— Как самочувствие? —пришедшая Малфания разрядила эту нагнетающую обстановку. Ответ не поступил, а та и не ждала его и вовсе. Потерла свои бледные ладони друг об друга и вздохнула.
— Прекрати! — пищит Холланд в ответ, низко-низко наклоняя голову. Дочь знает, что лицо у нее залито алым до самых корней светлых волос, по телу. И это вовсе не из-за жары. Все мучения должны закончиться сейчас, иначе…
Девочке так хочется назад, к ребятам, к какой-никакой цивилизации, вентилятору под боком и хоть самому ничтожному, но все равно отдыху от этого, который все затягивает, затягивает, затягивает, вихрем унося в бездонную черную дыру. До сбившегося дыхания, боли в груди, усталых ног и стертых подушечек пальцев на руках.
— Прекратить что? —у той глаза наполнились непониманием. — Твое исцеление? Милая, ты погрязла в мире этих геройчиков. Ты была рождена не для этого. Ты можешь сильнее, ты нечто.
Отцепляет ее от наручников, совсем беззаботно. Кай, сплюнув черные, жгучие сгустки, только оскалилась. Ощущая холодный кафель босыми ногами, девчонка замахнулась на нее, но та спокойно отбила. Отскочила назад и фыркнула.
— Я хочу помочь, —говорит шепотом Мал. — Ты можешь стать куда сильнее, сильнее чем Веном, сильнее всех на планете Земля. Ты можешь разрушать планеты, поглощая. Ваш симбиоз с Токсином превосходит предыдущих образцов симбионтов.
— После всего, что ты сделала, —схватилась за свои светлые патлы и чуть одернула клок волос. — ПОСЛЕ ВСЕГО, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА, Я ДОЛЖНА ВЕРИТЬ ТЕБЕ? Я НИКОГДА НЕ ПОВЕРЮ В ТО, ЧТО ТЫ БЫЛА ХОРОШАЯ. Ты-… Ты… Ненавидела меня всегда. Тихо, молча.
— Я ненавидела не тебя, —мать неловко отводит взгляд. — А ситуацию с тобой. Норман хотел сделать из тебя носителя куда раньше, а меня он поймал и поставил на условия, когда я работала в Щите. Я была беременна тобой, и, если я ему не рожу тебя — то было бы все куда плачевнее. Ты была запланирована изначально для Симбионтов. В тебя вкладывала я все самое лучшее, чтобы была здоровой, умной.
Дочка от неожиданности чуть было не клюет носом в широкую грудь Малфании, отстраняется и, бормоча невнятные слова, вперемешку со слезами. Да, они самые. Уверенность и хладнокровие дают трещину. Свет греет голову, припекает, грозя возможным ударом. По шее тонкой струйкой скользит пот. Мать осторожно гладит ее по спине и вздыхает.
— Я ужасная, я это поняла, как только согласилась на это, —у той самой голос хрипит, перемешивается с отчаянием. У Мал худые острые плечи, блудные, но все равно чуть обгоревшие, выжженные солнцем. И это еще заметнее теперь, когда она с закатанными рукавами рубашки торчит тут совсем рядом, в такой невыносимой близости, что чувствуется. Дочь очень хорошо помнит, что говорила когда-то, будто доброта матери— та еще глупость. Отстойная штука, не имеющая смысла. Светловолосая неловко краснеет. Тоже не от жары — это ясно любому идиоту.
— Мама… —сжимает свои плечи. — За что?
— Это за мои грехи, — цыкает она. — Прости…хотя, этого недостаточно. Я просто хочу тебе помочь стать сильнее и отомстить Оку, Норману. Всем им. Они считают, что мужчины умнее, что женщины не могут быть слабее. Говорят, что за успешным мужчиной всегда стоит женщина.
— Не знаю, я никогда не стояла за мужчиной, —самым бесцветным, самым пустым голосом говорит. Ее определенно не волнуют нежности и розовые сопли, не должны волновать. Малфания поднимает уставнее лицо дочери, на котором были порезы, синяки на скуле и едва засохшей кровью. Мисс Блуд очень, очень, очень хочется сжать покрепче тонкое запястье — так, чтобы та прикусила губу и заплакала. У той глаза голубеют неестественно, пугающе, оттого и завораживать мать. У нее пробежала улыбка.
— Вы сильнее, чем думаете. Прошу, Кайлор, —гладит по светлым волосам. Женский голос звучит довольно твердо, от чего каждется, что воздух в комнате начинает сгущатся, становится необъяснимо вязким и крайне противным. Она оглядывает помещение, цокает языком. Сил не хватает сопротивляться и та опускает голову. Мать осторожно обнимает девочку и оипускает в камеру вновь, прижав к кандалам и усилив частоту. У нее тело начинает дрожать, изменяться, порой покрываться Токсином. Изо рта так и лезет омерзительный рев Симбионта, выплевыкая слова, точно дракон магму. Материнские пальцы касаются края пустой кружки, в которой парой минут ранее был коньяк. В помещении царит противная, тянущаяся тишина, которой не видать ни конца, ни края.
«То-о-окси-ин» —ласково зовет. Маль зовет снова и только после этого в помещение заходит мужчина, волоча на плечах провода.
— Я принес, —кидает охотник провода.
— Благодарю, —отвечает она. — Можешь идти.
— Зачем тебе столько проводов?!
Женщина хмурит брови, но уже в другой момент прыскает смехом, прикрывая уставшее лицо ладонью.
— Всего лишь исцеление. И принятие нового Симбионта. Совершенный Токсин.
Она знает, что сейчас Ок занят отделением симбиота от Флеша. Но только снова суматоха, стрельба и грохот заставил закатить глаза женщину. Крейвен молча удалился, направляясь к источникам звука. Проведя по сенсору пальцем, белокурая женщина прикусывает губу и говорит:
— Пора избавиться от них.
Человек-Паук и Алый Паук чудом смогли спасти Флэша, но стала кромешной проблемой то, что Крейвен, в результате которого он слился с Веномом, стал похожим на льва. Парни старались отступить и взорвались в новую комнату через вентиляцию, давая Томпсону отдохнуть. Блондин не был в форме и в состоянии здраво мыслить. Спайди напомнил, что им ещё спасти надо Кай, только Алый тыкает того в плечо и указывает на темный угол, в котром виднелось очертание стула. Казалось, обычный стул в темноте. Но вдруг, из мрака показалась повисшая голова светлой патлатой бунтарки. Пит, затаив дыхание, хотел шагнуть, но паучье чутье у обоих сработало внезапно. Осмотрелись-никого.
— Как так? Паучье чутье говорило…
— Когда игра заканчивается, король и пешка падают в одну и ту же коробку, —голос тихий, такой спокойный. Звуки цепей заставили всмотреться в мрак, из которого вышло бледное тело, что было ныне Кайлор. Такая светлая, точно одуванчик, а глаза злые, как у испуганной шавки, в которую камнями кидали. Напряжённое молчание повисло в комнате. Питер ждал. Минуту, две, пять. Он молчал, лишь глала бегали из стороны в сторону. Холланд только с лёгкостью сломала об колено наручники и потрепала свои лохмотья на голове, завязав в небрежный хвост.
— Кай? —спрашивают Флэш и Питер.
— У меня предчувствие, что это что-то похуже Венома, —отоходя назад, говорит Алый. — Человек-Паук, бери его и уходим.
— Ты так и не понял? Мы заберём Кай! —говорит Паркер, отчего слышит ворчание и шипение.
— Заебал уже горланить, пацан, —говорит Кайлор низким голосом, склонный Токсину. У нее спортивный топ весь истерзанный, как и душа. Держит за лямках и на резинке, что обвтвает ребра. — Вы выбрали неудачное место, чтобы передохнуть. Но могу вам обеспечить тоже самое, только ударение на «о».
Лишь красный свет фонарей разрезает полотно ночи. Слезы обжигают холодные щеки. В душе у паутинного героя ужасно тоскливо ещё и Алый навевает свою атмосферу. В голове единственный вопрос «Почему? «. В памяти невольно всплывают общие моменты. Питер шагает смело вперёд, говоря:
— Кай, что с тобой сделали?
— Где ты здесь видишь Кай? —смотрит по сторонам она. И в этот момент врывается на локацию КрейВеном. Приземлился на задние лапы и начал реветь на них. Носительница начинает громко смеяться и переминаться на месте. Существо рычало, глахело то на Пауков, то на Токсина. Черный Симбиот одним кулаком образовал трещины на полу, от которых у всех ноги ходуном начали идти.
— Можешь буянить сколько угодно, но по итогу, ты сла-аб, —кривится в зверском оскале Кай и покрывается черно-красным Симбионтом, который стал в три раза больше своего деда. Тот поглядел на него и, так отчаянно метнулся на него. Тот, разинув пасть, вцепился зубами в тело Венома и прижал к стене, пробивая все слови базы вперёд. Откинул и выпнул из комнаты, точно тряпку. Он — стихийное бедствие. Кай всегда делала отчаянные попытки побороть то, что намного сильнее нее. А плящущие языки пламени, способные поглотить всё, что дорого сердцу, не волновали больше. Ворсинки так и извивались в воздухе, образуя методичное нечто острое. Токсин жадно улыбался, пускал ядовитую слюну на пол.
