Он осторожно поставил тарелку с оладьями возле нее.
— Засунь их себе в задницу, —говорит. Он опасно близко. В лёгких тесно. Кажется, у бунтарки там стая ласточек, а ещё завывают киты. Ему легче: своих он травит подлыми шутками… Чувство смутное, неясное. Это становится невыносимым.
— Эй, я уже извинился, —Сэмми сел рядом с ней. — Всю жизнь припоминать будешь что-ли? Даже когда свалишь отсюда и оставишь меня с этими скучными задницами?!
— Что. —ей же показалось, верно? Ей тупо кажется, у нее паранойя, глюк. Определенно. Перед глазами все плывёт, голова кружится. Она смотрит на него с испугом, а тот только хмурит свой свой нос и смущенно надувает щеки, отворачиваясь. Его рукава кирпично-красного джемпера закатаны до локтей. Рука была точно крепкая, тяжёлая — на девичьем плече.
— Не включай дуру, —фыркает, — Ты наверняка свалить отсюда хочешь, по одной, по крайней мере, из причин, потому что я здесь.
— Я не… почему ты вообще так подумал? —у нее и злоба как-то исчезла, только непонимание на лице, — То есть да, ты раздражаешь меня больше всех, но я не хочу возвращаться в свой мир, потому что меня там ничего не держит. Мне и здесь нравится, даже если одна из проблем являешься Ты.
— Хах, ну и славно, а то я думал, что мне придётся опять перебирать извинения, чтобы ты так не смотрела на меня, как будто я съел твой кусок вафельного торта.
— Если б ты это сделал, я бы тебя сожрала вместе с ним, —злобно улыбается и насаживает на острый коготь оладушек, откусывая немного, — М-м, интересный вкус, отруби?
— Угадала, — кивает, широко улыбаясь, — Нравится?
— Да, фпафибо, —не прожевывая, замечает, как Симбионт быстро опрокинул тарелку, сожрав все остальные оладья за один хрум! Он только успевал чавкать и облизывать довольную свою морду от еды, отмечая то, что туда не хватает ещё больше сахара. Ему только успевают говорить о том, что жопа слипнется, а тот отчаянно мотает бошкой. Свет. Слишком много света фонарей. Электрический, яркий, он бьёт по глазам, ослепляя так, что первые секунды непонятно было, где они.
— Мир? —протягивает мизинец пацан, — Мы вроде даже круто сработались на корабле. Брось, ты не сможешь долго злиться на меня, взгляни на меня! Я же лапочка.
— О, лапочка, значит? —недобро глядит и скалить улыбку. Тело отзывается само, тянется к нему навстречу, горит. Она нагловато берет его подбородок и поворачивает к себе, не осиавляя и малейшего шанса убрать взгляд. Ее кончик носа соприкасается с его, но оба ничего не делают. Ах, как же Токсин сейчас беснуется оттого, что эти кретины ничего не делают.
— Э-эй, ты опять это делаешь, —у него неловкая, глупая улыбка вылезает наружу, — Ну уж нет, на это я не куплюсь, чтобы ты ни придумала.
— А зря, у меня почти вышло, —отдаляется от него и скучно зевает, бортыхая ножками.— Поиграла бы твоими нервишками, как ты моими.
— Ой, больно надо, и без тебя забот хватает, —махнул руками он, вставая на ноги. Девчонка подскочила и щелкнула его по носу, издав неловкое хихиканье. У Новы глаза все больше и больше стали, но виду старался не подавать. Сэм подходит к Кай. а вот обойти её и пробраться к входу не получается. И он идёт простым путём: тянется к дверной ручке, оставаясь перед Холланд, почти впечатываясь в девушку подтянутым телом. Он поворачивает ручку и вновь останавливаясь перед ней, замечает её бесовскую улыбку и взгляд, который она несмело переводит с него на улицу и обратно. Александр нахмурился и резко юркнул в дом, ничего не говоря ей, а только Паркерам:
— Тетя Мэй! У вас остались мои гантели? Как насчёт бодрого, ночного захода на упражнения?
— Ох, Сэмми, ну давай! —та рада за край, берет под локоть юношу и тащит в коридор. Холланд заходит с победной улыбкой, и Паркер спрашивает:
— Поела, если такая довольная.
Остаётся только улыбаться, кивнув головой. Пит мягко смотрит, неожиданно сам для себя проводит по предплечью ее, пока Токсин не возвращает к реальности острыми когтями.
— Ай, собака!
— Я ТЕБЕ ЩАС КАК СОБАКА! ОСЛЕП ЧТО-ЛИ! —шипит Клинтарец.
— Не слушай его, Токсин, — успокаивает буянка, гладя друга за местом, где могло быть ухо. Тот мурчит тихо, осторожно. И все же, каким бы злым и чертстым Токси ни был, любит ласку в первую очередь. Парень ушёл сразу спать, так как у него завтра есть планы, а девушка осталась в гостиной и играть в приставку. Да, она не такой злорадный геймер, как те двое, но джойстиком управлять в состоянии. Игру пришлось приостановить, так как телефон завибрировал и пришлось ответить на видеозвонок.
— Корра? —удивилась. — Даже знать не хочу, как ты мой номер нашла, что случилось?
— Привет! —помахала ей Симмонс, — Я по поводу той капсулы, ну, с которой Чо возился. Есть теория того, что та токсичная жидкость очень спецэфично реагирует на симбионтов. Она не только останавливает трансформацию и может выкачать ее, но и мутировать симбиота! В зависимости оттого, насколько силен пришелец. Чем сильнее симбионт, тем сложнее может пройти мутация.
«Зашибись, мы снова в жопе» —разочарованно рыкнул Токсин, но Корра продолжила:
— Поэтому я звоню тебе, никаких изменений не чувствуешь случаем? Может, излишняя агрессия, или жар, или странное влечение?
— Влечение? —изогнула бровь героиня, — Звучит стремно, и что оно значит?
«Тебе доступным языком объяснить, или ты сама поймёшь?!» —хохотнул. —»По-моему, ты и сама знаешь, что она имела ввиду»
— Оу, ну, знаешь, стала чувствовать непонятные эмоции в сторону какого-нибудь человека, которого терпеть раньше не могла, или наоборот, очень сильно любила. Ну, как у животных в брачны-…
— Я тебя сейчас найду и рот пришью, я поняла, к чему ты клонишь, —потерла переносицу и истощно простонала. Симмонс, хихикнув, поправила чёрную бархатную блуза с воротником из кружева и блестящими пуговицами и сказала ласково:
— Излишняя агрессия.
— Она у меня и до вас была, проехали. Какие ещё симптомы есть, помимо тех, что ты перечислила? Я бы не хотела накручивать себя и других, но знать хочется, —блондинка встала на ноги и показала ей доску с большими цифрами, элементами из химии. Корра зауетилась, маячившись в своих черных брюках с высокой талией и зауженные к низу. Столько всяких слов на биологическом наговорила, что у той все в голове перемешалось. У нее по биологии натянутая 3 была, и особо не волновало даже. После длительного нравоучения, Кай подытожила:
— Итак, что мы имеем: нестабильные панические атаки, галлюцинации у носителя и симбионта, лихорадка, агрессия, недосып, возможная демонстрация звериного голода, влечение. На этом все? Или ещё чем-то удивишь?
— Пока ничего большее, но я бы хотела продиагностировать тебя завтра, точнее сегодня, уже ведь 12 ночи, хи-хи, —Симмонс прикрыла рот и хохотнула. — Чо не особо был рад таким результатам, но решил, что об этом должен знать Фьюри.
— Исключено, —отказалась, — Он тогда будет следить за мной каждую секунду, как будто я действительно реальная проблема среди всех. Излишняя популярность в Щ.И.Т’е мне не нравится. Но на диагностику приду, об этом, кроме Чо, никому не слова, хорошо?
Симмонс согласилась хотя бы на такое. Корру Кай особо не знает, да и как-то не интересовалась шипко, но по манере речи поняла то, что у той бывает непреодолимое желание быть первой всегда и во всем, не бояться злоупотреблять разными аферами, которые вполне могут обернуться плохо для других, но никак не для неё. Сама не зная как так вышло, но чистокровная блондинка вывела ее на обычную, бытовую болтовню. Она рассказала, что у неё раньше была жгучая натура, которая предпочитала обжигать ‘плохих’ парней. От этой информации у бандитки зевание поступило, и Симмо (так в мыслях называла ее героиня) сказала:
— Настолько скучная тема?
— Настолько, что спать потянуло, —от такой очевидности у Холланд улыбка проскочила. — Но поняла, что ты у нас любишь горячих, конечно, этой информацией я не воспользуюсь.
— Знаешь, чем ты мне нравишься? —Корра пододвинула телефон и широко заулыбалась той в камеру, — Своей честностью, таких же сейчас нет. Твоя отстраненность и едкие шутки притягивают наоборот к себе людей. Ты сама того не замечая заставляешь сердца некоторых пылать от такого азарта.
