– Думаю, этот вопрос вне моей компетенции. Только Он может ответить. – Отец Артур указал на алтарь, будто Бог прятался за ним – сидел на корточках и слушал.

Я махнула рукой: ну вот, мол, говорила же.

– Однако это не значит, что ответа нет, – поспешил добавить отец Артур, – он есть, но только у Бога.

– Отец Артур…

– Да, Ленни?

– Столько лапши мне еще на уши не вешали. Я тут умираю! И пришла к уполномоченному представителю Бога с важнейшим вопросом, а вы меня к нему же и отсылаете? У него я уже допытывалась, но ответа не получила.

– Ответ не всегда дается словами, Ленни. Есть много других способов.

– Зачем тогда говорить, что здесь место ответов? Почему не сказать честно: “Ну да, библейские идеи нельзя истолковать однозначно, и ответов на твои вопросы у нас нет, зато есть красивый витраж”?

– А если бы ты получила ответ, то какой, по-твоему?

– Может, Бог сказал бы, что я беспокойная и надоедливая и поэтому он убивает меня. А может, настоящий бог – Вишну, и его просто бесит, что я и не думала никогда ему молиться, а зачем-то тратила время на вашего христианского Бога. А может, никакого Бога нет, да и не было, и миром управляет черепаха, которая ничегошеньки в этом не смыслит.

– И тогда тебе стало бы легче?

– Вряд ли.

– А случалось такое, что тебе задавали вопрос и ты не знала ответа?

Его спокойствие, надо признать, впечатляло. Отец Артур прекрасно знал, как повернуть твой вопрос против тебя же. Он явно не со мной первой тут разглагольствовал на тему “Почему я умираю”. И это еще больше расстраивало.

Я покачала головой.

– До того, знаешь, противно бывает, – продолжил он, – когда приходится говорить людям, что нет у меня ответа, который они ищут. И все равно здесь место ответов – просто ответы могут быть неожиданные.

– Так говорите же, отец Артур, рубите с плеча. Какой ответ? Почему я умираю?

Отец Артур устремил на меня ласковый взгляд.

– Ленни, я…

– Нет, вы просто скажите. Пожалуйста. Почему я умираю?

Сейчас он заявит, что честный ответ – не по церковному протоколу, уже успела подумать я, но тут отец Артур, огладив седую щетину на подбородке, ответил:

– Потому что умираешь.

И отвел глаза – то ли увидел, что я нахмурилась, то ли пожалел, что, поддавшись на мои уловки, все же сказал хоть какую-то правду.

– Вот мой ответ, и другого у меня нет: ты умираешь, потому что умираешь. Не потому, что Бог решил наказать тебя или не заботится о тебе – просто умираешь, и всё. Так тебе суждено, как суждено и существовать.

Отец Артур долго молчал, а потом повернулся ко мне.

– Посмотри на это вот с какой стороны. Почему ты живешь?

– Потому что мои родители занимались сексом.

– Яне спросил, как так получилось, что ты живешь, я спросил почему. Почему ты вообще существуешь? Почему ты живешь? Для чего твоя жизнь?

– Не знаю.

– Вот так, по-моему, и со смертью. Мы не можем знать, почему ты умираешь, как не можем знать и почему живешь. Жизнь и смерть – абсолютные загадки, разгадаешь только покончив и с тем и с другим.

– Поэтично. И иронично. – Я потерла руку в том месте, куда вчера впивалась игла. Иглы уже не было, но боль осталась. – Религиозное что-нибудь читали, когда я пришла?

Отец Артур взял лежавшую рядом книгу. На спирали, с обтрепанными краями и в желтой обложке с жирным заголовком “Дорожный атлас Великобритании”.

– Паству свою искали?

Когда за мной явилась Новенькая Медсестра, я думала, отец Артур на землю бросится и станет ей ноги целовать или выбежит с криком в едва открывшуюся дверь, но он лишь терпеливо подождал, пока я дойду до выхода, вручил мне брошюру и сказал: надеюсь, ты еще придешь.

И потому ли, что он так нагло отказывался кричать на меня и не желал признавать, что я ему надоела, или потому, что в часовне было так хорошо и прохладно, но, забирая у него брошюру, я уже знала, что вернусь.

Однако отложила визит на неделю. Подумала: дам ему время, пусть осмелится предположить, что я, может, больше не приду. И только отец Артур успел привыкнуть вновь к уединенной жизни в пустой часовне – ба-бах! Я тут как тут, ковыляю к нему потихоньку в лучшей своей розовой пижаме, готовясь выпалить очередной заряд претензий в адрес христианства.

На этот раз он, наверное, увидел меня еще в коридоре сквозь те самые матовые окошки, потому что открыл дверь со словами: “Привет Ленни, а я все думал, когда тебя увижу”, начисто лишив драматизма мое возвращение – для всех присутствующих.

– Я цену себе набивала.

Он улыбнулся Новенькой Медсестре.

– И долго я сегодня буду наслаждаться обществом Ленни?

– Целый час, – улыбнулась она в ответ, – преподобный.

Отец Артур не стал ее поправлять и держал дверь открытой, пока я, дребезжа, продвигалась по проходу между скамьями. На этот раз я села в первом ряду: может, так Бог скорей меня заметит.

– Можно? – спросил отец Артур, и я кивнула.

Он сел рядом.

– Ну, Ленни, как чувствуешь себя сегодня утром?

– Не слишком плохо, спасибо. А вы?

– Замечаний насчет совсем пустой часовни не будет? – спросил он, обводя помещение рукой.

– Не-а. По-моему, замечаний будет достоин тот день, когда здесь появится кто-нибудь, кроме нас. Не хочу, чтобы из-за меня вы думали, будто плохо выполняете свою работу.

– Очень мило с твоей стороны.

– Может, вам пиарщик нужен?

– Пиарщик?

– Ага. Ну, знаете, специалист по маркетингу: афиши, реклама и все такое. Нужно, чтобы о вас узнали. Тогда скамьи заполнятся и вы, может, получите прибыль.

– Прибыль?

– Ну да. Пока что вы даже в ноль не выходите.

– Я не беру плату с приходящих в церковь, Ленни.

– Знаю, но представьте, под каким Бог будет впечатлением, если ваша симпатичная церковь оживет да еще начнет приносить ему немного денег.

Отец Артур как-то странно мне улыбнулся. Я вдохнула запах задутых свечей, наводивший на мысль, что где-то поблизости прячется именинный торт.

– Хотите, я вам кое-что расскажу?

– Конечно. – Отец Артур сцепил руки в замок.

– Когда еще в школу ходила, я частенько болталась ночами по Глазго с компанией девчонок. И был у нас там один ночной клуб, до того дорогой, что пойти в него никто не мог себе позволить. Очереди снаружи не выстраивались, но стоило взглянуть на черные бархатные канаты и двери, выкрашенные серебряной краской, и сразу становилось ясно: там внутри что-то особенное. У дверей стояли два вышибалы, хотя туда, по-моему, никто никогда не входил и не выходил оттуда. Семьдесят фунтов за вход – вот и все, что нам было известно. Слишком дорого, говорили мы и проходили мимо, но любопытство с каждым разом разбирало все сильней. Мы должны были узнать, почему он такой дорогой и что по ту сторону. Поэтому сговорились, накопили денег и прошли туда по фальшивым документам. И знаете что?

– Что?

– Оказалось, там стрип-клуб.

Отец Артур приподнял брови, потом смущенно опустил, словно забеспокоившись, как бы я по ошибке не подумала, что он не просто ошарашен, а заинтригован или возбужден.

– Мне не очень-то ясна мораль этой истории, – осторожно заметил он.

– Я вот к чему: именно высокая цена заставила нас поверить, что вход в этот клуб стоит таких денег. Будете тоже брать плату за вход, люди, глядишь, и заинтересуются. Можно и вышибал нанять.

Отец Артур покачал головой.

– Не устаю говорить тебе, Ленни, моя часовня не обделена вниманием. Я много беседую с пациентами и их родными. Люди часто ко мне приходят, просто…

– Просто я, по чистому совпадению, всегда заглядываю в тот момент, когда здесь никого?

Отец Артур возвел глаза к витражу, и я почти услышала его внутренний монолог: Господи, дай мне сил ее вынести.

– Ты размышляла над нашим последним разговором?

– Немного.

– Ты задала хорошие вопросы.

– Вы дали бесполезные ответы.

Помолчали.

– Отец Артур, я все думала, сможете вы сделать для меня кое-что?