– У меня простуда, – сказала мисс Флетчер, не предлагая руки для рукопожатия. Она была внешне спокойна, но ее лицо выражало озабоченность. Женщина смотрела ему прямо в глаза; не суетилась, не переминалась с ноги на ногу. Ничто в ней не вызвало подозрения.

– Ничего страшного, мэм. Если можно, я бы хотел задать вам несколько вопросов о мисс Стайн.

Она слегка приподняла кружку.

– Мы могли бы… – Она указала на дверь. – Мы могли бы сесть там.

– Было бы прекрасно.

Одно из правил следствия: всегда соглашайся на предложение попасть внутрь чьего-то дома. Людям гораздо комфортнее в своих собственных стенах, это располагает их к откровенности. К тому же там им трудно встать и уйти.

– Если кому-то понадоблюсь, я буду в квартире мисс Флетчер.

Даже с порога квартира соседки была более обжитой, нежели квартира Виктории Стайн.

На стенах коридора висели большие, взятые в рамки фотографии моста Золотые Ворота в разные времена года. В правом нижнем углу каждой из них стояла одинаковая размашистая подпись. Хэл остановился, чтобы рассмотреть снимок со снегом на мосту. В последний раз снег в Сан-Франциско шел в середине 1970-х годов.

– Это фотошоп?

– Нет. Это снег на мосту. – Прижав к себе кружку, хозяйка квартиры уверенно прислонилась к стене. – Здорово снято, не правда ли?

– Когда?..

– Пятого февраля семьдесят шестого года.

Он пристально посмотрел на нее. Чтобы сделать этот снимок, она была слишком молода.

– Это фотографировали не вы.

– Нет, конечно. Моя мать увлекалась фотографией. Многие из этих снимков – ее работа. Фотография была ее страстью.

– Потрясающий снимок.

– Спасибо.

Стены гостиной были сплошь увешаны фотографиями. Большинство изображали местные достопримечательности – Форт-Орд, Президио и Дворец изящных искусств, но были и снимки зарубежных красот – мать мисс Флетчер путешествовала много и далеко. Хэл увидел Эйфелеву башню, Стоунхендж и гигантскую секвойю. На паре снимков были запечатлены средневековые церкви.

Фотографии были увеличены и вставлены в одинаковые рамки ручной работы. Это стоило денег, и немалых.

– Чем вы занимаетесь по работе, мисс Флетчер?

– Зовите меня Кэрол. Я работаю в компании, занимающейся онлайн-играми. Управляю проектами, но также занимаюсь всем понемногу.

Он обвел взглядом комнату и увидел стоящий на обеденном столе компьютер, окруженный стопками бумаг.

Мебель в комнате была гладкой, с острыми углами, что выглядело одновременно неудобно и дорого. На высоком пьедестале за диваном стояла большая статуя из дутого стекла. Там, где вершина отломилась и была снова приклеена на место, виднелась тоненькая линия. Бок лакированного журнального столика портила глубокая царапина высотой примерно с пылесос.

Здесь водятся деньги. Но не старые.

Как давно заметил Хэл, старые деньги означают, что все идеально. Безупречный внешний вид имеет такое же, а то и гораздо большее значение, чем то, что не выставляется напоказ.

– Итак, вы работаете из дома?

– У меня есть приличный кабинет в задней части дома, но я иногда работаю здесь для смены обстановки.

Лучшими свидетелями, как правило, являются не слишком занятые люди. Они обращают внимание на то, кто приходит и уходит. И если Флетчер работала из дома, то, возможно, она видела или слышала что-то полезное. Хэл указал на диван.

– Не возражаете, если я сяду?

– Конечно. Прошу вас, садитесь.

Хэл отодвинул в сторону квадратную подушку, украшенную черными и коричневыми геометрическими фигурами, и уселся в углу дивана. Диван был узким, с низкой спинкой, которая не доходила ему даже до лопаток, но подушки были упругими, а ткань – дорогой. Он закинул нога на ногу, но обнаружил, что диван слишком низкий, чтобы на нем было удобно сидеть в такой позе, поэтому переставил ногу на коврик, а блокнот положил на колени. При его росте было великой редкостью найти в чужом доме удобную мебель. Почти всегда вещи оказывались слишком маленькими и тесными.

Особенно это касалось домов одиноких женщин.

Хэл открыл блокнот.

– И давно вы живете здесь?..

– Почти пятнадцать лет.

Хэл сделал пометку.

– Давно. Не возражаете, если я спрошу, сколько вам лет, мисс Флетчер… извините, Кэрол.

Она улыбнулась.

– Тридцать четыре.

Хэл мысленно произвел подсчет и удивился.

– То есть вы живете здесь с девятнадцати лет.

– Отец купил мне квартиру после смерти мамы. Своего рода утешительный приз с его стороны. Он ушел от нас, когда мне было три года.

Выдержав уважительную паузу, Хэл снова взялся за ручку.

– Когда мисс Стайн переехала сюда?

– Примерно месяца четыре назад. После Нового года.

– Вы знаете, где она работала?

– Кажется, она говорила, что работает в банке… – Мисс Флетчер умолкла. – Я даже не могу вспомнить, в каком именно. Точно не в «Уэллс Фарго»4. Во всяком случае, банк перевел ее сюда, в их новый филиал. Я не знаю подробностей.

Хотя Хэл и предвидел ответ, он все равно спросил:

– Насколько хорошо вы ее знали?

– Я была у нее пару раз, когда заходила выпить бокал вина. В основном мы просто следили за квартирами друг друга. Она кормила мою кошку, когда я в марте уезжала на неделю, а я поливала ее растения, когда она пару раз была в поездках по работе.

– У вас есть ключ от ее квартиры?

– В данный момент – нет. Она давала мне ключ, когда путешествовала или когда ей было нужно, чтобы я кого-то впустила.

Признаков взлома не было. У того, кто проник в квартиру, имелся ключ.

– Когда вы в последний раз впускали кого-то в ее квартиру?

– Где-то в феврале там был сантехник. Думаю, это последний раз.

– К мисс Стайн часто приходили гости?

– Трудно сказать, наши графики не совпадают.

– Вы работаете по ночам? – уточнил он.

– Вообще-то по утрам, – поправила она. – Я встаю около четырех и обычно работаю до двух или трех часов дня. После этого делаю свои дела и встречаюсь с друзьями. Обычно я ложусь в семь или восемь.

С четырех до двух – десятичасовой рабочий день. Да, те, что живут за счет трастового фонда, обычно так не вкалывают… Плюс необычный график работы.

– Понятно, – прокомментировал Хэл. – Не совсем соответствует стереотипу геймера, о котором мне подумалось.

– Я часто это слышу. Но большинство проблем с играми происходит рано утром, когда люди играют в течение длительного времени.

– Тогда вам точно пора спать.

– Я проснулась, когда мне позвонила сестра Виктории. Потом, когда она нашла свою сестру… после этого я уже не могла уснуть. – Ее взгляд остановился на стене.

– Значит, вчера вечером у вас не было гостей?

– Ко мне редко кто-то приходит. Мой бойфренд живет далеко, а я не большая любительница развлекать гостей.

Хэл отметил про себя дорогую мебель. Она не слишком подходила хозяйке. Возможно, мебель уже была в квартире, когда мисс Флетчер сюда переехала. Возможно, таков был вкус ее отца.

– Я понял. – Хэл тоже был не любитель принимать дома гостей, но в основном потому, что его квартира была размером со здешнюю кухню. – Имелись какие-то намеки на то, что Виктория была чем-то обеспокоена?

Кэрол, поджав губы, покачала головой.

– Нет. У нее все было хорошо, и я никого не видела.

– Вы случайно не в курсе, что прошлой ночью все камеры видеонаблюдения в здании были выключены?

– Нет, но меня это не удивляет. – Кэрол вздохнула. – В здании установлена совершенно устаревшая система. Она вырубается по нескольку раз в месяц.

Хэл сделал пометку. Даже если система видеонаблюдения вырубалась по нескольку раз в месяц, это совпадение ему совершенно не нравилось.

– Зданием управляет сторонняя компания?

– Нет. В здании работает около пяти консьержей. Самый новый – высокий, рыжий. Кажется, его зовут Лайам. Они работают посменно и, как мне кажется, неполный рабочий день. После трех здесь никого нет, вот почему Виктория попросила меня впустить ее сестру.