– Именно Тжоу? – переспросил Сергей

– Да. А что?

– Да ничего. Просто имя странное, сочетание букв странный звук создает, необычный…

– Он владеет различными техниками изменения восприятия реальности.

Сергей хмыкнул.

– Восприятия окружающими реальности. – уточнил Виктор, поняв его заблуждение.

– Нечто вроде гипноза? – уточнил Сергей.

– Если грубо сказать то да. Но гипноз это процесс, вхождение в гипнотический транс требует времени. А тут процесс практически мгновенный. Они называли его морок. – произнёс Виктор, ощущая как по мере рассказа роящиеся мысли-образы, подобно пчёлам, трудящимся на благо улья укладывают соты, распределяя их в необходимой последовательности и восстанавливая утраченную память. Сама идея этого образа ему понравилась и он улыбнулся, отвлекшись буквально на секунду.

Сергей осматривал Алёну, которая сидела, будучи погруженной в рассказ Виктора более чем Сергей, и которая пыталась, будучи завороженной рассказом представить себе тех людей, те ситуации и возможности о которых говорил Виктор. В её благородных аристократических чертах чувствовалась внутренняя сила, сила, которая позволяет не только не бояться сказанного, но и не обижаться. Помимо силы чувствовалось понимание и трепет с которым она относится ко всему происходящему и происходившему. Взгляд Сергея всё так же скользил с её рук на её лицо и обратно.

– Интересно… Интересно о чём ты сейчас думал. – всё так же не отрывая взгляда произёс Сергей. – не было похоже чтобы сейчас вспоминал с особыми усилиями. И судя по всему твоему рассказу она верит, значит это похоже на правду.

При слове «Она» Алёна смутилась, будто очнувшись от сна и, стряхнув с себя образ завороженности столь же резко преобразившись сменила форму своей аристократичности из миловидно – мечтающей в стальную, жесткую, отважную, тем самым стряхнув с себя изучающий взгляд Сергея, не бывшего готовой к подобной перемене и вынужденного вернуться к разборке своего изобретения.

– Была еще Эльза. С виду обычная пожилая женщина, представитель советской интеллигенции: театры, спектакли, образ который привычно в обществе называть женщиной бальзаковского возраста, несмотря на то, что как помню, возраст её намного больше того, который ей можно приписать, глядя на её молодой, но не молодящийся вид. Я сначала хотел сказать «свежий», но подумал что это добавило бы какой-то оттенок старости, коими она не обладала.

– Или тщательно скрывала. – проговорил, не отрываясь от своего занятия Сергей.

– Скрывала… Скрывала порой она свои чувства. – болезненное воспоминание шокирующе ворвалось в память Виктора, но он решил продолжить рассказ, будучи уверенным, что этот кластер, всплывший в памяти никуда не уйдет. – Но она была не просто милой женщиной, которая обладала огромными ресурсами и связями, построенными на ювелирном бизнесе. Она как и все мы тогда занималась… Устранением плохих…

– Во имя всего хорощего и против всего плохого? – рассмеялся Сергей. – Вот слушаю и прям удивляюсь откуда такой максимализм юношеский и ради чего, главное? Вроде взрослые люди, даже наверное не из последней подворотни все.

Виктор смутился и продолжил.

– Некоторое оружие делали как раз и только благодаря ей. Например у Тжоу были алмазные нити…

Сергей вопросительно поднял глаза.

– Нити? Как в фильмах? Острые, режущие, прочные? – уточнил он.

– Да.

– Алмазные?

– Да. Сохранение кристаллической решетки и структуры… – начал пытаться объяснить Виктор.

– Низковероятностно. Слишком низковероятностно. – проговорил Сергей. – возможно, для вас чего-то не договаривали или слишком упрощали. Я слышал про возможность подобного, но раз ты утверждаешь что видел и, скорее всего, видел в действии, то тут что-то не сходится… Пока не знаю что, но что-то не сходится. Продолжай.

Виктор переборол болезненное воспоминание, назойливо висящее у него в сознании и начал облекать его в слова:

– Я вдруг вспомнил, пока рассказывал про Эльзу, и я не знаю почему я про него так поздно вспомнил, про нашего бывшего начальника, если его так можно назвать… Про того, кто нас всех собрал и объединил, дал какую-то общую идею, общую цель. Или даже скорее ни дал, потому что нас никто не принуждал ни к чему. А позволил нам самим выбирать путь, который у нас оказался общий. Первый с кем я познакомился был Евгений. Я даже не знаю как тут что описать, поэтому постараюсь просто тезисно проговорить. Ему было больше сотни лет, но он смог победить старость, ровно как и смог победить бешенство. Второе утверждение менее уместно, так как он не являлся излеченным от бешенства, он жил с ним. Подавляя негативные симптомы он пользовался положительными, да, такие тоже есть, но о них обычно не говорят, так как деградация ЦНС и ПНС возникает обычно слишком быстро и слишком быстро приводит к затухании деятельности организма. Это человек был очень жестким, но очень справедливым. И я это говорю не просто так, не просто потому что о мёртвых так принято говорить… Он всегда старался думать наперёд, всегда стремился заботиться о нас. Но потом его убили… А потом меня.

– Так-с. – сказал Сергей, уже собрав заново своё изобретение. – И это всё?

– Был еще Хасиф. Он общался со змеями. Управлял ими, будто они – части его тела. Можно сказать они были его глазами. – Виктора передернуло от внезапного чувства де жавю.

– А вдруг Хасиф так же общался со змеями как я с грачами? – подумал Виктор. – точнее наоборот. Вдруг я подобно ему, ведь он первопричиннее? Хотел бы я знать, как он это делал, при том что он мог контролировать сразу клубок змей, а не одну. И он владел этим совершеннее – так он мог чувствовать каждую змею, а я только видел её глазами. Или наоборот это была его слабость?

– Так. Это не интересно. Ближе к теме. Я просил рассказать о этом, который сейчас тебя подставил. – поторопил Сергей. – Я вас убивать, тем более через убалтывание не собираюсь. Так что быстрее закончим – быстрее будете свободны.

Виктор окинул взглядом помещение в котором они находились: типичная рюмочная – чебуречная, сочетающая в себе оттенки советского прошлого в лице стен, обитых коричневыми досками, стоячими столами, поверхности которых несут на себе множество надписей и символов, расшифровать которые зачастую без ста грамм действительно представляется невозможным, что уж говорить о нижней стороне поверхностей, которые могут хранить на себе не только прилепленные жвачки, но и иные, более мерзкие артефакты человеческой жизнедеятельности. Громоздкие горизонтальные холодильники с полуфабрикатами расположенными прямо в торговом зале, по его периметру, которые не очень ловко завуалированы наклейками и плакатами о различных, давно канувших в лету сортах мороженного, пива и робкими доперестроечными календарями в стиле совпинапэротики. Вместе с этим социалистическим наследием, или может на его почве в заведении видны попытки модернизации и, как это обычно бывает, весьма нелепые: покрашенная в тёмнозеленый цвет барная стена со множеством прибитых картонных подстаканников из разных стран, зеленые цилиндры, свисающие с потолка и играющие роль абажуров, растяжная лента с надписью «ОКТЯБРЬФЕСТ» на русском и множество двойных красных диванов-купе.

– О нём я знаю еще меньше. – начал Виктор, переведя дух. – он спас меня, помог вернуться.

– Ага, и решил скормить мне. – хмыкнул Сергей.

– Почему сразу решил? – спросил Виктор.

– Именно это я и хочу узнать. – ответил Сергей.

– Тогда мне бы хотелось узнать в какой момент ты обнаружил наш этот дом или когда решил приехать, что натолкнуло тебя именно в этот момент приехать.

– Ой, когда обнаружил- это вот сложный вопрос. Верно будет сказать, что я его обнаружил когда его еще не было. В смысле дома с этой структурой. А приехать решил… Ну точно не знаю, но на досуге. Тогда когда кое-что потерял. – сказал Сергей, что-то нажал и включил фонарик у роборуки, стоящей вертикально так что он являл из себя торшер.

– Что потерял? – непонимающе повернул голову Виктор.