– А что были случаи? Вы же недавно говорили о том, что мистики не существует?

– Да были. Один такой решил посмотреть о чем я думаю. А я, как вы помните, нейроинжинер. Я дал ему доступ, но и сам покопался у него в мозгах. Ему это не понравилось…

– А разве вы можете читать мысли?

– Я нет. Он медиум, а я лишь управляю собой. Если хотите я в своем сознании поставил зеркало, которое отражало его состояние, в моменты когда он следит за мной. Потом я понял, что он просек мою уловку и я стал перемещать свое сознание в системе, но не быстро, а медленно со скоростью человеческого шага. Он следовал за мной на расстоянии. В конце я сам был крыше здания, а свое сознание переместил вниз на камеру наружного наблюдения, на уровне человека. Охранник просто стоял и курил, как на него напал неизвестный, который тут же отлетел на два метра после прямого попадания с винтовки разрывным патроном в голову.

– А как вы?… – не успел закончить Марс.

– Камера была на уровне охранника, он следил за моим сознанием, и из моих «глаз» выглядело так как будто я охранник, который к счастью, не пострадал. Поэтому он и подумал что это я, который маскируется под охранника. Сразу скажу, что да – сознание может находиться на разных уровнях с телом и сохранять связь. Как в компьютерных играх. Разрывные патроны нужны потому что я не знаком с их способностями к регенерации. Зато я узнал, что они все каким то образом связаны. Потому что после убийства этого, на мой след вышел другой. Но ему я уже не дал «подключиться» к себе, просто отследил сигнал и потом в его лесной домик ударила молния.

– Молния?

– Да, молния. Я не управляю погодой, я управляю техникой. С соседнего высоковольтного столба сорвался провод, который попал на его дом.

– А как это?

– Перебоями напряжения я расплавил проводку, конечно при помощи моих любимых дроидов перерезал два проводка.

– А когда вы были на здании, вас камеры не заметили?

– Хехе, камеры… А как вы думаете настолько ли сложно настроить камеры, подключенные к жестким дискам для автозаписи, на воспроизведение части записи, тем более что они статичны? Иными словами то, что происходит с людьми видно, а те пиксели, где нахожусь я – заменяются на одноименные по координатам пиксели минутами ранее, где они пустуют, таким образом создается иллюзия невидимости, построенная на окклюзии части содержащейся информации. Впрочем это для вас не так важно. Вам сейчас важнее много слушать, и много смотреть, чтобы ваша память дефрагментировалась и восстанавливалась. Объяснять не буду, вы сами просто начнете вспоминать все. Но постепенно…

Крон, одевший шапку ушанку и небольшой рюкзак кивнул на панель, которая служила дверью и натянул кожаные перчатки, скорее демонстративно. Потому что при всей его прагматичности так натягивать перчатки не имеет смысла. Ему явно нравилось удивлять. И он пользовался моментами, когда собеседник смотрел ему в рот.

Марс последовал за ним. Дверь открылась, следом открылась еще одна дверь, задняя дверь закрылась, открылась третья холодный ветер со снегом ударил в лицо. Снег своей колкостью ущипнул нежную кожу лица, которая провела слишком долго в парниковых условиях с идеальным климатом. Каждая снежинка будто обжигала, обновляя рецепторы и принося удовольствие от восприятия разной температуры. Тот самый кайф, который испытываешь в бане или при контрастном душе, только в разы более яркий.

– Мы же только что видели другую погоду?

– Другая погода в другом месте. Вы знаете, какие методы практиковались в Советско-Германском государстве?

– В Советско-Германском?

– Да. Это термин одного моего хорошего друга-историка. Мне этот термин очень нравится.

– Вы имеете ввиду послевоенное ФРГ?

– Самое что ни на есть военное. Война была индикатором. Создается впечатление, что эти государства были враждебными, так оно и было, и в то же время они были единым. Они были полем войны других государств. Разборкой вождей. Как инь и янь. У каждого государства были свои принципы в которые входила ненависть к инородному. И к своему. К своей истории. Каждая власть переписывает историю, но у них, я про Советско-Германское государство, были свои ходы и методы, которые сроднили их алхимическим браком. Титан не может жить без войны против другого титана, он теряет смысл. После победы над Германией, мистический враг был создан в лице Запада, но он перестал быть врагом сразу же и стал манящим запретным плодом. Все вроде бы критиковали политику капитализма, праздновали дни рождения вождей, но мысленно рвались в страну запретных видеомагнитофонов, журналов и музыки. Советское общество породило свою гибель, убив своего брата-сиблинга-симбионта. Это как сиамскому близнецу самовольно попытаться удалить другое «я».

– Вы хотите сказать что им нужна была вражда?

– Или адекватный противник, это было бы лучше. Если бы они слились воедино, не было бы идеологической шизофрении. Правда и это было бы ненадолго, потому что вместе они бы еще быстрее покорили безумный мир, который их породил. Зато закат был бы общемировым. И все бы вместе начинали с нуля, а не как в 90ые с фальшстарта. Некоторые еще до сих пор на старте стоят, парализованные. Но дух садизма, порожденный ими до сих пор живет в сердцах людей.

Так вот, к методам. – обернулся Крон. – Они брали в солдаты мальчишек до 17 лет. Всё вранье, про то что сами шли. Никто не шел. Всех забирали, всех убивали и всем присваивали посмертные ордена, говоря что они «шли защищать товарищей». Так же как и с заводами. Заводы работали в три смены, потому что если не выполнить приказ и трехсменный план, то становишься врагом родины.

Были конечно и те, кто по своей воле работал на износ, и шел на войну, подделывая возраст, но таких были единицы из всего союза. Детей использовали для самых провальных операций – для того чтобы враг потратил пули перед наступлением основных войск. Смертность в бою была 80 %, остальных раненых брали в плен обе стороны. Эксплуатировали. Можно сказать это был обмен рабами. С невысоким, но тем не менее стабильным КПД. Цифра редко менялась. Обе страны эксплуатировали «врагов народа» – политзаключенных, которые у каждой страны были собственные, для формирования своей мощи. Но так как любая система стремится к стабильности, её эта стабильность и разрушает вступая в резонанс сама с собой.

Образуется антисредний класс в рабочих государствах среди тех «рабочих», которые занимают вышележащие должности. Был такой интересный психиатр Чезаре Ломброзо, он называл анархистами – социалистов. Объяснения в этом, надеюсь не нужны. А потом социалисты, пришедшие к власти в обоих государствах подменили смысл. Обе страны были рабоче социалистические. Только одна страна стремилась к интеграции народов, а другая к дезинтеграции. Кто победил-сказать сложно. Потому что поражение любой стороны означало поражение второй. Победил Запад. Третья сторона, которая пока еще стоит. Но уже ветхо. Хе-хе. Несмотря на все усилия.

Они шли по морозной заснеженной сельской дороге между одиноких домиков, в редких окнах которых горел свет. Было неясно о каких методах он спросил и к чему начал этот разговор, но и так всё выглядело слишком странным, чтобы отвлекаться на какие-то детали.

Крон свернул к одному из домиков и, прокашлявшись на пороге открыл дверь. Марс молча следовал за ним хвостом, усваивая новую информацию.

– Вечер! – сказал Крон.

– Добрый! – послышалось с кухни.

Крон стал раздеваться и сделал жест следовать его примеру.

Они прошли на кухню. На кухне сидел человек в черном балахоне, лица не было видно, но морщинистые пятнистые руки, обхватывающие стакан с дымящимся чаем говорили о пожилом возрасте хозяина.

– Это он? – спросил хозяин, не поднимая глаз и не открывая лица. Голос его был низкий и приятный, в нём чувствовалась какая-то сила и уверенность, которая сразу располагает к себе.

– Да. – ответил Крон, светясь от радости, в которой прослеживалась его нескрываемая гордость.