Мы спешим к Айви в комнату. В особняке очень много комнат, но мы без труда узнаем нужную по двум чемоданам. Хозяйка комнаты приехала сегодня утром и еще их не распаковала.

Мы закрываем за собой дверь. Я беру на себя один чемодан, Элиза – другой, а Фрэнк начинает примерять модные шляпки Айви. Он кривляется перед зеркалом, хихикая как ненормальный.

Мой чемодан полон одежды: летние платья, майки, шорты, носки и даже нижнее белье. Фууууу!

Я закрываю свой чемодан и направляюсь к Элизе, чтобы помочь прошерстить второй. Он полон бумаг.

– Что это? – интересуюсь я, поднося один из листков к свету.

Для меня это выглядит как тарабарщина.

– Финансовая отчетность. У Айви проблемы с деньгами!

– Проблемы с деньгами! – У меня перехватывает дыхание. – И что это значит?

– Значит, что у нее есть мотив. Ей действительно нужен клад…

Мы оба резко замираем. Дверная ручка поворачивается.

СО СМИТОМ БЕСПОЛЕЗНО договариваться.

Мы должны попытаться прорваться.

– Бежим! – кричу я.

Мы втроем проносимся мимо Смита, который настолько растерян, что не знает, кого из нас хватать. Фрэнк прыгает слева от него, Элиза, кружась в танцевальных па, обходит его справа, а я проскальзываю между его ног – так же, как каждый год во время наших бейсбольных матчей попадаю в «дом».

Раз уж мы оказались в доме, останавливаться нельзя – мы не можем позволить Смиту поймать нас.

– Дети! – кричит он нам вслед, бросаясь за нами с лопаточкой. – Я звоню в полицию!

Но мы бегаем быстрее него.

– ИЩИ И ПРЯЧЬСЯ! ИЩИ И ПРЯЧЬСЯ! – кричит Фрэнк, пока мы несемся через большой бальный зал.

Потом мы бежим по коридору, и деревянный пол скрипит под нашими кроссовками. Мы летим вверх по лестнице, и грязные подошвы Фрэнка оставляют следы на белоснежной ковровой дорожке (упс). Потом мы, как кролики, прыгаем по коридору, увешанному гобеленами. Затем влетаем через каменную арку. И БАЦ!

Упираемся в тупик.

Комната, где мы оказались, круглая – в два этажа высотой, без окон, и вся ее стена заставлена книгами, как в библиотеке. Здесь есть лестница, по ней можно добраться до книг, которые стоят слишком высоко, чтобы дотянуться до них просто встав на цыпочки.

В центре комнаты стоит стол из темно-красного дерева, покрытый блестящим лаком. Он словно сделан из пончиков, покрытых красной глазурью. Наверное, это был кабинет мистера Лекавалье.

– Чего мы стоим? – вопит Фрэнк. – Бежим!

БУХ.

БУХ.

БУХ.

Звук тяжелых шагов раздается все ближе, и я понимаю, что Смит в коридоре. Из этой комнаты нельзя выйти не налетев прямо на него! Мы в ловушке. Приперты к стенке.

– Прячьтесь! – говорю я Фрэнку и Элизе.

Фрэнк сворачивается калачиком на полупустой книжной полке, но Элиза остается на месте и качает головой:

– Нам нужно встретиться со Смитом. Лицом к лицу. Настало время поговорить с ним.

– Нет, – настаиваю я. – Надо прятаться!

– Нет! Говорить}

– Прятаться!

– Говорить!

Я ВВОЖУ ПАРОЛЬ «зал кисть кит лис пять» на клавиатуре под дверной ручкой, и дверь распахивается. За ней коридор, совершенно не похожий на все, что я видел в особняке Лекавалье раньше. Пол и стены тут из красноватого дерева, и ни на одной стене ничего не висит. Все вокруг очень просто. Не думаю, что Гвиневра сильно заботится о том, чтобы ее слуг окружала красота.

Я делаю шаг вперед и понимаю, что в этом крыле дома градусов на десять жарче. Видимо, Гвиневра не посчитала нужным установить кондиционеры там, куда она не ходит. Это кажется довольно несправедливым по отношению к бедному Смиту.

Может, поэтому он такой мрачный? Мне-то хорошо известно, каково жить без кондиционера, – меня это, например, очень злит!

Фрэнк прыгает вперед и останавливается у последней двери справа:

– Нашел! – Он жестом указывает на дверь.

Я догоняю его и вижу на двери табличку: СЭМЮЭЛ С. СМИТ.

Я молча сжимаю кулак, Элиза улыбается. Затем она закрывает ладонью рот Фрэнка, чтобы тот случайно не закричал.

Слегка приоткрываю дверь.

Бух-бух.

Из комнаты доносятся громкие, сотрясающие пол шаги, и дверь распахивается.

– Что вы здесь делаете?! – закипает Смит, его глаза с отвисшими веками наполняются яростью.

– Я просто… мы просто… – заикается Элиза.

– Это моя комната! Вы не имеете права находиться здесь без моего разрешения, а я вам его не давал!

Черт, черт, черт!

Бежать!

Мой мозг взрывает мысль: «Бежааааааааатъ!»

Я хватаю Элизу и Фрэнка за руки, вылетаю с ними из коридора для персонала и оставляю ревущего Смита позади.

Элиза дрожит от страха, а бедный Фрэнк вот-вот расплачется:

– Ничего страшнее в жизни не видел!

– Это точно, – отвечаю я, похлопывая Фрэнка по спине.

Мое сердце все еще бешено колотится. Я прислоняюсь к одному из причудливых гобеленов Гвиневры и вытираю вспотевшие руки о ткань.

Элиза и Фрэнк смотрят на меня, поэтому мне приходится взять себя в руки.

– В следующий раз, – говорю я немного дрожащим голосом, – давайте убедимся, что человека, чью комнату мы хотим обыскать, там нет.

– Кстати говоря, – предлагает Элиза. – Мы могли бы сейчас обыскать комнату Айви…

– Нееееееееееет! – ноет Фрэнк. – Опять?!

– Нам нужно найти улики, Фрэ…

БАБАХ!

Ужасный грохот эхом разносится по коридору – такой громкий, что кажется, будто дом обрушивается. За шумом следует оглушительный вопль, от которого волосы встают дыбом. Женский голос! Возможно, Гвиневра в опасности?

Фрэнк визжит и от страха обнимает Элизу за ноги. Впервые я реально ощущаю опасность… и думаю, не зря ли мы взялись за это дело.

Бежать ли нам на шум? Настоящие детективы обязательно отправились бы к месту происшествия.

Но, с другой стороны, возможно, настоящие детективы воспользовались бы удачным отвлекающим событием, чтобы обыскать комнату подозреваемого. Возможно, это наш единственный шанс исследовать комнату Айви в поисках улик.

– КТО ЕЩЕ ЗНАЕТ о сокровище? – спрашиваю я.

– Ну я. И моя дочь Айви, как я уже сказала. И Смит, который служит у меня дворецким целых тридцать лет. Он у меня вот уже многие годы. Хотя…