Как твои служебные дела? Что сообщает Беллочка о Ленинграде?

Крепко целую. Мара

Моя родная, отослал тебе вчера подробное письмо с объяснением, как ты поедешь в Салду с Якуниным. Письмо сегодня должен опустить в Свердловске. А сегодня у нас снова всякие сомнения – поговаривают о выселении из хороших домов, начались перебои с хлебом, и я сам не знаю, как быть с твоим приездом. Все здесь как-то непрочно, и каждый день может принести неожиданности. Я очень хочу, чтобы ты была здесь, в конце концов с голоду мы не умрем, а нервы здесь могли бы успокоиться, если жить, как я сейчас живу, то есть в более или менее культурных условиях. Ребят я определенно боюсь сюда брать сейчас и если есть возможность их оставить в лагере, это надо сделать, пока у меня как-то установится жизнь – все время здесь будируется вопрос о переезде, причем неизвестно куда. Если ко времени отъезда Якунина (ок. 10 марта), что-нибудь выяснится, я сообщу тебе конкретно об отъезде.

От Катюши получаю очень грустные письма, она голодает форменным образом. Перевел ей 200 р. Вчера получил письмо от Гоги – весьма остроумное. У него условия существования, видимо, сносные.

Крепко целую тебя, детей, Р<озу> Н<аумовну>, Беллочку. Мара

Моя дорогая, вчера получил письмо от Беллочки из Молотова, узнал, что ты была у нее. Как ты нашла ее, какой за ней уход, какое питание? Здесь приезжающих ленинградцев удалось устроить в смысле питания хорошо, а с квартирами плохо. О здешней жизни ничего нового добавить не могу, надеюсь ты сама вскоре оценишь ее по заслугам. Меня очень удивляет отсутствие писем от ребят. Чем ты объясняешь частые Женичкины болезни? Ведь климат здесь все-таки много лучше, чем в Ленинграде. Получают ли ребята масло, сахар, мясо? Как у вас дела со сладостями? Напиши подробно, что ты ешь сама. Мне очень трудно сравнить нашу жизнь с твоей, так как ты очень скупа на подробности.

С Н. Н. Якуниным перешлю тебе посылочку, но обязательно для всех, а не только для ребят.

Твои письма я получаю обычно на 6–7-ой день, но, к сожалению, не очень часто. Я пишу тебе не реже, чем каждые 2–3 дня.

Целую тебя крепко. Люблю и скучаю без вас. Мара

Моя дорогая, уже снова четыре дня от тебя нет писем. Белка мне писала, что ты была у нее в Молотове. Жду с нетерпением твоих впечатлений. Меня очень волнует вопрос о твоей работе – здесь это злободневная тема. Все неработающие жены получили повестки и срочно устраиваются на работу[233]. Вообще чувствую, что нам нужно об очень многом поговорить, по почте это как-то не удается. Вопрос о твоей работе – это единственное слабое место в моих настойчивых предложениях о твоем переезде в Салду. Ребят я сейчас брать боюсь по целому ряду причин. из которых главные – питание (но я не знаю, как у вас!) и нежелание нарушить окончание учебного года. Женины успехи меня очень волнуют – перейдет ли он в следующий класс? Вообще нужно сказать, что чтением их писем они меня не затрудняют. Понимают ли они это?

Как у тебя с деньгами? С Н. Н. Якуниным пришлю некоторую толику.

Целую всех крепко. Твой Мара

Милый Марк Иосифович, только что получила Вашу открытку. Тяжко мне быть плохим вестником, но из Ленинграда приезжие рассказали, что Гр. Френк умер – так ли это? Боюсь, что-либо определенное сказать. Из Емуртлы от дочери Андрея Андреевича[234] получили письма (она приехала из Ленинграда, не останавливаясь в Свердловске, выехала 22/I из Ленинграда), что там плохо, но у нее подход Ленинградский. На Ваш второй вопрос – как добраться до Емуртлы – ехать надо до ст. Заводоуковская, а оттуда до районного центра Упорово 25 км идут машины и еще 40 км до села Емуртла, всего 60–70 км, дают [неразб.]. Галина Андреевна[235] доехала за 2 часа. Напишите ей, узнайте у нее о Григории Харитоновиче и обстановке в лагере. Катюше деньги можно перевести на имя Виктора Савельевича Косарева[236], директора лагеря.

Вместе с Вами горюю за Френков и за Ленинград.

Дружеский привет. Нина Марковна Оль

Родная моя, с болью прочел твое письмо от 2 марта, которое я получил вчера, в один день с телеграммой от 28/II из Молотова. Я думаю, ты получила уже мои многочисленные письма о приезде ко мне. Если поездка Н. Н. Якунина почему-либо задержится, я поеду сам за тобой. Сейчас не могу, так как у меня грипп и я лежу дома. Вероятно завтра-послезавтра выйду на работу, а на той неделе мог бы и поехать за вами. Что касается ребят, то их тоже можно взять, но учти, что голодновато, – и как будет со школой, не пропадет ли у них из-за этого учебный год? И что, если ты будешь работать?

Ты ничего не пишешь о Ленинграде. Что рассказала тебе Беллочка о Нине, Сарре Борисовне[237], Шарлотте[238]? Напиши, если к тому времени не выйдешь сюда, какие-нибудь подробности. Целую тебя и ребят крепко. Твой Мара

От Гоги у меня было недавно очень остроумное письмо, он жив, здоров и все у него в порядке.

Моя родная, получил сегодня твою телеграмму из Молотова от 4 марта. Письма, по-видимому, идут скорее. Я сейчас выехать не могу – во-первых, не оправился еще от гриппа, во-вторых, М. Н. Бушуев (он сейчас директор[239]) в командировке в Свердловске, и я его заменяю. Он должен вернуться около 18-го. Во вторник, 17-го, в Молотов едет Ник. Ник. Якунин, который вас сюда и привезет. Возможно, он зайдет к тебе, так как будет в Краснокамске. Во всяком случае, перед тем, как ехать, сговорись с ним о деталях. Я дам ему письмо к Хазанову[240], может быть, он сможет помочь достать билеты заблаговременно. Будет ли у тебя возможность переночевать с ребятами в Молотове, если потребуется? У меня совершенно нет посуды, а в Салде совершенно нет лекарств. Может быть, Феничка[241] может тебе помочь? Я с нетерпением жду вашего приезда, и все сомнения у меня прошли, но все-таки имей в виду, что питаться вы будете, конечно, много хуже, чем в лагере. Целую вас крепко и жду. Мара

14 марта. У меня снова поднялась температура – 37.3. Сижу дома. Видимо, рано вышел после гриппа.

Здравствуй милый дядя Марочка, только что приехала опять партия ленинградцев, среди них бывшая библиотекарша Дома Архитектора[242], которая хорошо знает папочку и мамочку. Она привезла мне от мамочки письмо и говорит, что она должна была выехать вместе с ней, но задержалась, и потому выйдет через несколько дней после нее, а она выехала 21/II. Так что мамочка уже могла выехать. В письме мамочка пишет, что когда она колола дрова, то загнала себе занозу и теперь у нее опять гноится рука. Кроме того, она продает вещи, так как пишет, что все, что останется, пропадет[243]. Мамуся очень энергично собирается ко мне в путь, и я надеюсь, что скоро ее увижу. Милый дядя Марочка, деньги я еще ни одни не получила, но вскоре, наверное, получу. С питанием у нас так же, только перестали давать сахар и булку. Целую тебя много, много раз. Твоя Катюша