– Да уж, – поддакнула я. Хотя мне было довольно сложно вообразить Петра Соломоновича, выпивающим что-то неподходящее. У него всегда был такой интеллигентный вид. Чем-то неуловимым он напоминал мне (не подумайте ничего такого!) Льва Давыдовича Троцкого.

– А про Анжелу Васильевну и пиротехника Жоржика? – Уже зная ответ, интересовалась НЗ.

Я отрицательно качала головой.

– Ах, Тася, тебя совсем не волнует кино! Чем ты вообще занимаешься на площадке?! Ты же помощник режиссера! Короче, у них был такой роман… – Снова эффектная пауза. – Она ушла от мужа, бросила детей и укатила с Жоржиком на Мальдивы. А тот подцепил на Мальдивах местную аборигенку. Были жуткие сцены ревности. Анжела пыталась отравить ту красотку, потом вернулась в семью.

– А он?

– Кто?

– Жоржик.

– А… Он привез аборигенку домой, женился. Через месяц та выцыганила у него все деньги и свинтила обратно. Молодчина! – Подвела итог Наташка. – Вообще, романы это так утомительно. Нигде эти мужчины проходу не дают. Ведь правда же?

– Угу, – снова поддакнула я. А про себя подумала, что не зря пиротехник Жорж Иванович подсознательно вызывал во мне настороженные чувства. Значит, дело не только в его неприятных коротеньких жиденьких усах.

Найдя благодарную слушательницу, моя приятельница принялась подробно пересказывать все свои романы. Правда, не называя имен, но всячески намекая на всевозможных знаменитых актеров, с которыми ей довелось встречаться по работе. Оригинальностью наташкины романы не отличались, а заканчивались так и вовсе одинаково – разочаровавшись в своем избраннике, Наташка безжалостно бросала его, вдребезги разбивая сердце несчастного. В заключение своего длинного монотонного повествования НЗ потребовала, чтобы я поклялась в том, что буду молчать, самым дорогим, что у меня есть (я незамедлительно поклялась хлопушкой), после чего самодовольно сообщила, что в данный момент ее внимания настойчиво добивается один привлекательный и необычайно ревнивый мужчина. (Ха-ха, догадайтесь с трех раз, о ком идет речь!)

Что было потом, я помню уже не так хорошо. Кажется, я обратила внимание на стоявший в гостиной старинный рояль. Наташка не без самодовольства сообщила, что у нее музыкальное образование, и она иногда «поигрывает» для души. В доказательство она даже села за инструмент и бойко почти без запинок исполнила «Собачий вальс». После музыкальной паузы мы решили выпить за искусство и откупорили вторую бутылку вина. (Это происходило уже на кухне.) При открывании часть вина пролилась на пол. Я случайно наступила в образовавшуюся лужу, поскользнулась и разбила бокал. Наташка сказала, что это на счастье, и предложила выйти на балкон.

Вид с балкона двадцать какого-то этажа открывался просто головокружительный. Кстати, под влиянием благородного напитка, которое мы употребляли теперь уже из горла, у меня совершенно пропала боязнь высоты. Ведь в обычном состоянии я бы стояла, вцепившись в ручку балконной двери, представляя, как рушатся несущие конструкции, и бетонная плита выскальзывает у меня из-под ног. Теперь же, ощущая прилив хорошего настроения и желая поделиться им с окружающими, я смело перегибалась через перила, махала руками и выкрикивала прохожим наилучшие пожелания.

Позже, когда вино закончилось, мы переместились в спальню. Там мы валялись на необъятных размеров кровати (честное слово, на ней с комфортом уместилась бы половина нашей съемочной группы), НЗ опять принялась разглагольствовать о своих романах, а я икала и с грустью думала об Элке. И вот, когда я начала уже было задремывать, Наташка вдруг резко оборвала свою болтовню и объявила, что именно сейчас я должна испробовать на себе действие новой омолаживающей маски. Я вяло отнекивалась, но Наташка настояла на своем. Она набрала воды в свою громадную ванну-бассейн, набухала в нее пены сразу из нескольких бутылочек, вследствие чего над ванной образовался пенный сугроб, достающий чуть ли не до зеркального потолка, и сказала, что я могу не торопиться, потому что ей все равно срочно нужно сбегать в магазин за сигаретами.

Я ведь уже говорила вам, что иногда меня «уносит»? – Ну так вот, я снова «улетела». Нанеся толстым слоем омолаживающе-регенерирующую маску из черной икры и соловьиного гуано на лицо, шею и область декольте (так было написано в инструкции), я погрузилась в ароматную горячую ванну, прикрыла глаза и стала что-то тихонько мурлыкать.

Кого я обманываю? – Я во весь голос горланила песни группы «Бездна», при этом выделывала руками и ногами различные танцевальные движения, воображая, будто нахожусь на сцене, посылала тысячам поклонников воздушные поцелуи, разумеется, вместе с клочьями мыльной пены. Глаза у меня при этом действительно были закрыты. И вот, когда я их открыла… Нет, я конечно читала о людях, способных одной силой мысли переносить одушевленные и неодушевленные предметы из одной точки в другую, но никак не могла предположить, что обладаю этим талантом сама. Моему взору во плоти и во всей красе предстал собственно исполнитель тех самых музыкальных композиций, кои я только что с таким жаром распевала.

Герман Орлов стоял, прислонившись спиной к стене, сложив руки на груди, и внимательно разглядывал пенный сугроб, из которого торчала моя голова. На всякий случай, я занырнула поглубже и тоже принялась разглядывать неожиданного гостя. Судя по всему, он наслаждался моим сольным выступлением довольно продолжительный промежуток времени, об этом свидетельствовали обильные следы пены на одежде и на волосах. Взаимные разглядывания явно несколько подзатянулись. Наконец, Герман кашлянул, прервав начинавшее беспокоить меня молчание:

– Хорошо поешь.

– Спасибо. Ты тоже неплохо. – Это я сморозила, не подумав. Хотела сделать ответный комплимент.

Но Орлов, вроде бы, не обратил внимания и продолжал развивать тему:

– И двигаешься тоже.

– Спасибо, – я скромно потупилась.

– Пластично, и ритм чувствуешь.

Лицо мое под маской из гуано приобрело цвет марганцовки, когда я сообразила, какие части тела вполне мог лицезреть этот невоспитанный самодовольный тип во время моего импровизированного танца. Что он себе позволяет? В конце концов, статус супер рок-звезды – это еще не повод вот так врываться в чужие ванные! Я ему не какая-нибудь влюбленная дурочка, которая только об этом и мечтает. Тут я припомнила все обиды и несправедливости, а также данную себе клятву вести с Германом Орловым беспощадную холодную войну и сразу перешла в наступление:

– Вообще-то, неприлично входить в чужую ванную без приглашения.

– Согласен. – Герман поудобнее облокотился о стену. – И, раз уж ты первая об этом заговорила, будь добра, объясни мне, какого черта ты здесь делаешь?

– Ккк-ак это, какого черта? – От возмущения я стала заикаться. – Вообще-то, меня пп-приятельница в гости пригласила! А вот ты как здесь оказался? – Не могла же я, в самом деле, его телепортировать? Или могла?

– Я здесь живу.

Признаюсь, к такому я была совершенно не готова и, не зная, что ответить, лишь молча открывала и закрывала рот. Воспользовавшись моей временной неспособностью выдавать членораздельные звуки, Герман Орлов перехватил инициативу:

– Приятельница пригласила тебя ко мне в квартиру?

– Она сказала, что это ее квартира. – Обрела я дар речи.

– Что за приятельница?

– Ну…

– Ну?

– Наташка. Ассистентка. – Чувствуя, что вляпалась в историю, выдавила я.

– Вот же … стерва! – Он явно собирался выдать словцо покрепче. – Так! Давай, смывай, что там у тебя на лице, и собирайся. У тебя на все десять минут.

Такого обращения я стерпеть, конечно, не могла:

– А что это ты раскомандовался? Откуда я знаю, что это твоя квартира, а ты не взломал ее, подделав ключи? Я дождусь Наташку, и тогда мы разберемся, кто здесь живет. И даже с места не сдвинусь, пока она не вернется!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.