускавший страницу для старшеклассников: там наконец освободилось место стажера. «Это была довольно свободная территория, там совершали маленькие революции, – рассказывает журналистка Людмила Телень, тогда – коллега Юмашева по «Комсомолке», а с 2014 года – замглавы «Ельцин-центра». – Кое-что можно было сделать такого, что в остальных отделах делать было страшновато». Хотя в «Комсомолке» иногда выходили статьи типа «Рагу из Синей птицы»[5] (с этого материала началась травля группы «Машина времени»), но все же в редакции были довольно свободные порядки. «Часть людей была номенклатурой ЦК комсомола, в основном редакторы отделов, – вспоминает Телень. – Но среди остальных журналистов было много ярких, талантливых людей».
«Внутри редакции знали, что такое хорошо, что такое плохо и где проходят границы», – говорит Телень и вспоминает, как редакция не согласилась опубликовать текст «Кто усыновит Чебурашку» – о негативной роли сказки Успенского и ее героя, у которого нет родителей, а только друг крокодил.
Юмашев не был похож на бюрократов-начальников. «Когда мы попадали в сложные, конфликтные ситуации, когда нужна была взаимная поддержка, он никогда не подводил. В этом смысле мы всегда стояли на одной позиции, наши взгляды совпадали», – вспоминает Телень. Круг единомышленников много значил и для Юмашева. Когда он стал главой администрации, в первую очередь он позвал, чтобы посоветоваться, своих коллег, которых знал по работе в «Комсомолке» и «Огоньке».
«Алый парус» обычно получал больше читательских писем, чем любой другой отдел в «Комсомольской правде». Подростки были неравнодушной аудиторией и заваливали редакцию своими историями, рассказывали о непростых жизненных ситуациях, в которых они оказались. Газета была обязана отвечать на каждое письмо. Это было установлено специальным постановлением ЦК КПСС[6].
«Если вы вдруг не ответили, автор письма мог пожаловаться в прокуратуру или в ЦК КПСС, поэтому за всеми ответами на письма читателей строго следили руководители "Комсомолки". На письмо в газету невозможно было не ответить», – рассказывает Юмашев.
«Мы, конечно, изгалялись, придумывали, как в два слова дать ответ, чтобы успеть ответить на эти сотни писем. Помню, самый короткий ответ, который мы сочинили, был: "Дорогой друг, увы!" Или: "Дорогой друг! Успехов!" Это все надо было напечатать на машинке, в двух экземплярах, потому что оригинал шел автору, а копия оставалась в архиве отдела писем. Все эти ответы хранились лет пять‒десять, а потом, конечно, сжигались».
Вскоре Юмашев из стажеров был переведен в корреспонденты школьного отдела «Комсомолки». А затем его назначили капитаном – руководителем «Алого паруса». «В школьном отделе всегда был особый, непокорный дух. А "Алый парус" – единственное место, где рассказывали о проблемах подростков, о том, что к ним надо нормально относиться, что они должны быть самостоятельными и их не надо гнобить и мучить. Об этом никогда в федеральных СМИ не писали. Это была единственная газета, которая защищала мальчишек и девчонок в этом самом ранимом возрасте», – рассказывает Юмашев.
У Юмашева был свой язык, непохожий на язык остальных, и поднимал он темы вневременные. Вот Юмашев рассказывает о драматичной истории любви школьника, которому родители запрещали встречаться с девочкой из его школы, что привело в итоге к самоубийству.
«Просто он нужен был всем. Бывает, человек не придет в школу, никто, кроме соседа по парте, этого не заметит. Если Руслан вдруг заболевал, это было видно сразу, как будто что-то самое важное отсутствовало в классе.
Но, впрочем, не о том я должен рассказывать. Совсем не о том. В субботу утром Руслан встал, оделся, умылся, потом позавтракал. После этого зашел в кладовку, зарядил ружье патроном и выстрелил. Почти сутки врачи боролись за жизнь Руслана. Спасти его так и не удалось»[7].
Вот Юмашев рассказывает о трудных подростках, которые попадают на учет в инспекцию по делам несовершеннолетних, и о людях, которые им помогают.
«Мир подростка вроде бы понятен и все же далек. От родителей, от школы, от милиции, в конце концов. Можно быть с ним рядом, но не быть с ним вместе. Да так и происходит. Родители рядом, учителя, участковый инспектор. А кто вместе, внутри его мира, его жизни?..
Вот он идет по улице. Подросток. Ну или пусть даже так – несовершеннолетний. Идет, поднимает на вас глаза, проходит мимо и уходит.
Остановиться, оглянуться – посоветовал нам один поэт. И если удастся, пойти рядом»[8].
А вот Юмашев рассказывает про двух девочек, которые завели дружбу по переписке, полностью придумав себе другую жизнь. Обычные прилежные девочки, отличницы создали себе образы отвязных прожигательниц жизни. Практически предвестницы мировых социальных сетей с анонимными блогерами, они придумывали новый мир в переписке.
«И вот они стали создавать веселую, безалаберную, шумную жизнь сами. В письмах, словах. Кстати, она у них удивительно банальна. Прямо готовые образы для нравоучительных статей и пустых фильмов. Если богатые родители, так, конечно же, забросили ребенка, откупаются от него магнитофонами… Правда, ведь не раз мы такое читали?»[9]
Пресса была частью советской системы и ее инструментом, поэтому статус корреспондента центральной газеты был не ниже, чем у какого-нибудь сотрудника Центрального комитета комсомола. Журналисты использовали это для помощи людям. «Огромное количество людей обращалось в редакцию, когда сталкивались с произволом и несправедливостью. Мы реально спасали людей от преследований – если человек попадает в какую-то историю, где видно, что правоохранительные органы нарушают его права, мы публикуем статью, вышестоящие органы начинают разбирательство. Сейчас это вообще невозможно представить, на СМИ власти не обращают внимания. Из-за наших публикаций даже отменялись решения Верховного суда», – с гордостью вспоминает Юмашев.
Но была и другая сторона – цензура. Несколько статей Юмашева так никогда и не увидели свет. Одна из них рассказывала о том, как большие чиновники в Краснодаре получали для своих детей по блату путевки в «Артек». «Их просто раздавали детям начальников. Естественно, когда я приехал, мне врали, что это поклеп: никому ничего не раздавали. Мне не давали документы, но сложным путем удалось все-таки это выяснить, реально сложное расследование было. И когда уже статья была готова, ее прямо в шесть часов вечера сняли из фактически сверстанного номера».
