— Будь рядом, —прикрыл собой Паук.
— Паучок, —обращаясь в Токсина, — я смогу защитить и тебя и это чёртово здание.
А у нее так и чешутся старые шрамы. Она вспоминает его разговоры о доме, шуме прибоя и частицах звезд в крови. Они идуи в тишине, боясь сказать слова, а ей бы только взять его за руку в последний раз. Девчонка заплачет от егоулыбки - «только не произноси те самые слова дрожащим голосом». Даже когда большая часть третий Зловещей Шестёрки побеждается студентами Академии Щ. И. Т.а, Человека-Паука застают врасплох и Октавиус взял его в заложники, а Кай была суждена другая участь: она, будучи находясь тоже в заложниках, ощутила на себе новую сыворотку той знакомой фиолетовой жижи, которая теперь либо не даёт симбионту превратиться, либо будет внезапные и неконтролируемые вспышки агрессии, а регенерация замедлилась.
— Скажи, Человек-Паук, ты доверяешь своим товарищам по команде? —с интересом задал вопрос Октавиус.
— Я им жизнь свою доверю, —покорно поднял герой голову и взглянул своему противнику в глаза. После незначительных смешков и переговоров, Паркер ошутил удар со спины и боль в затылке; ноющий дискомфорт пронзился по телу и лишь краем глаза парень заметил, как Алый Паук стал выламывать ему руки.
— Что ты делаешь, Бен?! —выкрикивает Спайди, — Бен, нет!…
Все было куда сложнее, чем казалось. Выяснилось, что есть седьмой член шайки Доктора, из менее подозреваемых Человека-Паука — Алый Паук. Это не был Носорог, ему промыли мозг, это все время был он. Октавиус повернулся к девушке, которая дрожала и испуганно смотрела на своего близкого друга, как он страдает от удара “в спину”. Она и сама ощутила эту боль на себе, моментально. Этот нож был не такой, как другие — был свирепым и одновременно тихим, точно змея, которая подкрадывается и резко кусает, впрыскивая свой яд. Пазл сходился перед глазами и лишь одно не давало ей понять— «почему он так чертовски был искренним с ним и с Питером? это же было…так правдоподобно». Его слова о том, что никому верить нельзя действуют отрезвляюще, и она поднимает голову, что я посмотреть страху прямо в глаза.
— Не трогай его, —адресовывает скорее Алому, нежели Октопусу, — не смей, слышишь?
Он чуть приподнял голову Паучка и вцепился в маску героя, плавно снимая ее; Пит первоначально противился, пытался вразумить своего друга, которому, когда-то говорил, готов был жизнь отдать. Паркер доверял ему больше всех, и такая боль доходит с ужасом.
— Давай же, не терпится узнать, кто же скрывается за маской великого Человека-Паука, —глаголит Доктор.
— Бен, пожалуйста! —издает девушка, моля о том, чтобы не делал этого, — не делай этого.
— Помнишь, я говорил тебе, что нельзя никому верить и реальность разочаровывает чаще всего? Так вот, это и есть твоя реальность, —с одним движением снимает маску парня и заставляет его упасть на колени перед злейшим врагом, — его имя - Питер Бенджамин Паркер.
— Рад познакомится, Питер Паркер, —вальяжно стал обходить его кругами Октавиус. Пит упирался руками об кафель, на который падали крошечные капли слез. Нельзя. Нет. Не так все должно было быть. Пытаясь вырваться из заточения, она только дает себе силы встать и упасть перед Октавиусом, пепегорождая путь ему к ценному другу. Она упала от бессилия в пустые, холодные объятия друга. Паркеп уткнулся в основание шеи в поисках утешения.
— Забавно выходит… —почесывает подбородок злодей, — ты готова даже себя угробить, лишь бы не трогали его? Милая, ты даже сейчас себя защитить не можешь, не говоря о других.
— Ебало на ноль, тишину словил, —плюнула она ему в лицо Кайлор и недобро зыркнула на Алого, — я верна своему другу, потому что мне есть, чем ещё дорожить. И ваши цепи для меня не препятствие, сами это знаете. Мне столь любопытно, с какой скоростью вы вылетите отсюда нахуй?
Осторожно держа за спиной руку, касается мизинца Пита своим и осторожно поглаживает его, напоминая о происходящем. Прошу, герой, только не отворачивайся, только не убирай руки за спину. От него бы что-нибудь услышать хорошее. Его глаза, наполненные отчаянием, страхом и болью так и говорили ей, молили: “согрей мое сердце”, ” побудь со мной в момент отчаяния, останься, когда они уходили”. Доктор противно, с хрипотой засмеялся. Холланд поднялась на ноги и тут же упала лицом в кафель, когда Алый Паук прижал коленом ее спину.
— Вот ты и показал свое животное нутро, —говорит Токсин истошно, рыча, — не думай, что я буду тебя жалеть, как ОНА.
— Я и не жду от тебя жалости, симбионт, —усмехнулся он и отошёл назад, так и хазывая Клинатрца высвободиться от оков и разрушить здесь все. У него чертовски избита и искорежена сама мысль, что такие придурки вечно тянутся к хозяйке. Или она к ним, как посмотреть. Пришелец кривится, потому что один запах отбивает всякое желание находиться здесь: смердит сыростью и мокрой древесиной. Мешанина становится практически звенящей какофонией, от которой начинает тяжелеть голова. У нее обнажая звериная пасть, оскал лукавый и ноги встают сами по себе. Кайлор излучает притягательный взгляд сероватых глаз.
— Паркер, вставай! —приказывает девчонка, на повышенном тоне, — вставай, черт тебя побрал.
— Очень жаль тебя расстраивать, но ему явно не до тебя, —заметил Доктор и выпустил в поле боя женщину, очертание которая имеет робота. И как только Октавиус хотел похвастаться своим улучшенным солдатом, который должен был превосходить Капитана, как женщину тут же разорвала ограмная пасть зверя. На вид женщине около 30 лет, волосы ее светлые, русые и заплетены в косу. У нее тонкая, левая рука согнулась в локте, кисть руки упала на грудь ладонью вниз. Ее верхняя часть тела оторвано от нижней, отлетело в сторону. Под человеком, в области головы, спины растеклась лужа жидкости бурого цвета, овальной формы. Доктор, схватив себя на грешной мысли, застал Кайлор с распахнутой пастью, в которой оказалась часть руки солдата.
— Ты что-то говорил о солдате? —выплюнула, точно невкусную кость, она,— прости, я прослушала.
Послышался истошный звук переломленных костей. По средней подмышечной линии Доктор заметил, как грудь вскрыта и там переломлены 2-9 ребра. Переломы ничем друг от друга не отличалист: на наружной поверхности линии переломов поперечны, края ровные. От зоны основного перелома по краю ребер прохшлись продольные расщепления компактного слоя, которые стали волосовидными.
— Великолепно, —восхищенно гласил Доктор, получив вместо ответа сдержанный крик монстра, — твое бехдушное нутро превосходит ожидания.
— Что такое душа? Смогу ли я увидеть её, вспоров тебе брюхо? Смогу ли я увидеть её, раскроив тебе череп?— подходя к нему все ближе и ближе говорила она одновременно с Токсином
«Сколько ты ещё будешь сдерживать меня своей хуетой?»
— Сыворотка действует долго, ты не сможе-…
Кайллр оскалилась безумно, кожа на ее морде лопнула, и пасть с хрустом вытянулась, стала огромной. Да никогда, слышите? Никогда ни у одного обычного зверя не могло быть именно такой пасти. Это казалось Доктору абсурдом. В легком ужасе Октопус отступил назад, споткнулся и повалился на спину. Он видел над собой клинтарскую глотку, заслоняющую все и показывая несколько рядов острых зубов, пропитанные ядом.
— Ты. Не. Понял, — монстр схватил того за щупальца и откинул одним взмахом Алого от себя, — сиди на месте, поганое животное. Кры-ыса.
— ПОДОЖДИ! —Питер впервые издал что-то за эти минуты. Симбионт замер, и долго висела тишина, в которой Кай слышала только стук вражеского сердца.
— Ты ещё не понял? —Токсин до крови вспарывает доспехи злодею,— они заслуживают смерти.
Паркер неосознанно почувствовал, что холод глубоко-глубоко проникает в него, до самого сердца, так что он никогда больше не сумеет отогреться. Он впервые боится ни Алого или Октопуса, а ее. Нет, Токсина с ней на пару. Пакчок поднялся и увидел, что сгусток сбился в кучу, из которой торчали лишь глаза и распахнутые пасти симбионта. Теперь казалось, что это один пришелец, сделанный из волокон, ворсинок и зубов. Когда оно сформировало истинную форму Токса, то тот выпрямился в спине и неосознанно прошёлся по своей женской форме, отмечая тот факт, что девчонка поправилась.
