— Я хочу… — на самом деле она не знала, чего хочет. Будь они в Японии, она вырезала всю чернь в стране, всё гадкое и противное, чтобы сакура цвела и не болела. Но сейчас она здесь, многое успела повидать, много с кем познакомилась, и даже осталась на пару месяцев на одном месте, только эти дни нельзя назвать ни благими, ни ужасными. Обычные дни, в которые пришлось много думать, что делать, чтобы время быстрее пролетело, и решать, как поступить дальше. — Я хочу, — обладательница ярких янтарных глаз посмотрела на спящего Тоёхисе, который храпел, а потом на также спящую Олминэ, которая сейчас само умиротворение, — чтобы в этом мире было как можно меньше плохих людей, бед, болезней. Я хочу, чтобы такой человек, как Шимацу Тоёхиса, повёл людей за собой, чтобы он привёл всех к мирному сосуществованию. Он может это, сам не осознавая, — стоило сказать, что выдержка у неё хорошая. Сидеть чуть подальше от костра на коленях на голой земле, ещё и под ожидающим взглядом одноглазого демона — дело достойное уважение.

— Я хочу сделать его королём, — и Ода посмотрел на Шимацу. — Моё время не ушло, но место, видно, изменилось, — когда старик упомянул о месте, девушка вспомнила их первый разговор и улыбнулась. Её земляки поистине удивительные; она стала чаще радоваться. Ода говорил так искренне и с такой уверенностью, что девушка не могла не проникнуться и не понять. — Только вот суть не изменилась: миром правит сила. Всё решает превосходящая мощь, - в голосе полководца не было ни грусти, ни иронии, всего лишь факт. Против которого у девушки есть своё мнение.

— Дедушка учил: добро есть превосходящая мощь. У того, в глубине чьего сердца мотивы рождаются из добра, сил больше. При всей своей гениальности ты не можешь увидеть доброту его сердца? — в башне не было холодно благодаря костру и мирной погоде, так что и думать было легче, не нужно искать способа согреться в весеннюю ночь. Так что девушка не морозила глупостей, просто вспомнила былые времена.

— Ты шутишь, это же сказки для детей, — Нобунага прищурил свой единственный глаз, но посмотрел на огонь. — С возрастом человек теряет свою невинность, и цели уже идут не из добрых побуждений. Хотя я не могу утверждать, мы ведь жили в разные времена, жизнь протекала совсем по-иному. Так ведь? — старик усмехнулся ещё шире. А огонь танцевал сам для себя, лишь бы дровишек подкидывали — и хорошо. Девушка выпрямилась и вдохнула поглубже.

— Вот-вот! Не равняй всех на себя, раскрой глаза и посмотри, что у него на сердце! — чуть повысила голос, чтобы не разбудить самурая и октябристку. — Может это лишь то, что я хочу видеть, но он — мальчишка, ведомый светом, — а молодая оммёдзи не могла наглядеться на спасенного ей самурая.

— Наивная, — смакуя буквы, констатировал Ода, подперев подбородок кулаком. Но почему-то мужчина не решался посмотреть девушке в глаза.

— А ты глупец, — тут же отчеканила девушка, кажется, настроение поднялось. — Ему тридцать, а он ещё ребёнок. Я знаю это, потому что дети никогда не пойдут против целого мира, — словно сравнивала себя с Шимацу, но Нобунага этого понять не мог; девка же толком не представилась. — Эльфы, и не только они, примут его как правителя тогда, когда увидят, что ему ничего не нужно. А он захочет остаться ребёнком и делать, что вздумается. Прямо как сейчас, — кажется, они говорили о том, что хотят из Тоё сделать короля, но почему-то Масахиро думала совсем не об этом и даже расплакалась. Ох, не любит Нобунага женских слёз. — Но именно в этот момент на него скинут всё. Вот тогда и… — оммёдзи не спешила утереть слёзы. Так что эти солёные капли просто стекали по щекам, сверкая на свету огня.

— Что не так? — демон-повелитель устремил-таки свой взор на девушку, совсем не представляя, как успокоить её. Но почему-то картина, представшая ему, показалось не такой ужасающей как раньше. Это не были слёзы бессилия или горя, нечто иное вырвалось наружу. Он не мог представить, что гложет девушку из далекого прошлого. К тому же ещё и оммёдзи, по идее сильного духом человека. И всё же она была представительницей слабой части человечества.

— Всё хорошо, — и голос не изменился, только носом шмыгает.

— Успокойся, тебе не идёт, — пропыхтел старик, вовсе не понимая новоиспеченную «доченьку». Только та сама не в курсе.

— Просто я так давно не плакала, и на душе так хорошо, а ведь вы просто самураи, — Хиро опомнилась и начала вытирать слёзы, всё ещё шморгая носом. — Просто люди из других эпох, не обязанные меня понимать. И всё же я могу по-настоящему улыбнуться и даже плачу. А вроде ничего особенного не произошло, — отчего-то девушка не могла остановить поток слов, так и рвущих наружу. Они как бы ничего не значили. Зачем зря тратить время? Но старик молчал, молчал и слушал. «С ними мне было неуютно, но с вами всё иначе», - эти слова остались при ней.

— Значит для тебя это обыденные вещи, — утвердил мужчина и принялся за тихо стыренный из корзины фрукт: одно из красных яблок, которые эльфы хранили по-особенному, оттого они не потеряли свой вкус. — Прямо благословение Будды, — пробормотал старик и снова откусил, девушка же промолчала. И это Нобунаге не понравилось. Он возмутился-таки: — Что может случиться такого, что другой мир катит за спасение? — мужчина не так сформулировал мысль, но это его не волновало. Главное — спросить!

— Не другой мир, а вы — троица самураев-чудаков, — бодро Масахиро увильнула от ответа, подбросив хворосту в огонь. Нобунага даже засмущался, не покраснел, но засмущался, так что оммёдзи и не заметила. — А ты действительно как отец, а Тоё и Ёичи как братья. Один — старший дурачок, другой — младший сильный и независимый, — уже без шуток призналась девушка и тихо засмеялась.

— Братья, говоришь… — Нобунаге ничего не оставалось, кроме как задуматься.

— Не начинай, старик, — Хиро пародировала Шимацу, — я не хочу об этом думать, это не моё, — и так отрезала, что и слова поперек не скажешь. Ода плечами пожал, мол, как хочешь, но всё равно вставил своё слово:

— У меня уже в семнадцать была жена, но только лет в тридцать я полюбил одну странную женщину с большого континента, кажется, португалка, но ей тогда только стукнуло девятнадцать, — как-то печально признался старик. — Смекаешь? — и сразу усмехнулся. Видно, Нобунага не любил изливать душу. — Я не пытаюсь тебя задобрить или что-то ещё, просто в жизни некоторые вещи часто застают врасплох. И дальнейшая наша судьба зависит от реакции на них, — последнее слово оказалась за ним!

Молодая оммёдзи без привередничества улеглась на землю, подложив под голову руку, и прикрыла глаза.

— Ты прав, — легко согласилась она. — Моя реакция сделала меня не самым хорошим человеком, зато сильным, и благодаря тому выбору я здесь, мне не на что жаловаться, — Нобунага догрыз яблоко и выкинул огрызок в проход, тот так далеко полетел, так что нормально. Гниль будет, землю удобрит. И он было спросил, как девушка его опередила: — Я всё расскажу, обязательно, только дайте мне время, — просто сейчас не подходящий момент. Особенно когда Олминэ втянула их в такую, кхм, авантюру — борьбу против Чёрного короля. — А что с той женщиной? — попытка отвлечь не заставит Нобунагу прекратить раздумывать о прошлом Хиро, но сейчас он уймёт любопытство.

— Я был самым счастливым человеком, она даже подарила мне четвертого сына, Хидекацу, — Масахиро не поленилась открыть глаза и застала счастливую улыбку старика. — Я был готов бросить всё ради неё одной, что и предложил ей, но она просто назвала меня дураком. Только счастье не было долгим, меня предали на тот момент восьмой раз, попытались убить, но эта дура закрыла меня собой, а стрела, как ни иронично, пронзила сердце, — ни на секунду он не загрустил. — Она великолепна даже сейчас, спустя пятнадцать лет, хоть и мертва. Я живу ради неё, чтобы жертва не была напрасной, — эти слова уж точно не могли быть ложью, они задели сердце Хиро, и Нобунага уже не казался таким ужасным человеком. — Но я не смог объединить Японию, нам это не удалось, — отчего-то оммёдзи подумала, что даже сам Ода вот-вот заплачет, но он улыбался ещё шире пущего. — Надеюсь ей понравится и такой вариант: я посажу «сына» на трон этого мира, — девушка оскалилась.