Кап-кап. Дождик тихо постукивал по стеклу, кривыми ручейками стекая вниз. Проснувшись в это утро, мальчик очень надеялся увидеть на бежевой стене яркие пятна в форме бабочек, которые появлялись каждый раз, когда лучи солнышка светили сквозь бабушкин узорчатый тюль. Он бы быстро подскочил, натянул брюки и старый коричневый свитер, выбежал на кухню, где бабушка наверняка уже готовила бы завтрак, и крикнул с радостью: “Идем в лес!” Но в это утро не было ни солнечных бабочек на стене, ни вкусного запаха с кухни. Мальчик потянулся, быстро выскочил из-под теплого одеяла, желая как можно скорее переодеться в теплую одежду: хоть на дворе и стоял конец августа, погода выдалась дождливая и холодная. Наскоро натянув свитер, сразившись с коварной штаниной, норовившей поймать обе ноги за раз, он пригладил руками черные пушистые волосы и собрался идти на кухню, когда старенькая деревянная дверь с вставным узорным стеклом тихо приоткрылась.

– Игро, ты уже встал! Еще же даже восьми нет, мама говорила, что ты дома до десяти спишь, – бабушка вошла, подошла к внуку и присела перед ним на корточки.

– А ты куда? – спросил он, указывая на цветочный платочек, видневшийся из-под застегнутой розовой ветровки бабушки.

Она грустно вздохнула, глядя внуку прямо в светлые зеленые глаза.

– Игро, хороший мой, позвонила Анастасия Степанна с третьего этажа. Помнишь ее внучку Свету? В девятый класс пойдет, – она посмотрела на мальчика, ожидая, что тот кивнет, но он продолжал стоять неподвижно, уже начиная понимать, к чему идет разговор. – Она сегодня приезжает. Анастасия Степанна сейчас в райцентре, ей вчера нездоровилось, а больше Свету встретить некому. Все ведь сейчас из подъезда разъехались, дачный сезон скоро закрывать, кто-то на вахте, как наш дед. Девочка одна заблудится, до нашего села пока доберешься, так сто раз переругаешься.

– Но ведь мама уже завтра приедет! Как мы без земляники? Она, помнишь, всегда чай с ней пьет, а тут можно настоящую собрать. Мама за все лето первый раз отдыхать едет, а я ей не приготовлю ничего! Ты же мне пообещала три дня назад, когда я приехал, что обязательно за ягодой сходим, а в лес надо с утра идти.

– Я знаю, знаю, – она встала с корточек и, наклонившись, обняла маленького внука, – может, мы вместе с мамой завтра утром сходим? И погода наверняка лучше будет, сегодня дождь ночью прошел, все мокрое.

– Куда мы завтра… Мама уставшая будет, она же на поезде ночью едет, сегодня еще работает, – он с надеждой посмотрел на бабушку, – баб, может, кто-нибудь другой поедет?

Бабушка поправила выбившуюся из-под заколки каштановую с проседью прядь, раздумывая над словами внука. Из всего подъезда сейчас народ разъехался. Остались только они на пятом, да две ее подруги на третьем, но Анастасия Степанна в райцентре, а Авдотья Власьевна давно не ездила на вокзал, еще сама заблудится. Если бы муж сейчас был дома, она бы отправила его со внуком в лес, как обычно всегда и случалось, но этим летом Игро приехал только к концу августа, когда дед был на вахте. Он служил капитаном торгового судна, и вернуться должен был только в сентябре, когда мальчик будет сидеть за партой второго класса.

– Не может больше никто… Давай мы лучше маме пирог испечем, когда я приеду? Идет? – она лукаво подмигнула внуку и улыбнулась, на что тот только ниже опустил голову, глядя в пол.

– Идет.

На прощанье бабушка поцеловала его в макушку, сказала, что на кухне ждет каша, и ушла, попросив до ее возвращения далеко никуда не ходить.

– Там во дворе мальчишки скоро гулять пойдут, можешь с ними побегать, только обязательно загляни к Авдотье Власьевне с третьего. Я ей звонила, она за тобой с балкона поглядывать будет.

– Не надо за мной поглядывать, я не маленький, – насупившись, сказал мальчик, на что бабушка рассмеялась.

– Большой, поэтому и прошу. Она старенькая, вдруг ей в магазин нужно будет сбегать, ты поможешь, – и с этими словами она ушла, захватив старый дедов зонтик с узором из якорей.

Игро остался один в большой трехкомнатной квартире, где по окошкам стучали редкие капельки дождя, а на кухне грустно остывала каша.

Он перевел взгляд на фотографию в рамочке возле зеркала – там был он, совсем маленький, на руках у мамы, а по сторонам от них стояли бабушка и дедушка. Мама широко улыбалась на фото, ее зеленые глаза светились радостью, густые черные волосы были собраны в смешной кривой пучок на голове.

– Я не могу оставить маму без ягоды, – твердо сказал он, глядя на свое решительное отражение в зеркале, – дед меня в лес уже водил! Я помню, где мы в том году собирали землянику, от тропинки было совсем рядом, – он отвернулся от зеркала, направившись в свою комнату, – значит, смогу быстренько туда сходить. Людей-то вон, толпы в лес ходят, чего я, хуже что ли. И мальчишки во дворе говорили, что сами за грибами бегали, – не останавливая рассуждений вслух, он быстро убрал постель, взял свой школьный красный рюкзачок, потому что не знал, где бабушка держала корзинку, и пошел к входной двери, позабыв про кашу, – вдруг они уже гуляют, позову их. А когда бабушка вернется, я ее тут буду ждать, с ягодой. Вот все обрадуются! – воодушевленный такими мыслями, он надел новую курточку песочного цвета, старые некогда желтые кеды и, закинув на плечо рюкзак, выскочил в подъезд.

Перепрыгивая сразу по нескольку ступенек, как часто любил это делать, Игро оказался на улице. Небо было по прежнему серым, но дождь закончился, в лужах отражались медленно ползущие серые облака, по большому двору летали голуби и воробьи, перелетая с крыши одной пятиэтажки на соседнюю. Уже пошел девятый час, утро в селе наступает рано, поэтому под козырьком подъезда соседней пятиэтажки Игро увидел двух мальчишек на лавочке, с которыми был мельком знаком – прошлой весной вместе кораблики по лужам пускали. Он поспешил к ним, пересекая двор и спугнув целую стаю голубей.

– О, городской вышел. Чего так рано? – глянул на него рыжий мальчишка немного старше – Ярик.

Он и его друг Борька что-то усердно мастерили из деревянных обрубков и каких-то ржавых гвоздей, которые почти наверняка лет десять без дела лежали в гараже у деда Ярика, и появлению Игро они не слишком обрадовались.

– В лес иду. Пойдемте со мной? – выпалил он с воодушевленным видом.

– Чего? В лес? – мальчишки переглянулись. – Ты дурак совсем? Один в лес собрался.

– Не вздумай!– подхватил Борькины слова Ярик, – Нельзя без взрослых в лес ходить. Даже мы не ходим, а тебе и подавно, городскому.

– Трусите? – Игро с вызовом посмотрел сначала на одного, затем на другого мальчика, на что те покраснели и, подскочив со скамейки и забыв о гвоздях, замахали руками.

– Чего-о? – протянул Борька, – Сам ты трусишь! Просто не хочется мне к Водяному в болото!

– Водяному? – переспросил Игро, – да вы чего. Это ж сказки детские.

– Это для вас, городских, сказки! – уже серьезнее нахмурился Ярик, возвращаясь на лавочку к покинутым деревяшкам. – А у нас тут природа, лес вокруг! У меня дед сам Лешего видел… Он его чуть в тайгу не увел. Да и нечего кому попало по нашим лесам шастать! Не пойдем мы никуда, и тебя не пустим! Иди давай отсюда, пока пинка не дали, – и оба мальчика вернулись к своему занятию, недовольно пофыркивая и не глядя на Игро.

Он, удивленный такой реакцией, только пожал плечами и пошел к тропе, которая мимо домов вела к лесу. Они жили на самой окраине села, идти надо было всего минут десять. Кроме мальчишек во дворе он больше никого так и не встретил, зато, когда из-за холма, на котором стояла заброшенная школа и росли пушистые колоски, показался лес, небо немного разъяснилось и кое-где стало проглядывать солнышко. Над головой у мальчика несколько раз пролетали птицы, в траве застрекотали кузнечики, а со стороны леса послышался стук дятла и крик кукушки.

Игро приободрился и, покрепче затянув лямки рюкзака, ненадолго замер на песчаной тропинке перед входом в лес. Тихий гул, шелест, крики птиц, приглушенный свист, скрип ветвей – все это наполнило слух. Игро посмотрел вправо, где лес, приподнимаясь на взгорке, уходил полосой дальше вниз, к самому горизонту, а затем влево, где ровной стеной уходили в легкую водную дымку деревья. Ни конца ни края не видно у леса. Переведя взгляд на тропинку, усыпанную шишками, он улыбнулся и уверенно зашагал дальше. Стоило оказаться под высоченными старыми соснами, ветки которых извивались, ощетинившись изумрудными иголками, наклонившимися под тяжестью времени березами, белоснежные стволы которых ближе к земле становились практически черными, разлапистыми пушистыми елями, с весело торчащими во все стороны молоденькими зелеными веточками – как все звуки, доносящиеся от села, мгновенно стихли. Не было теперь ни рокота проезжающего трактора, ни лая собак. Только пение птиц и легкий шелест листьев высоко-высоко над головой. Игро старался идти осторожно, не наступая на торчащие из земли корни деревьев и упавшие вниз шишки. Росшие по бокам кустарники полностью перекрывали мальчику обзор, он мог видеть только дорогу и возвышающиеся над ним многовековые кедры.