На балу, устроенному в честь их свадьбы, ее губы горели от этого легкого, едва ощутимого прикосновения. Пытаясь разобраться в себе, эльфийка не запомнила ни одного из гостей, посчитавших своим долгом поздравить новобрачных. Другие предавались веселью на ее празднике: танцы, смех – ко всему она была безучастна, загадка так и не поддавалась решению. Чем, чем привлек ее этот незнакомец, по воле злой судьбы ставший ее мужем?

И только в супружеских покоях, оставшись наедине с мужчиной, занимавшим все ее мысли весь этот бесконечный день, девушка словно очнулась. Страх перед тем, что должно произойти в этой спальне, на этой огромной кровати, сковал ее тело. Но ночью супруг был неожиданно нежен и чуток. Его напор разбудил неведомые доселе желания. И она потерялась в нахлынувших ощущениях, сдалась на милость победителя.

Когда же утомленный супруг заснул, заключив ее в своих объятиях, Миланиэль, стараясь не разбудить его, выскользнула из его сильных, но невероятно нежных рук. Разум, так старательно отравленный усилиями Владыки, вернулся к своей хозяйке и настойчиво шептал, что она совершила нечто постыдное: страстно возжелала того, кто в лучшем случае достоин лишь холодного презрения, стонала от удовольствия в его объятьях как обычная уличная девка, позабыв и про гордость, и про честь, саму себя позабыла, растворившись в страсти. Ругая себя и проклиная своего мужа, она без сожалений покинула его, сбежав посреди ночи из его дворца. Но перед побегом она прочла над спящим мужчиной заклинание, что дал отец, и которое было призвано, как она считала, ослабить узы, образовавшиеся в храме после ритуала. Но Миланиэль была коварно обманута: заклятие должно было убить ее супруга, Повелителя драконов. Это и произошло бы, если бы мужчина, словно почувствовав нависшую над ним угрозу, не  стал беспокойно ворочаться на смятых простынях. Вздрогнув от испуга, она резко вдохнула, сбившись с ритма, и торопливо закончила читать заклинание. Но кого спешка доводила до добра? Вот и она ошиблась: всего один неверный слог, и заклятие обернулось против той, кто так доверчиво воспользовалась им. Покидая мужа, новобрачная еще не знала, что время, отпущенное ей, на исходе.

Во дворце девушку встретил довольный отец. Но утром все изменилось. Ворвавшийся  ее покои рассвирепевший Владыка кричал:

- Глупая курица! Я что тебе приказал сделать?

- В чем дело отец? Я ничего не понимаю? – в растерянности пролепетала Миланиэль. Таким своего отца она не видела никогда, да и так с ней обращаться он не позволял себе никогда. Такого его она боялась.

- Не понимаешь? – шипел ей отец. – Заклятие.

- Я все сделала, как Вы и говорили, - уже плача от обиды, ответила она.

- Сделала? – успокаиваясь, спросил он. Девушка быстро закивала. – Странно, - уже задумчиво пробормотал он. – Ладно, подождем еще. Ты пока покоев своих не покидай, чем меньше слуг знает о твоем возвращении, тем лучше. А то, как прилетит твой дракон, - припугнул ее он. И довольно рассмеялся, увидев ужас на ее лице. – Будь умницей. Мне надо кое-что уточнить.

Может и в этот раз она поступила бы как послушная дочь, если бы не странное поведение отца. Решив выяснить все до конца, эльфийка прокралась к кабинету, где бушевал Владыка с перекошенным от гнева лицом.

- Почему, я спрашиваю, почему он еще жив? – схватил он за горло придворного мага.

- Может принцесса что-то напутала? – от возмущения она чуть было не ворвалась в кабинет, и только страх наказания ее остановил.

- Она клянется, что все сделала правильно, так почему он жив? – не своим голосом требовал ответа мужчина.

- У меня не ответа Владыка. Если все условия были в точности соблюдены, то Повелитель драконов должен быть мертв, - задыхаясь, прохрипел маг.

Девушка зажала себе рот руками, чтобы сдержать крик. Ее чуть не сделали убийцей. Слезы градом потекли по ее щекам. Не слушая более, она незаметной тенью бросилась в покои своей покойной матушки. Переодевшись в ее костюм для верховой езды, Миланиэль воспользовалась черным ходом, чтобы сбежать. Небольшая фора, которую она выиграла, не став тратить время она сборы, помогла ей достичь заповедного леса и затеряться там.

У нее был не один день, чтобы все обдумать. Теперь замысел отца был ей предельно ясен: настроить ее против будущего супруга, ее же руками устранить его, а затем либо посадить ее  престол, либо, устранив уже саму Миланиэль, править самому.

С каждым днем, проведенным в лесу, принцесса чувствовала себя все хуже и хуже. Утренняя тошнота, головокружения, слабость. Она далеко не сразу догадалась, что беременна. Единственная страстная ночь с мужем дала свои результаты, и в ее чреве зародилась жизнь. И тогда Миланиэль совсем растерялась: одна в лесу, ослабленная беременностью, без вещей, преследуемая мужем и отцом (и если первый просто  желал проучить как следует взбалмошную девчонку, предварительно заперев ту в башне, то второй искал с одной только целью убить невольного свидетеля своих злодеяний). Все тщательно взвесив, она в какой-то момент даже обрадовалась своему положению: вот он выход.

Ее план был прост родить ненавистного ребенка, отправить его (или ее) отцу-дракону на воспитание в надежде, что, получив желаемое, он успокоиться и будет искать ее не с таким рвением. Сама же девушка планировала найти тихий уголок среди земель многочисленных человеческих государств и затеряться там. Но ее чаяниям не было суждено сбыться.

Ее силы стали стремительно таять, она угасала. Однажды блуждая по лесу, Миланиэль наткнулась на заброшенную сторожку. Здесь она и провела несколько месяцев, отчаянно молясь о выздоровлении. Может Боги смилостивились бы над несчастной, но собирая хворост для очага, девушка попала под сильный ливень и естественно промокла. Ослабленный организм подхватил простуду, с виду обычную, но уже через сутки стало понятно, что дело серьезное - лихорадка сжирала ее. И в конечном итоге ее душа устала бороться. У этой изнеженно принцессы просто не хватило силы воли, чтобы цепляться за жизнь.

Воспоминания, нахлынувшие на Милу стремительным потоком, также внезапно и прекратились. Женщина вновь ощутила себя самой, на эти короткие мгновения она стала Миланиэль, прочувствовала ее воспоминая так, как будто сама их прожила. Придти в себя помогла, как ни странно, резкая боль, которая взорвалась фейерверком в ее голове, что у нее даже цветные звездочки заплясали перед глазами. К счастью, длилось это не долго, малышня не подвела. Наслаждаясь отсутствием боли, она решила уточнить то, что в этой истории ей не было до конца понятно:

- А почему заклинание не убило ее?

- Именно оно медленно и убивало ее, каждый день вытягивая по капле ее жизнь, - грустно ответил ей малыш. – Мы пытались, если не излечить (как тебя сегодня, теперь твое тело полностью здорово), то хотя бы подпитать ее магией, но ее ненависть к нам была так сильна, что ее тело с трудом впитывало в себя лишь жалкие крохи той прорвы сил, что мы вливали в нее. А уж когда она подхватила простуду… - малыш не смог договорить, ведь всего несколько часов назад они с сестрой потеряли мать.

- Мне так жаль, - Миле хотелось обнять крошек, подарить хоть немного тепла, чтобы согреть их. Не придумав ничего лучше, она просто обняла живот руками. - А как Вы нашли меня?

- Когда ее душа покинула тело, мы смогли погрузить тело в стазис, чтобы в отчаянной попытке призвать другую душу, которая добровольно займет это тело, - тихо ответил малыш.

- Сила твое молитвы была так огромна, - подала голос малышка, - что достигла нас даже сквозь ткань миров. На твой зов мы и смогли к тебе пробиться.

- Хорошие мои! Отважные мои! Теперь у вас есть я! Никогда вас не брошу! Вы мои маленькие герои! Такие замечательные малыши! Ну, ничего, мама Мила теперь будет любить за всех и за то время, пока меня не было с вами, - со слезами обещала она им, гладя свой большой живот.

Малышня довольно завозилась внутри.

- Ох, полегче, - охнула Мила, переводя дыхание, когда один из них довольно ощутимо толкнул ее в бок.