– Во дворе пара повозок, – проговорил капитан. Он стоял к ней лицом, но не удостаивал взглядом в глаза. Вместо этого косился в сторону, на пушки и людей возле нее. – Одна загружена чем?

– Пшеном, бобами, вяленым мясом, капитан! – отчеканил Мането.

Бермудо не впечатлился.

– Едой. А вторая – тесаным камнем. Они – часть каравана, прибывающего из Гиспарты каждые сколько?

– Шесть недель, капитан!

– Камень предназначен для ремонта кастили. Еда предназначена… была предназначена для грязного заведения Санчо. Мой кастелян доложил мне, что наши стены тверды и камень следует сохранить на потом. А что до еды? Что ж…

Блажка уже теряла терпение и не заботилась о том, чтобы это скрыть.

– Почему я здесь, Бермудо?

Капитан не удостоил ее ответом, но поднял голову и повернул влево, на своих людей.

– Вы готовы? – крикнул он.

Один из мужчин ответил утвердительно.

Бермудо поднял руку над головой, едва не нарушив свое равновесие, и резко ее опустил.

По башне прокатился гром.

Блажка дернулась от резкого взрывного шума. Невидимый кулак врезался ей в грудь, вызвав резкое давление, от которого у нее заколотилось сердце. Из жерла юго-восточной пушки выплеснулся поток дыма, и все орудие от собственной мощи откатилось назад на своей колесной подставке. Верхушка башни ненадолго затерялась в дыму, прежде чем ветер унес с собой послед этого агрессивного заявления.

От неожиданности Блажка инстинктивно пригнулась, а как только начала выпрямляться, грянул второй выстрел. У нее звенело в ушах, но она все же слышала отдаленные раскаты грома, доносившиеся с других башен кастили. Закашлявшись от обжигающего воздуха, чувствуя, что месиво внутри нее оживилось, Блажка отмахнулась от дыма и взглянула на фонтаны пыли, беспорядочно извергшиеся вдали пустоши.

Когда сердитое эхо стихло и земля вокруг кастили перестала трястись, Бермудо посмотрел на нее с нездоровым злорадством.

– Теперь, когда нет Горнила, эта крепость – бесспорно, самая сильная в Уделье. И я намерен устроить, чтобы так было и впредь. Однако твоему копыту не обязательно дальше жить за деревянным забором.

Блажка стиснула зубы, не понимая, куда рысил этот свин.

– С одной повозкой крепость не построить, – продолжил Бермудо. – Можно, наверное, только начать выкладывать сторожку, но при регулярном пополнении запасов новый оплот Ублюдков будет лишь вопросом времени. – Костыль с глухим стуком двинулся к ней. – Я предлагаю сделку. Ты можешь уехать вместе с повозками камней и бобов, как только скажешь мне, где он.

Блажка сжала свои цепи. Вот оно в чем дело.

Бермудо ее молчание не понравилось.

– Я хочу знать, где ты его прячешь! Где Шакал?!

– Не знаю. Не в Уделье. Он больше не посвященный моего копыта.

Три ответа. И только последний был ложным.

Не поверив ей, Бермудо презрительно усмехнулся.

– Приготовиться! – крикнул он через плечо орудийщикам.

Перепачканные сажей люди бросились исполнять приказ. Блажка, наблюдавшая за процессом перезарядки, начала мысленно считать мгновения.

Бермудо продолжил выгребать дерьмо, которым был набит его рот.

– Вот видишь, Мането? Я пытался быть милосердным, но эти полукровки, как всегда, слишком упрямы. Так что придется использовать кнут. Преступления в борделе достаточно, чтобы тебя осудить, полукровка. Я мог бы казнить тебя здесь и сейчас. И я так и поступлю. Помяни мое слово! Но лучше бы мне получить Шакала. Я бы лучше вернул тебя править пепломазыми и заковал в эти цепи его. Куда лучше было бы отправить его в Гиспарту, чтобы он ответил за куда более тяжкие деяния, чем казнить тебя здесь за него, еще и безо всякой выгоды.

– Я не совершала преступлений.

Бермудо наморщил нос.

– Ты убила кавалеро, состоявшего на службе у короля, и вступила в сговор, чтобы это скрыть.

– Это был долбаный дезертир! И я ничего не скрывала. Когда я толкнула свина, бордель еще стоял на месте.

– Ну конечно стоял, – сказал Бермудо, говоря с ней, будто с недалекой простушкой. – Я сам приказал стереть это мерзкое логово с лица земли.

Он застал Блажку врасплох.

– Черти чертовские, – выругалась она. – Да ты совсем в бред ударился.

Глаза капитана сверкнули.

– Бредом было позволить ему простоять столько времени. Это был приют для разбойников и изгоев, только и всего. Убежище дезертиров и кочевников. Уль-вундулас больше не будет терпеть подобных мест.

– Ресия не знала, что они были дезертирами, урод.

– Да. Так она и говорила. И все шлюхи тоже… вплоть до того, как их обиталище было предано огню. А потом они рассказали гораздо больше, правда, Мането?

– Словно хор несдержанных птиц, милорд.

Бермудо поджал губы.

– Да. И вот ты объявляешься здесь, в связи с убийством кавалеро.

– Они могут лгать, – сказала Блажка. – И ты со своим щербатым евнухом можешь лгать. Ложь не станет правдой от количества болтающихся языков.

– И все же достаточно всего одного языка, чтобы ее развеять. – Бермудо победоносно выставил всего один палец. – Одной шлюхи, которая в отчаянии рассказала, что ты – убийца кавалеро Гарсии.

Блажка внезапно ощутила на губах вкус несвежей мочи.

Ну нахрен.

Бермудо насмешливо наклонился вперед, словно она что-то ответила, а он не расслышал.

– Что? Даже не скажешь, что это сделал Шакал? Не дашь такую отговорку? Его ведь здесь нет. Он остается на свободе, и его не поймать. Почему бы не возложить на него вину, которая и так покоилась на нем пару лет? Но ты молчишь. Потому что гордость не позволит тебе приписать ему убийство, которое совершила ты. Я вижу это по твоему лицу! Одно дело – позволить мне верить, что это сделал Шакал, но назвать его убийцей ты не сможешь. Нет! Это было бы трусостью. Более того, это отрицало бы то, чем ты гордишься!

– Ты чертовски прав.

И он действительно был прав. Блажка никогда не хотела прикрываться Шакалом, когда речь шла об убийстве юнца с заячьей губой. Она пробыла в присутствии того кавалеро всего мгновений десять, но их оказалось более чем достаточно, чтобы наверняка знать: она оказала Уделью милость, всадив стрелу ему в мозг.

Ее признание отразилось на лице капитана уродливой смесью триумфа и отвращения. Капелька пота, устроившаяся в углублении под носом, затряслась. Его затаенное дыхание стало слышимым.

– Маркиза Пунела долго ждала, когда свершится правосудие над полукровкой, убившей ее сына.

– Осторожно, Бермудо. Не похоже, чтобы в тебе хватило крови на набухший стручок.

Но он был так захвачен мыслью о правосудии, что оскорбление его не смутило.

– Повозки или смерть. Выбирай.

– О чем ты говоришь, нахрен?

– Мое милосердие в силе. Ты можешь уйти, свободной и с припасами для своего копыта. Только отдай мне Шакала.

Блажка только изумилась ему.

– Тебе не нужно погибать за свое преступление! – надавил Бермудо.

Блажка почесала нос сцепленными руками.

– Не тебе рассказывать мне о преступлениях, хиляк. Не тебе, кто отдал приказ выслеживать вольных едоков и вешать на самом ближнем дереве, что их выдержит.

Глаза Бермудо широко раскрылись поверх темных нездоровых кругов, лицо исполнилось гнева.

– Защищать королевство Гиспарты – не преступление, это долг, который я поклялся исполнять.

– Защищать? Убивая кочевников? Заковывая мастеров копыт в цепи? Твоя ненависть ослабляет весь Уль-вундулас!

– Ослабляет? Нам не нужен ваш род. – Бермудо фыркнул. – Вы бесполезные свиноезды, которые не смогли сдержать тяжаков на нашей границе. Не более того! – Калека так разошелся, что чуть не упал, когда в пылу указал рукой за спину. – Благодаря этим пушкам орки никогда больше не запятнают цивилизованную землю.

– И чего ты, думаешь, этим добился? – спросила Блажка с вызовом. – Орки не нападут на это место, потому что просто обойдут его! Чтобы их сдержать, нужно видеть, что они приближаются, а для этого нужно следить за каждым кустом, проверять каждый овраг. А значит, нужны животные и воины в седле. Ты же кавалеро, сам это знаешь! Земля лошадей и свинов, она огромна, и только сильные копыта могут ее пересечь. Только сильные копыта могут ее защитить!