Расстрел на месте – труп в овраг.

И жернова ее молотят

Колосья сотен тысяч душ,

В набат кругом в церквях колотят,

Жену с детьми оставил муж.

Беда кругом, боятся люди -

Животный страх всех обуял.

Пропахло смертью все в округе,

Погост теперь где град стоял.

И есть ведь те, кто видит прелесть

В разрухе созданной войной,

Им пламя треск, как листьев шелест

Перед ночною тишиной.

Но, слава Богу, все не вечно.

И пресловутая война

На самом деле скоротечна,

Хоть ранит в душу нас она.

И начинаются победы:

Отцы и деды рвутся в бой

И гонят прочь лихие беды,

На совесть жертвуя собой.

Их путь велик, как в сердце память

О них должна быть велика.

Им жизнь свою пришлось оставить,

Чтоб жили мы года, века.

И громко петь мы будем песни

Про подвиг наших матерей,

Про стойкий дух, про дело чести,

Ну и про белых лебедей…

***

Спаситель.

Они не шли. Но я ждала, я знала,

Ещё чуть-чуть всего лишь надо потерпеть

И жизнь свою я проживу сначала,

Но, как же трудно было мне не умереть.

Я каждый день молила о пощаде,

А голод выжигал мне кости изнутри.

Я, как свинья гнила в зловонном смраде,

Но я же сильная: "Терпи!" – твержу, – "Терпи!"

И вот заря… Взметались вдруг собаки,

Всё загремело – будто грянул гром.

Тряслись от грохота тюремные бараки,

Рвались уже к нам танки напролом.

Они пришли. Я верила, я знала!

А сил уж нет на встречу им идти.

Я на полу холодном тихо угасала,

Но Бог им всё же дал меня найти.

Сквозь пелену белёсого тумана

Увидела я красную звезду.

Как жаль что этого не видит мама,

Ведь ей Господь уж утирал слезу.

"Живые, братцы! Здесь! Живые!

Сюда скорей!" – я слышу чьи-то голоса,

А голоса свои уже – родные,

Не та привычная, звериная брехня.

Я потянула руки к свету словно

Пытаясь удержаться за него,

Вдруг, кто-то подхватил меня безмолвно,

И я, спасителя увидев своего,

От счастья долгожданного рыдала,

А он, родимый, плакал – как и я,

И, вынося меня из адского подвала,

Сказал для жизни нужные слова:

"Всё позади, не плачь теперь, сестрица,

В обиду больше вас мы не дадим,

Сердца покуда будут наши биться:

Ты будешь жить! Ты верь! Мы победим!"

И я жила слова те вспоминая

И в жизни больше ничего я не боюсь,

Лишь каждый год я в середине мая

За всех спасателей неистово молюсь…

***

Ну вот мы и шагнули в эру цифровую.

Понравилось вам люди ходить под колпаком?

Нам всем на головы одели марлевую збрую,

Не пальчиком грозят уже , а сжатым кулаком.

Смотрю я телевизор, а он как овощная тёрка:

Шинкует быстро людям сознанье и сердца.

И ум уже не целый – а тёртая морковка,

И все, как стадо ходят – фигуры без лица.

А дальше будет больше – возьмутся и за душу,

Ведь в церковь перестали людей уже пускать.

А будешь, сука, вякать – бессмысленно придушат.

Вы мне скажите, братья, ну как сие понять?

****

Зацепилась за тебя плечом в вагоне тесном,

Сердце вздрогнуло поймав твой строгий взгляд,

И, в нечаянном прикосновении телесном,

Ты мне бросил что-то грубо, невпопад.

На мгновение я даже оскорбилась

И желание возникло лишь одно:

Электричка бы скорей остановилась

Или выпрыгну сейчас же я в окно.

Но душа моя как будто уже знала

И не верила в случайность таких встреч,

И вела меня от самого вокзала,

Чтоб твою в вагоне душу пересечь…

****

Не суди, а, что если твои обвиненья

Утвердят, огласят вдруг кому приговор?

Чья-то сгинет душа – не дождавшись прощенья?

А ты каяться вечно будешь, как вор.

Не суди, ведь и сам ты едва ли безгрешен,

И прощенья не раз приходилось просить.

Только ум для прощения будет

неспешен,

А душа непременно стремится простить.

Не суди, ибо – Господа это занятие.

И не стоит на Бога за это роптать.

Он ведь сына родного отдал на распятие,

Чтоб и ты наконец научился прощать.

****

Капли крови навечно въелись в бумагу,